Таня Кадзи - Русская гейша. Секреты обольщения

Когда чайная церемония закончилась, мы ненадолго вышли в садик.

– Неплохо, – одобрил господин Ито. – Я думаю, дело пойдет. Тем более в Москве это в диковинку. Только не знаю, как это понравится русским господам. Все-таки менталитет вряд ли позволит понять суть тяною.

– Ничего, пусть учатся, – усмехнулась я. – Не все же водку в кабаках хлестать! Хотелось бы, чтобы вы еще задержались, Ито-сан. Хочу, чтобы перед вами выступила моя новенькая.

– Хорошо, – мягко улыбнулся он и взял меня под руку.

Когда мы вернулись в зал, Лиза уже раздвинула перегородки, и пространство увеличилось. Рита сидела возле нахмуренного Тима. Мы устроились неподалеку. Лиза принесла поднос с саке. Я налила господину Ито и сделала знак Сакуре. Она вышла на середину зала и сыграла нам несколько пьес на сямисэне. Я видела, как господин Ито вслушивается в ее игру и иногда кивает головой в такт. Затем настал черед Риты. Я встала и представила ее как начинающую гейшу Ханако. Это имя означает «Дитя цветка». Рита вышла с совершенно невозмутимым видом. Мы подготовили стилизованный танец с зонтиком. Когда она повернулась к нам вполоборота и замерла в изящной позе, положив раскрытый яркий бумажный зонтик на плечо, все сразу замолчали. Танцевала она превосходно и подавала себя вполне профессионально. Видно было, что она далеко не новичок на сцене. И это сочетание уверенности и юного хрупкого облика вызывало странные ассоциации.

«Даже и не пойму, в чем тут дело, – думала я, наблюдая, как легко она кружится в танце. – Видимо, у такого юного создания должны быть какие-то неточности, очаровательная неловкость, чтобы у мужчин возникло желание учить и защищать неопытную девушку. Вот! Все дело в этом, – наконец дошло до меня. – Такая юная не может быть опытной. Здесь явное нарушение равновесия, то бишь гармонии».

Я невольно улыбнулась, поймав себя на мысли, что начинаю рассуждать как японцы.

Ханако, будем теперь так ее называть, закончила выступление и изящно поклонилась. Затем села рядом с Тимом. Я заметила, что выражение его лица все еще остается хмурым и озабоченным.

Поздно вечером, когда все, кроме Лизы и Тима, разошлись, я позвала их в кабинет.

– Что с тобой, дружок? – нарочито равнодушно спросила я, вглядываясь в его красивое грустное лицо.

– Кстати, – подхватила Лиза, – я тоже в недоумении! И где твое всегда такое безоблачное настроение?

Тим посмотрел на нас немного затравленно и вдруг закрыл лицо руками и бурно разрыдался.

– Господи! Что случилось?! – одновременно спросили мы.

Лиза вскочила и бросилась к нему. Она обняла его, Тим развернулся и уткнулся ей в плечо. Его тело тряслось, словно в конвульсиях. Я открыла шкаф, достала виски и минеральную воду.

– Лучше чистый, – прошептала Лиза.

Я видела, что ее глаза начинают наливаться слезами. Когда Тим перестал рыдать, а только тихо всхлипывал, сидя в кресле и ссутулившись, я дала ему бокал. Он глянул на меня покрасневшими опухшими глазами, потом взял бокал и залпом осушил его. Мы с Лизой тоже выпили. Через какое-то время Тим немного успокоился.

– Ира погибла, – сообщил он, когда был в состоянии говорить.

– Как?! – испугались мы.

– Взяла мой «Феррари», на нем и разбилась за городом на Рублевке. Сказали, джип какой-то в нее врезался.

– Все может быть, – тихо заметила Лиза.

– Вы что, не понимаете? – закричал Тим и, вскочив, забегал мимо стола. – Это же Инга ее грохнула! И все из-за меня. Мы тут накануне с ней крепко повздорили, она пригрозила, что если я не брошу Ирку, то она с ней разделается. Я начал орать, что я не ее собственность и могу с кем хочу и сколько хочу.

– Это еще ничего не значит, – серьезно сказала я. – Мало ли! Вон сколько аварий! Каждый день сотни, тысячи гибнут!

– Да, – подхватила Лиза. – А ты сразу на Ингу думаешь. Не убийца же она, в конце концов!

– Вы ее плохо знаете, – тихо ответил он и сел в кресло. – Инга не так проста, как кажется. И она, по-моему, имеет отношение к какому-то тайному обществу. Я как-то был с ней на одной вечеринке в честь юбилея ее фирмы. И там возле нее отирался мужик весьма впечатляющего вида. Представьте, очень красивое и значительное лицо, но на виске пятно, словно кровь растеклась. Он на меня произвел неизгладимое впечатление. Есть такие люди, в которых чувствуется власть и значимость. Но Инга нас не познакомила почему-то. Он периодически посматривал на меня с очень странным выражением. Помню, прямо мурашки по спине бежали от страха.

– Ну, начинается! – немного нервно рассмеялась я. – Общества закрытые! Тайны несусветные!

Но тут же вспомнила, как видела Ингу ночью в весьма загадочном месте и с именно таким мужчиной. И призадумалась.

– Ты успокойся, Тимка, – сказала Лиза и села рядом с ним. – Все образуется, вот увидишь. Все выяснится. Ты-то ведь ни при чем!

– А кто при чем?! – истерично спросил он. – Если бы не я, то жила бы себе Ирина и дальше еще много лет. Ведь из-за меня ее убили. Инга же ревнива до невозможности. Не удивлюсь, если когда-нибудь выяснится, что она сама сидела за рулем того джипа.

– У тебя просто стресс, – сказала я. – Когда успокоишься, то поймешь, что все твои подозрения абсолютно беспочвенны.

– Машина-то на чье имя была куплена? – осторожно поинтересовалась Лиза.

– На Иру, – ответил Тим и вновь заплакал. – Я по доверенности ездил.

Через какое-то время он затих и глубоко задумался. Потом поднял на нас просветлевшие глаза и тихо сказал:

– И почему все так? Все мы словно клейменые! Я танцую нагишом перед озабоченными дамочками, Лизка чморит этого несчастного Павла Николаевича, а Танька работает гейшей. Почему?!

– Судьба такая, – тихо ответила я. – Каждому – свое.

Из тетради лекций госпожи Цутиды:

«Самую знаменитую из великих гейш современности звали О-кои, что в переводе значит «карп». Карп высоко почитаем в Японии за чувственную грациозность и яркую расцветку.

Мать О-кои нарушила традицию, выйдя замуж по любви, а не в соответствии с требованиями семьи. В результате ее постигла страшная бедность, и ее четырехлетняя дочь О-кои (тогда ее звали Тэру) была отдана в приемные дочери хозяину чайного дома. Приемные родители, когда ей исполнилось семь, разорились и стали слугами у некогда знаменитой гейши.

Той понравилась живая, красивая девочка, и она начала обучать ее искусству гейш. В 1883 году О-кои в возрасте тринадцати лет вошла в знаменитый дом гейш Омудзя в районе Симбаси и получила свое громкое имя. Она была способной ученицей с чувствительным, капризным характером. В качестве начинающей ей пришлось занять пятнадцать иен для покупки одежды и принадлежностей.

Жизнь гейши была недешевой, и О-кои в возрасте восемнадцати лет выбрала богатого любовника. Это был Ядзима Хэйдзо, немолодой, весьма преуспевающий биржевой игрок. В дар от него она получила собственный чайный дом и своих приемных родителей в качестве слуг. Ее заведение стало самым популярным домом гейш в городе; у нее были талант, очарование и богатый покровитель.