Анатолий Вилинович - Остап Бендер — агент ГПУ

– Да, камрады, большую услугу он оказал нам, сам того не сознавая и не зная, конечно.

– И не догадывается, командор. Если по справедливости и надо как-то…

– Как-то не как-то, детушки, а уберем из музея его рисунок молочника и скажем, что мы его продали выгодно…

– Да, за сто рубликов, Остап Ибрагимович, как вроде заплатили тому воришке, как вы докладывали старшему гэпэушнику.

– Верно, командор, и я готов на эти затраты, – подтвердил эксперт.

– Договорились. На днях вручим ему честно заработанные сто рублей за натюрморт. Рисунок надо убрать из музея, камрады.

– На память о Фаберже, командор.

– Ох, этот царский Фаберже, погладил свои усы Козлевич.

– Да, окажись молочник подлинным творением Фаберже, этого царского ювелира, немцы, как я полагаю, не заплатили бы больше ста тысяч.

– Не заплатили бы, командор.

– Да, наверное, и меньше, Остап Ибрагимович, – кашлянул Адам.

– Так, где же наши заветные миллионы? Чтобы мотнуть в это самое Жанейро? Думайте, думайте, мои советчики, компаньоны, единомышленники, – заходил по комнате Бендер.

– Может, все-таки таксомоторный даст нам сумму, – вымолвил Адам.

– И я так думаю, командор.

– Это хорошо, что вы думаете и предполагаете, детушки мои, концессионеры, компаньоны, камрады, единомышленники и так далее… – засмеялся Остап. Но надо найти такое, чтобы не только миллионы получить, но иметь возможность с этими деньгами оказаться за рубежом.

– В этом самом Жанейро, командор.

– Да. Но вначале… вначале за рубежом, а уж потом и в Рио-де-Жанейро, как я говорил и говорю пока…

– Почему «пока», командор?

– Много сложностей, Шура и Адам.

– И все же, Остап Ибрагимович, почему «пока»?

– Много прошло времени, камрады, и идет оно неудержимо. И моя хрустальная мечта юности начала все больше и больше меркнуть, затуманиваться, терять блеск своей привлекательности.

– Если по справедливости, то да, командор, – закивал Балаганов.

– Ну, откроем таксомоторный парк, как желает Адам Казимирович, плюс наше открыточное, похудевшее дело, – рассуждал Остап, похаживая по комнате.

– И антиквариат, командор, – добавил Балаганов.

– Да, антиквариат, археология, друзья, все это хорошее материальное обеспечение сладкой жизни здесь при Советах. При этой самой власти, которая строит социализм и, который я, как и вы, строить не желаем. Хотя невольно и участвуем в этом мистическом деле, хочешь не хочешь.

– Как умно вы говорите, Остап Ибрагимович.

– Очень правильно, командор.

– Поэтому с нашими взглядами и понятиями надо переправиться за рубеж. А там уже решим в Рио-де-Жанейро или еще куда…

– Но как это все сделать, говоря по справедливости, командор?

– Мало того, что для этого нужны денежные средства, – продолжал Остап, – как эти средства переправить туда без такой глупости, какую я тогда совершил.

– С тарелочкой, командор?

– Да, Шура, с голубой каемочкой и превратил эту тарелочку в прах.

– Значит, Остап Ибрагимович, капиталы и как с ними туда?

– Дав, Адам Казимирович, верно, понимаете, дорогой наш автомеханик. Думайте, думайте, думайте, камрады мои и советуйте. А пока что… Первое. Нэпман Клюев. Кто он, что он, кто жена его. И что это за вольнонаемный сотрудник ОГПУ?

– Да, интересно, командор.

– Очень, Остап Ибрагимович, что это нам даст?

– Вот и посмотрим, изучим, познакомимся со всеми этими вопросами.

После получения удостоверения в красной сафьяновой обложке с вытесненным на ней гербом Союза, Бендер встретился с нэпманом Клюевым в его доме. После обмена обычными приветствиями, Бендер, глядя на встревоженного хозяина дома, сказал:

– Не дрожите, как осиновый лист, я пришел к вам не для оформления соответствующего протокола о вашем уголовном поступке, – показал он свое гербовое удостоверение. – И не для получения откупных денег, а просто хочу с вами ближе познакомиться, узнать о ваших делах, ваших возможностях.

– Хорошо, хорошо, Остап Ибрагимович, понял, понял, прошу в мой домашний кабинет, где мы можем спокойно поговорить.

– Устраивает. Жена и дочь не помешают?

– Нет, нет, Эльза поехала к своим в Карловку. Тоже немцам…

– Немцам? – удивился Бендер.

– Этническим немцам. В Карловке давнишнее поселение немцев, это недалеко от Сталино.

– Интересно, – промолвил Остап.

– Да, вот так, а дочь – Лена, на каких-то комсомольских сборах. Так что никто нем не помешает, поговорить, как вы понимаете.

– Хорошо, Юрий Власович… – сделал паузу Остап. – Как нам известно, у вас три магазина: игрушек, тканей и универсальный разных товаров, верно?

– Да, Остап Ибрагимович, когда объявили НЭП, мне помогли немецкие родственники Эльзы деньгами для оборота, дело и пошло и если бы не давил финотдел…

– Понимаю. Скажите, а откуда вы получаете, скажем. Игрушки, ткани и другие товары для вашего универсального?

– Опять-таки благодаря Эльзе, вернее ее родственникам там, в Германии, Остап Ибрагимович. Накладно, трудно, но дело идет понемногу.

– Так вот почему ваш универсальный магазин с вывеской «Эльза и Клюев»? – Да, благодаря жене Эльзе и ее родственникам, там в Берлине.

– А как с расчетами, Юрий Власович? Как вы оплачиваете заграничные товары?

– Как и все, через Внешторгбанк, согласно договорам с фирмами, компаниями немецкими и другими. Тоже приходится выкручиваться, чтобы не убыточно было.

– Да, а тут и натюрморт еще, верно?

– Верно. Я готов понести затраты нужные для вашей службы, ведь так? Не вам, а вашей службе? – пристально смотрел нэпман на Бендера, которого он считал сотрудником ОГПУ, когда вторично видел красную книжечку на этот раз с тисненным на ней гербом Союза.

– Да, вы не ошибаетесь, Юрий Власович, не мне, а нашей службе, – достал свое удостоверение и раскрыл его перед глазами нэпмана.

– Да, да, я верю, верю. Я это понял, когда по приказу, очевидно, вашей организацией отобрали у моего магазина комнату, примыкающую к вашему музею.

– Верно поняли, Юрий Власович. Скажите, а вы могли бы перевезти нужную сумму через ваш Внешторгбанк за рубеж на предъявителя?

– Конечно, конечно, можно, Остап Ибрагимович, – вопросительно смотрел на Остапа нэпман, – Скажите, сколько и мы поладим, ведь так?

– Так, Юрий Власович, – подтвердил Остап. – Но речь сейчас идет не о вашей благодарной сумме нашей службе.

– Не идет?

– Не идет, пока. Пока, я подчеркиваю. Это понадобится нам через какое-то время. Не сейчас.

В комнате воцарилось молчание двух собеседников.

– Как скажете, Остап Ибрагимович, – наконец промолвил нэпман.

– Скажем. А вот интересно, Юрий Власович, какую сумму вы готовы перевести за рубеж на предъявителя?