Вадим Молодых - Пустые головы

Медсестра, сияние молодости которой сошло к концу дня, и улыбка которой стала усталой – ещё бы, такое ЧП на смене! – сунула ему в руку конверт и, развернувшись, ответила уже уходя:

– Не знаю. Передали и всё…

– Кто?

Она всё-таки притормозила в дверях – воспитанная!

– Посыльный какой-то… Мальчишка… Сказал: вам… И всё.

Малой согнал с себя остатки сна и повертел конверт в руках: написано только в графе «Кому» его имя и фамилия. Обратных данных нет. Конверт как конверт. На свет глянул – листочек там внутри. Надорвал. Достал. Печатные буквы:

«Я знаю, что произошло в туалете. Я знаю, что дверь была закрыта, когда там ВСЁ случилось. Менты не взяли вас в оборот только потому, что вы тоже мент. Но другие следственные органы могут сегодняшним фактом заинтересоваться. Ждите указаний!»

Виски запульсировали. Хоть и было в конце это дурацкое «Ждите указаний!», но серьёзности оно только добавляло – дилетант, стало быть, любитель – такого может с испугу или с дури наворотить! А что он… или она собирается воротить?

«Шантаж?! Очень может быть… Ведь если только узнать подробности вчерашнего вечера, то улика налицо! Косвенная? Это смотря как повернуть!.. Но писавший тех подробностей не знает… Точно! Знал бы – глушил бы по полной программе. О них вообще никто не знает – даже упомянутые менты. После драки никого не задержали… С меня только показания сняли уже в больнице… Кто был тогда? Так… В приёмном покое дело было… Менты были, пэпээсники… Медики тоже слышали, пока раздевали, кровь останавливали … Вот с них и начнём…»

И твёрдо поняв для себя, что надо делать и как, Малой снова уснул, как провалился в небытие.

Когда проснулся уже глубоким вечером, то с удовольствием ощутил бодрость духа. Буквально! Антон даже подумал, что причиной тому не испарившийся из него наркоз. Вернее, не столько свобода от него, сколько решительность в предстоящем деле.

История повторилась: полотенце, мыло, тапки, туалет, умывальник. Теперь без приключений. Подошёл, спросил у сестры, не ушёл ли доктор.

– У себя.

И опять тот же указательный пальчик с ногтем, наманикюренным медицинским кровавым цветом. Прочитал неброскую табличку «Заведующий травматологическим отделением Коновалов Томас Петрович». Постучал в дверь.

– Да-да…

Вполне приветливый голос. Ладно… Сейчас в двери Малого увидит – выражение лица и покажет, при делах он или нет.

Но то ли усталость от переживаний, а то и они самые, продолжающиеся во врачебной рутине, ничего, кроме лёгкого удивления, на докторском лице не отобразили.

– А-а, это вы? – он ждал, но явно кого-то другого, и под Малого врачу пришлось себя настраивать. – Уже проснулись… А я думал, до утра проспите…

Врач указал на стул, сел за стол и взял историю болезни. Антон аккуратно положил на неё руку, давая понять, что он не за этим.

– Доктор, – он сразу заговорил твёрдо, чтобы никаких ассоциаций со стереотипным представлением об участковом, как о районном ментовском дурачке, у врача не возникало. – Не во мне дело. Я вообще завтра собираюсь покинуть ваши гостеприимные стены… коридоры и даже туалеты… Однако хочу кое-что выяснить…

И мгновенный взгляд – выстрел! – снизу, от бумаг, в глаза доктора. Они дрогнули.

– Что вы-яснить?

– Вам ведь известно, кто я?

– Да…

– Так вот ответьте мне… Без протокола пока… Протокол уже составили сегодня… Но это был только первый… Заметьте, доктор, первый протокол! А я без протокола спрашиваю… Какой был диагноз у того несчастного, что выпал сегодня из окна?

Начавшие уже становиться испуганными от прелюдии глаза медика добавили в своё выражение капельку недоумения. Док пожал плечами, словно бы в разочаровании:

– До падения или после?

– До…

– Ушиб нижней челюсти… Сотрясение мозга… Как обычно! А что такое?

Малой, как нельзя кстати, задумался… Но не о покойном с якобы сотрясённым мозгом, а о себе, бывшем в уверенности, что челюсть-то противнику сломал, а оно вон как оказалось… Надо в спортзале это дело отработать! Вернулся в кабинетную реальность, вспомнил разбитый «горшок» и, устремившись лицом в сторону доктора, горячо зашептал:

– Как же это?! Какое сотрясение? Какого, к чертям, мозга?! Вы же видели труп… Вы же видели голову… Не было там ничего! Пустая!

При этом по мере набора слов Малой накручивал напряжённость и даже горячность в тоне – он под конец уличения доктора практически кричал шёпотом, да ещё и голову поворачивал туда-сюда, глядя медику прямо в глаза немигающим прищуренным взглядом. Он им словно бы высверливал из доктора правду, которую тот до этого не мог даже сам себе сформулировать – боялся. А теперь новый страх живого допроса с пристрастием должен был затмить предыдущий неосознанный, ставший уже привычным в своей размытости, страх перед обыденной, но не означенной в сознании, очевидностью. Врач затрепетал. У него заслезились глаза, но он не мог их отвести от этого гипнотического взгляда профессионального полицейского. Ещё чуть-чуть, и доктор, будучи под насилием психологического допинга, скажет, наконец, то, чего от него ждёт правосудие.

– Как вы это объясните?! Вы же врач? Вы обязаны своим академическим образованием уметь объяснять такие вещи! Или вы не в состоянии? Тогда какой же вы хирург? Вам не то что отделением заведовать, а и снопы вязать даже доверить нельзя. Так, док? Н-ну! Как же покойный без мозгов оказался?!

И тут в возникшей в высшей точке напряжения тишине отчетливо и звучно задребезжало… Телефон в кармане больничной куртки Малого. Он даже сквасился от досады! Убрал сверло взгляда. Достал трубку и коротко бросил в неё:

– Я перезвоню!

Успел заметить, что звонил Кира, и выматерил мысленно: себя, что не выключил телефон, и друга, что не вовремя проявился, уже после того, как психологический этюд с доктором был сорван.

Тот успокоился. Его глаза так быстро свернули свой тревожный блеск, что недоумевать теперь пришлось Малому. Доктор ещё и потянулся, не вставая со стула.

– А-а, вы об этом? А-а-а-о-ой… Уф-ф-р-р…

Он даже фыркнул, бросая поднятые руки вниз – размялся, мол.

– Да, гос-споди… Ничего удивительного… Вы бы видели его лицо… Можно сказать, рожу! И не заглядывая в черепную коробку, только по ней, по выражению её витринного облика можно было бы понять, что мозга за ней нет…

И тут же врач подобрался весь, словно очнулся:

– Так вы же его видели!..

И после паузы, ставшей для Малого значительной:

– И не только в туалете… Ведь так?!

Последние два слова доктор произнёс, уже сам приблизив лицо к участковому, отчего тот почувствовал, что теперь не он допрашивает, а его.

– Вы же видели эти мёртвые глаза на бордюре? Так ведь? Они и живые были такие же!