Олег Мухин - Человек: 1. Теория большого надувательства

Они выехали на асфальтированное шоссе, когда город засыпал. На автостраде практически не было машин. Неоновые лампы освещали дорогу противным розово-оранжевым светом. Она не спросила, где его высадить, и он внутренне возликовал – он боялся этого вопроса и был рад, что игра продолжается. Она понимала, что белые фигуры у неё. Она задавала тон в игре, и она приняла решение. Она повернула руль влево, они ещё минут сорок петляли по городу, направляясь в один из его спальных районов.

– Ты не спросила, где мне выходить.

– А ты хотел, чтобы спросила?

– Нет.

– Как бы ты поступил, если бы я высадила тебя?

– Покончил жизнь самоубийством, – ответил он и рассмеялся.

Она направила «шарлотту» к девятиэтажному жилому дому, и он понял, что именно здесь она живёт. Дом спал, почти все окна были черны, и только кое-где горел свет, в том числе и на лестничных пролётах. Никто не выглянул в окно, никому не было никакого дела до подъехавшей машины.

– Вот мы и добрались, – сказала она.

Он вылез из автомобиля, до конца не веря, что это происходит именно с ним. Счастливый, как никогда. Она заперла «шарлотту», набрала код цифрового замка на двери подъезда, взяла его за руку и повела в лифт. В лифте он, наконец, не выдержал, расслабился, он погрузился в её губы, как в ласковое тёплое море. Она отвечала ему взаимностью. Их дорожные сумки лежали на полу. Они долго целовались, гоняя лифт то вверх, то вниз.

Её шикарная четырёхкомнатная квартира просто ошарашила его. «Откуда такое богатство? Кто же она, эта загадочная белокурая красавица? Разругалась с мужем-бизнесменом? Или она сама бизнесвумен и есть?» – думал он. Тень смутной печали легла ему на сердце: «Она становится всё ближе и всё недостижимей». Квартира была буквально нашпигована дорогими фирменными вещами: роскошные гарнитуры, толстые поглощающие звук ковры, домашний кинотеатр, огромные зеркала в золотистых рамах, хрустальные люстры, масса всяческих мелких предметов, делающих твоё пребывание тут уютным и удобным.

Она сказала: «Располагайся, мне нужно позвонить». А он рассматривал уникальную коллекцию бабочек, занимающую всю стену одной из комнат. Здесь были диковинные экземпляры, которых он ни только никогда в жизни вот так вживую, точнее вмёртвую, не видел, но и понятия не имел, как они называются. Он заворожено разглядывал ровные ряды засушенных насекомых за стеклом и думал о том, что вот летали они где-то там, в разных экзотических странах по всему миру, и не представляли даже, что когда-нибудь окажутся вместе в этой удивительной квартире у не менее удивительной хозяйки…

Она кормила его на кухне, доставая еду из больших шкафов, которые на самом деле были холодильниками то ли норвежского, то ли немецкого происхождения. Еда была утончённая – всевозможные деликатесы, в том числе икра. Пили они «Company», вино, создающее во рту вкус блаженства и наслаждения. Он не пил никогда ничего подобного. Насытившись, она занялась посудой, а он пошёл в ванную привести своё тело в порядок. Ванная была тоже верхом технического оснащения; он мылся ароматным мылом под сильной струёй горячей воды…

Лёжа голым на широченной кровати, он с предвкушением ждал, когда выкупается она. Он слышал, как она плескалась, напевая что-то весёлое. Он лежал и думал, какая странная вещь жизнь. Ещё несколько часов назад он даже представить себе не мог такую ситуацию. Как будто кто-то там, наверху, подкинул ему эту обворожительную красотку, а теперь смотрит вниз и посмеивается. И вдруг его в одно мгновение бросило в жар, он покрылся липким потом. Внезапно его спутанные мысли и чувства пришли в порядок, встали на свои места, и он с дикой безнадёжностью понял, что означает вся эта карусель.

Его просто провели как ребёнка. Удивительное совпадение и ничтожная вероятность – то, что она приехала именно в ту точку на берегу, где находился он, – вот первое сомнительное звено загадочной цепи. Она практически не спрашивала его ни о чём; похоже, ей и спрашивать-то не было никакой необходимости. Потом тот факт, что её вкусы полностью совпадали с его предпочтениями. И, наконец, звонок, как только они вошли в квартиру. Вот-вот те, кому она звонила, должны приехать. У него совсем нет времени. Кто они такие? Разумеется, либо КГБ – или как там они сейчас себя называют?: эфэсбэшники – либо бандиты. Либо те и другие в одном лице. Может быть, ещё кто-то? Какая к чёрту разница?! Скорее всего, они узнали о его маленькой тайне, которую он так тщательно скрывал от окружающих. «Что же теперь им от меня нужно?» – лихорадочно размышлял он.

Он лежал остолбенело на тёмно-синих простынях, не в силах пошевелиться, его как бы парализовало. Смотрящий с потолка человек, зеркальное отражение его самого, казался незнакомцем. Минута проходила за минутой, а он не находил никакого решения. И когда она свежая и восхитительно пахнущая, с уже высушенными феном волосами и слегка подкрашенными глазками, такая желанная и соблазнительная, в тончайшем

полупрозрачном халатике, с милой улыбкой на губах появилась в дверном проёме, он решил, будь, что будет, плевать на всех и вся. Он изобразил на лице восторг настолько, насколько получилось, и игра продолжилась.

– У тебя не было в роду негров? – смеясь, спросил он.

– Ты имеешь в виду мои волосы? – вопросом на вопрос ответила она. Он утвердительно кивнул.

– Да, ты прав, я не использую спиральные бигуди, волосы у меня такие от природы, но насколько я знаю, ни негров, ни евреев в нашем роду не было. Хотя… лучше было бы спросить об этом у моей мамочки. Знаешь, ты поразительно наблюдателен. Хочешь их потрогать?

Он уловил сумасшедший блеск в её голубых глазах, халатик сполз с плеча, и они занялись любовью. Ему никогда в жизни не было так хорошо. Они познавали друг друга, они наслаждались своими телами, словно до этого они уже жили какое-то время вместе и выяснили в деталях, что кому доставляет удовольствие. Они постепенно меняли варианты и с животной радостью осуществляли их. Страсть поглотила их. Она постанывала и повизгивала, а он шептал ей самые ласковые слова и целовал её тело.

Подустав от любви и нежности, они сделали перерыв, решили восстановить силы.

– Я всегда испытываю зверский голод после этого, – сказала она и притащила прямо в постель бутылку вина и съестные припасы. В неярком свете ночника она выглядела довольной. Ничего почему-то не происходило: никто не появился, никто не набросился на него, не заломил руку, не ударил в пах, не потребовал выполнения каких-то условий.

Развалясь в самой раскованной позе и жуя бутерброд с икрой, она спросила:

– Послушай, что это у тебя вот здесь?

И, рассмотрев получше, воскликнула:

– Надо же! Треугольник! Ты, как Рогбачёв, отмечен богом!