Таня Кадзи - Русская гейша. Секреты обольщения

В то время центральной фигурой любовных историй был актер театра кабуки Итимура Удзаэмон. Но как-то он безумно увлекся и был обманут знаменитой кокеткой, известной гейшей. Об этом быстро стало известно всей столице. Группа почитателей актера сделала О-кои предложение: составить пару Итимуре. Они хотели поднять его упавший престиж.

О-кои была поклонницей Итимуры. Она даже имела много гравюр с его изображениями в различных театральных костюмах. Ее не испугала мысль потерять богатого покровителя. Но биржевик Ядзима был даже польщен. В связи с этой историей он стал сам небольшой знаменитостью. Следует помнить, что выдающиеся японцы имели на содержании знаменитых куртизанок в виде символов своего статуса.

После брачной церемонии О-кои стала госпожой Удзаэмон; она даже приняла обратно свое первое имя Тэру. Для молодой невесты общепринятым было переходить жить к родителям мужа. Свекровь мгновенно возненавидела невестку и сделала ее жизнь невыносимой. Кроме этого, Удзаэмон, удовлетворив свое самолюбие, заимев в жены великую гейшу, вернулся к любовным похождениям и стал самым неверным из мужей. Одновременно росла его актерская слава; он стал одной из ярчайших звезд своего времени. Он тратил все больше и больше денег.

О-кои пришлось оплачивать его долги из своих средств. Скоро она попросила развод. Муж согласился, позволил ей забрать личные вещи, но не дал себе труда попрощаться. О-кои заняла 1000 иен и устроила новый чайный дом. Но исчезла лучистость ее глаз, ушел романтизм, пропала мягкость; она превратилась в гейшу-куртизанку, алчную до удовольствий и денег. Покровители и любовники появлялись и исчезали, она меняла их одного за другим.

Два народных героя, борца сумо, Араива и Хитатияма, устроили поединок за прекрасную О-кои. Публика валом валила на это представление. Победил Араива. Всю свою призовую сумму он подарил О-кои и умолял выйти за него замуж. Но этого она больше не хотела. Кроме того, известный аристократ, сам премьер-министр Японии Кацура Таро прибыл, чтобы засвидетельствовать ей свое почтение.

В 1903 году он устроил вечеринку с гейшами, чтобы развлечь гостей из России. На ней присутствовало пятьдесят гейш, включая О-кои. Ее представили почетному гостю генералу Куропаткину.

На следующий год разразилась Русско-японская война, и премьер-министр Кацура с головой ушел в неотложные дела. Но однажды принц Ямагата предложил ему развеяться с помощью теплого саке и красивых гейш и вновь пригласил О-кои. Она и премьер-министр стали любовниками. Их отношения были глубокими и преданными. О-кои получила в собственность дом неподалеку от его резиденции. Она не была более гейшей.

Мирные соглашения, подписанные под давлением президента США Теодора Рузвельта, вызвали широкое негодование в Японии. Кацуру и его кабинет критиковали и поносили. О-кои также не избежала нападок; она и Кацура были провозглашены предателями родины. Толпа на улице нападала на Кацуру, на О-кои сыпались угрозы расправы как с любовницей предателя богини Солнца. О-кои стала скрываться; ее дом охраняли солдаты. Лишь много недель спустя она осмелилась появиться на улице. Кацура подал в отставку и публично заявил, что порывает все отношения с О-кои. Сперва этот удар чуть не убил ее, но ей объяснили, что это для ее же безопасности. И они вскоре стали тайно жить вместе на частной вилле на полуострове Идзу.

В 1908 году Кацура вновь стал премьером, а в 1912 году занял этот пост в третий раз, уже больным человеком. Год спустя, в возрасте шестидесяти семи лет он умер, оставив тридцатичетырехлетнюю О-кои одну. Ее унизили, категорически запретив присутствовать на похоронах, – социальный протокол был жесток.

О-кои поселилась в предместьях Оимати, в полном одиночестве, читая буддийские сутры ради упокоения своего любимого человека, где бы тот теперь ни находился. Так прошло пять лет.

И вот она вернулась, столь же красивая, как и в лучшие дни, в новый мир, в Японию XX века. Чайные дома уходили в прошлое, главным центром притяжения становилась веселая Гиндза. О-кои подстроилась ко времени и основала «Национальный бар». Он стал местом, куда ходили, чтобы увидеть и познакомиться со знаменитой владелицей, выпить западных коктейлей, съесть «роодзу-биифу» (ростбиф), узнать о новых зарубежных танцах.

Но в 1923 году великое землетрясение уничтожило город, а вместе с ним и «Национальный бар». О-кои отстроила его заново, но он ее уже не радовал. К тому же ее популярность осталась в прошлом.

Но старые гейши никогда не умирают, они то исчезают, то вновь возвращаются. В последний раз О-кои была извлечена из безвестности неким острым умом, занимавшимся политикой в период Мэйдзи, уговорившим ее открыть чайный дом в районе Акасака. Политические делишки, которые обделывал этот субъект в ее чайном доме, привели к большому скандалу. О-кои вновь чуть не стала жертвой толпы. Над ней смеялись, когда она была привлечена в качестве свидетеля по делу. Ее стали избегать друзья; ее непопулярность росла. Веселые и влиятельные знакомые прошлого либо умерли, либо были давно не у дел, а в чайных домах и в Ёсивара спрос был уже на гораздо более молодых, новых красавиц.

В 1938 году О-кои постриглась и стала буддийской монахиней в храме Мэгуро. Летом 1948 года она умерла в возрасте 70 лет, и лишь маленькая группка переживших ее друзей установила скромную статую милосердной Каннон на территории храма. Тем немногим сегодня, кто захочет спросить, скажут, что она называется О-кои Каннон».

Тим постепенно успокоился и через пару дней все видел не в таком мрачном свете. Я ему посоветовала ничего не говорить Инге о его подозрениях и сделать вид, что верит в официальную версию. Тим так и поступил. Но что-то погасло внутри его всегда такого лучезарного взгляда. Он по-прежнему жил у меня, мне было так спокойнее.

Я стала реже встречаться с Акирой, так как совсем не было времени. Начались занятия в школьной студии. Кроме этого, наступило оживление в деловой жизни. И количество заказов на услуги гейш соответственно увеличилось. Я с трудом везде успевала и стала серьезно задумываться, чтобы уйти из школы. В конце месяца мне даже пришлось отменить две репетиции, потому что нужно было успеть на вечеринки в два места в одно время. Предложения были слишком выгодные, чтобы отказываться. В одно место я отправила Сакуру и Идзуми, а во второе поехали мы с Ханако.

Клуб был закрытый и сугубо мужской для очень богатых и влиятельных клиентов. Когда мы появились в зале, уже одетые и загримированные, нас встретили ленивыми аплодисментами. Все посетители были одеты в строгие костюмы темных цветов, почти все они выглядели солидными и пожилыми. Зал был небольшим, уютным и полутемным. Резные дубовые панели на стенах, тяжелые, тоже дубовые столы и стулья с мягкой обивкой, толстый пушистый ковер под ногами – все было выдержано в бежевых и коричневых тонах. Мы на этом фоне в своих ярких, расшитых шелком кимоно выглядели странно и экзотично. На гэта ступать по такому ковру было крайне неудобно. Я искоса поглядывала на Ханако, но она держалась отлично, словно всю жизнь ходила в такой неудобной обуви. Мужчины вначале посматривали на нас с любопытством, но скоро привыкли и стали обращать внимания не больше, чем на предметы интерьера. Мы подливали им виски, подавали сигары и в основном помалкивали. Через какое-то время я поиграла на сямисэне, а Ханако исполнила танец, который я поставила специально для нее и назвала «Раскрывающийся тюльпан». Мужчины выразили одобрение аплодисментами и вновь стали общаться на свои темы.