Игорь Соколов - Великой тайной светится Любовь

Отделяя строго зерна от плевел,
Чтоб избежало общество растленья, —
Поэт вдруг превратился сразу в цель,
А мир в одно аморфное растенье…

Смысл был, но что с ним стало после? —
Никто из нас поживших здесь не помнит…
Не то, чтоб мы все камнем-мохом заросли,
Мы иногда выходим из земли…

Глядим на свет, но ничего не видим,
В своем полупрозрачном прошлом виде…
А Смысл он был, раз все здесь как-то жили,
Существовали, разгорались и остыли…

Орали, просто плакали, дрались,
Мы, кажется, увидели, что жизнь —
Игра в какой-то вечный хаос,
Такая мысль однажды к нам прокралась…

Мы напились, поспорили и сникли,
В своих гробах мы к тишине уже привыкли…
Вы что-то ходите, зачем-то там идете,
На небо рветесь в призрачном полете…

Но все пройдет, и этот год, и этот род,
Придет другой непомнящий народ…
И будет также он в любви соединяться,
Провозглашая заблужденья святотатца…

Земная ось не сможет поломаться,
Но водной гладью может разливаться,
Стирая след всех наших бывших лет,
Здесь растворится под дождем любой портрет…

Любая грань из камня и бетона,
Любая строчка устаревшего закона,
Любое счастье замершего лона,
Любого крика, просто полутона…

Полифония бешеных приветствий
Рождает век сплошных несоответствий…
Был ты иль я, не все ль равно, кто был?! —
Ты смысл забыл, и я его забыл…

И океан за нами грязь собою смыл,
Чтоб нарождался кто-то, набираясь сил…
Смысл будет, был, что будет после, —
Мы все приходим к Смыслу просто в гости…

Прикидываем часто, – что к чему,
Прикладываясь к вечному письму,
Мы пишем, это нас еще бодрит,
Ведь мы в письме теряем всякий стыд…

Воображаем даже то, что и не знаем,
Бежим куда угодно, словно к раю…
А на краю невидимой вершины
Нас ждет Творец без видимой причины…

Мы чувствуем, что это Он один
Мгновения и судеб господин…
Стирает нас как числа на бумаге,
А мы все рвемся и в неистовой отваге…

Пытаемся прорваться через Космос,
К месту, где нет старого погоста,
Где все бессмертны, счастливы спокойно,
Имеют Смысл прожить себя достойно…

Переплавляясь, просто исчезая,
Своей Любовью Вечность украшая…

Я ничего как будто не хотел,
Хотя душа моя жила, стеная,
Привлеченная дыханьем страстных тел,
Она томилась как безумная Даная,
Истерзана огнем лукавых стрел,
Брела вслепую грусть моя земная,
И я не мог сдержать в руках всех дел,
Мне существом своим открылась даль иная…

Я видел, что живу совсем не так,
Как я хотел, иль как хотело тело,
Моя душа меня совсем не грела,
Но с удивлением разглядывая мрак,
И во Вселенной ощущая ее жерло,
Я в лоне страстном оказавшись наг,
Вдруг делал все, чтоб блажь моя кипела,
И рассудку уже был я злейший враг…

Кто привязал меня к объятию и к лону,
Кто растворил собою мысль мою,
Кто вожделением с томленьем изможденным
Меня впустил в скучающую тьму?!…
Я рисовал убранство юных женщин,
Я в них пускал животворящий сок,
Облюбовав пыланьем сеть незримых трещин,
Я Землю убаюкал словно Бог…

Но к старости очнувшись пред метелью
И разглядев преданья бывших стран,
И не сумев найти мелодии свирелью,
Я был пронзен печалью горьких ран…
Я здесь лежал изломанным побегом,
Коснувшись памятью ночующих небес,
Был убелен уже опавшим снегом,
Хоть и дрожал во мне умалишенный бес…

Под пыткой мыслей повторяющих движенья
И сладость юных любопытных уст,
Я лишь на миг вернулся в прошлое сожженье,
Ибо большой частью был прожит и пуст…
И словно памятник отбросивший забвенье,
Я жил тобой навеки излечась,
Пришло мое прощальное мгновенье,
Дышала трепетом безмолвная свеча…

Чокнутый, – весь мир и его люди,
То молятся, то яростно грешат,
То ли еще с нами будет, —
Сладкий рай иль мерзкий ад…

Кнопочку нажмешь, – и наслажденье,
Другую давишь, – пропасть, мрак,
Город – лабиринт и наважденье,
Хитросплетение безумнейших атак…

Тьма голодных любопытных женщин,
Миллиарды опрокинутых в постель,
Исчезающие всюду деньги, вещи,
Обозначенная стрелкой манит цель…

Часы идут, но вряд ли кто-то видит,
Что они всегда для нас стоят,
Жизнь как океан для нежных мидий,
Рожденье – Смерть, рассвет, всегда, – закат…

Я видел всех, кто, проплывая мимо,
Вопил от страсти познанных чудес,
Но в наличии была лишь пантомима,
Над Тайной Вечною вздымался темный лес…

И все в нем таяли, и также растворялись,
Как в тьме Аида сонм героев и богов,
Орфея с Эвридикой светит жалость,
Но исчезает в дымке промелькнувших слов…

Любовь, любовь, – кусты, постель ли, лоно,
Ощущаемая ночью нежность чад,
До судорог сжимает всех влюбленных,
И вместе с ними растворяет светлый сад…

Ветер, ветер, – голос, жалобчонка
О том, что все сбежало без следа,
И ты, моя прелестная девчонка,
Сорвалась листочком, смылась навсегда…

Ау, Безумие, я очень много вижу
И ненавижу эти мертвые цветы,
На могилах ощущенье Смерти ближе,
Уже как ангелы парят вдали мечты…

Когда раздался взрыв непослушанья
И люди все сошли с ума,
И стали вдруг крушить все Мирозданье,
Будто на прочность, проверяя и себя…
И область сна, где зарождение желанья
И видимость того, что нет тебя
Никак не сложится с движением сознанья,
Плывущего в безбрежные края
Из самой яркой вспышки обладанья,
Где существует радость лишь моя,
Обретшая безумное восстанье,
Истоки разума и токи бытия…

Я был невидим никому, я отрешился,
Я просто притворился мертвецом,
Чтоб разыскать в исчезновенье смысла
То, что связано с Началом и с Концом…
Возникновения Начало не имеет, —
Уже Платона голос прозвучал,
Рене Декарта странная идея, —
Человек – машина, сам себя создал…
Сбываются все мысли и желанья,
Но все смывается, и прошлые года
Отзываются лишь сном воспоминанья,
Чтоб растревожить нас во тьме хоть иногда…

О, женщина одна живая Тайна
Меня с тобой связала навсегда,
Пусть и почувствовал, что это все случайно,
И все в случайностях растает без следа…
Я целовал тебя в предчувствии несчастья,
Я ощущал потоки времени-пространств
И тихо бредил в сумерках ненастья
Забвением других пропавших Царств…
Так на песке развеянных скелетов
Мы обнимали сладостную плоть,
Едва ли ощущая тень портретов,
Лежащих с нами, чтоб рассудок побороть…