Андрей Столяров - Обратная перспектива

Мне становится трудновато дышать. Ирэна, которая до того спокойно сидела напротив – чуть прогибаясь, уткнувшись носом в экран, – вдруг поднимается, неторопливо обходит угол стола и, наклонившись, обхватывает меня сзади за плечи. Теперь мы всматриваемся в компьютер щека к щеке. Исходит от нее такой эротический жар, что у меня начинает звенеть кровь в висках.

Идет мощная выработка тестостерона.

– Не надо, – полузадушенно произношу я и, мягко освободившись из плена, отъезжаю со стулом чуть в сторону. Ирэна тут же возвращается на свое место, опять прогибается и деловито, щелк-щелк, танцует пальцами по клавиатуре.

Как будто ничего не произошло.

Я говорю, слегка задыхаясь:

– Давай лучше прикинем весь этот сюжет. Итак, мы знаем, что Троцкий, который только что стал наркомвоенмором, в самом конце июня появляется в этом качестве в Муроме – вероятно, затем, чтобы быть ближе к возникающему Восточному фронту гражданской войны. Второго июля он получает от Ленина и Дзержинского некий секретный пакет, после чего, ни минуты не медля, отбывает в Москву. Вероятно, причины, потребовавшие его возвращения, чрезвычайно важны. Однако заметим, в Москве он обнаруживается не третьего, а только четвертого – когда выступает, в числе других, с речью на съезде. Это его выступление документировано: Троцкий требует санкционировать чрезвычайные меры по наведению в армии порядка и дисциплины. Слушает его целый зал, существуют воспоминания, факт сомнению не подлежит. Теперь – примерный хронометраж. От Мурома до Москвы даже в условиях революционной разрухи не более одного дня езды. Тем более что у Троцкого – специальный поезд. Значит, наш Лев Давидович на целые сутки (и даже чуть дольше) загадочно исчезает в пути. Между прочим, историки уже отмечали этот странный разрыв во времени, но никто ему особого значения не придавал. Мозжухин, например, объясняет это просто элементарной путаницей: в Москве несусветная каша, никому дела нет до точных чисел и дат. Это ведь еще не скрипучая советская бюрократия. И Бажанов, бывший, правда несколько позже, секретарем Оргбюро ЦК, тоже свидетельствует о жуткой неразберихе, которая тогда царила в Кремле – ни одной бумаги, даже постановлений правительства, нельзя было найти. Вообще – это мелочи. Они меркнут на фоне последующих грандиозных событий… И вот теперь мы достоверно установили, что эти сутки Троцкий провел в Осовце.

– Однако мы не установили – зачем?..

Я поднимаю обе ладони:

– Подожди, подожди… О событиях иногда можно судить по их следствиям. Метод «черного ящика» – может быть, слышала о таком? Вот – замеры на входе, вот – замеры на выходе, и по разнице потенциалов мы в какой-то мере догадываемся о том, что внутри… Давай посмотрим из этих координат… Шестого июля начинается мятеж левых эсеров. Они все-таки, не дожидаясь решений съезда Советов, хотят разорвать Брестский мир. Яков Блюмкин, эсер, убивает германского посла графа Мирбаха. Повод достаточный, чтобы немцы возобновили наступление на Москву. Заметим, что войск у большевиков практически нет; все, что было в столице, брошено на Восточный фронт. Да и какие у них вообще войска? Это только легенды, что российский пролетариат с энтузиазмом поддержал советскую власть. Нет, воевать никто ни за кого не хотел. Во всей Красной гвардии числилось поначалу четыре тысячи человек. Совет народных комиссаров, то есть правительство, оказывается в пустоте. Превосходство левых эсеров в силах – почти трехкратное, у них – две тысячи штыков, четыре броневика, восемь артиллерийских орудий. Командует отрядом некто Попов, тот еще фрукт, отчаянный, готовый на все человек, потом служил у Махно, прославился пьянками и грабежами, даже сам батька, на что уж не гуманист, его еле терпел; расстрелян большевиками в двадцать первом году… Так вот – мятежники арестовывают Дзержинского, Смидовича, Лациса, захватывают здание ВЧК, главпочтамт, по всей стране идут телеграммы, что правительство большевиков низложено, приказов Ленина и Свердлова – не исполнять. По словам Бонч-Бруевича, находившегося в Кремле в тот момент, Ленин, узнав об этом, даже не побледнел, а прямо-таки побелел. Не зря, видимо, незадолго до этого говорил, что «нас отсюда, то есть из Кремля, вывезут в тачке»… Ситуация просто катастрофическая. Остатки московского гарнизона на защиту большевиков не спешат. Вацетис, командующий полком латышских стрелков, явно колеблется. Кстати, Ленин через несколько дней предложит Вацетиса расстрелять. Позиция Белы Куна с его отрядом из австро-венгерских военнопленных тоже не очень ясна: выгадывает что-то, темнит пламенный революционер… И вдруг все меняется буквально за пару часов. Троцкий договаривается сначала с Вацетисом, потом – с Белой Куном, части латышских стрелков отбрасывают мятежников в Трехсвятительский переулок. Несколько выстрелов из орудий – и отряд эсеров разгромлен. Захвачен особняк Морозова, где располагался их штаб. Еще раньше Свердлов прямо на съезде арестовывает лидеров левоэсеровского ЦК… Вот тебе на входе – полная безнадежность. Вот тебе на выходе – чудо, сотворенное сразу же после прибытия из Осовца.

Я наконец опускаю ладони. Ирэна всматривается в меня, широко распахнув глаза.

Ошалеть можно от этого взгляда.

– Так – что?

– Ты – гений!.. – страстным, восторженным шепотом провозглашает она.

Ирэна начинает раздеваться непосредственно в коридорчике. Она как-то очень естественно сдергивает с себя блузку, юбку на пуговицах, которая птицей вспархивает у нее в руке, быстрыми движениями, то наклоняясь, то прогибаясь, смахивает с себя остальное и при этом, что удивительно, ни на секунду не прекращает идти. Такая виртуозная женская акробатика, для постановки которой требуется вся жизнь. В полутьме коридорчика, ведущего из офиса в комнаты, это выглядит околдовывающим танцем теней. Так, наверное, плясали жрицы в древних мистериях, и мужчины сходили с ума от одного лишь взгляда на них. Я, правда, с ума пока не схожу. И правильно делаю, потому что, когда вспыхивает торшер, Ирэна предстает предо мной воплощением обжигающих грез. Кажется, что эта легкая страстная плоть только что сотворена и что я – вообще первый человек на земле, который воочию увидел ее. Особенно действует на меня, когда Ирэна поднимает руки, якобы для того, чтоб поправить хлынувшие на плечи солнечные струи волос. Они у нее так и горят. И мне всякий раз чудится, что исполняется этим некий загадочный ритуал, после которого весь мир будет иным. Причем Ирэна ничуть не смущается, что я разглядываю ее. Женщинам вообще втайне нравится, когда на них смотрят – вот так. Назначение женщины – привлекать, и если женщина все-таки делает вид, что растерянна и смущена, то лишь потому, что таковы правила колдовства, выработанные и усвоенные тысячи лет назад.