Станис Фаб - Приключения в дебрях Золотой тайги

– Подлый тунгус! – зашептал Никола, подкравшись к проводнику. – Знаю твои проделки. Кто еще мог лодки увести? Куда спрятал их, говори?

– Совсем ты бешенный стал, Никола. Оглянись, я тут, лодок нет. Куда я их мог один увезти? Нет, это не Дженкоуль. Моя в лагере спала.

– Врешь. Я знаю, без тебя не обошлось. Ты думаешь, Никола с ума спятил? Это вы все свихнулись. Говори, Дженкоуль, куда лодки могли подеваться. Ты меня знаешь! Убью здесь, задушу!

Пропажа лодок нарушила все его планы. Он не знал, что делать дальше. Идея рвануть на Золотую речку, такая, казалось бы, близкая рассыпалась в один миг.

Но проводник лишь пожимал плечами, приговаривая растерянно: спал, ничего не видел. Без лодок беда, всем плохо будет. На тихий, но яростный спор подошли остальные члены экспедиции.

Подошел удрученный Катаев. Он был растерян. В голову не приходило, куда мог подеваться мальчишка. Если с ним случилась непоправимая беда, то жизнь теряла всякий смысл. Не уберег сына, слишком рано поверил в его самостоятельность! Но если он ждет помощи?.. Нужно действовать немедленно.

Он собрался с духом. Растерянности как не бывало. И все члены экспедиции заметили это и готовы были действовать по команде Катаева.

– Нужно искать, нужно облазить все вокруг, – предложил Яковлев.

Катаев согласно кивнул головой.

– Тремя отрядами пойдем на поиски. Вадим Петрович и Элен, вы идете вправо по береговой линии, может быть, лодки сорвало течением, а Степан и Григорий Матвеевич, пытаясь их причалить, уплыли вместе с ними.

Я и Черчилль пойдем влево. Дженкоуль, двигайся вглубь тайги. Ты опытный охотник, быстро разберешься, не оставили ли Степан и Сидоров каких следов, знаков для нас. Никола, оставайся в лагере. В случае чего беги, присоединяйся к любому из отрядов.

…Катаев с Черчиллем уже долго шли по берегу, но никаких видимых следов, ни намека на то, что тут могли пройти лодки. Да и какие следы на воде! О плохом думать не хотелось, и путешественники продолжали идти вдоль кромки воды, пытаясь найти хоть какой-то знак, сообщающий о пребывании здесь людей. Стремнины сменялись тихими плесами. Пейзажи почти не менялись. Все тот же сосновый лес, который то подходил вплотную к реке, то отступал. Иногда встречались гари поляны, на которых массивы леса были истреблены пожаром. Удивительно было видеть одинокие не тронутые огнем деревья посреди таких полян. Встречался красивый беломшанник, которым в другое время можно было бы любоваться. Но все красоты меркли в свете отцовской тревоги за сына.

Впереди послышался едва различимый шум.

Катаев и Черчилль переглянулись. Ускорив шаг, путешественники вскоре оказались в устье небольшой речки. Маленькая, но шумела она основательно. Наверное, во время весеннего таяния снега в горах эта неширокая речушка превращалась в грозный поток, который ворочал огромные валуны. По сухим береговым террасам валялись старые покореженные валежины. Подмытые хвойники опасно накренились над быстрой водой.

Катаев и Черчилль переглянулись: а не «нырнули» ли в эту, вполне судоходную для сплавных лодок, реку пропавшие? И хотя течение несло прозрачные горные воды вниз, в Енисей, двоим – молодому мужчине и крепкому подростку – было под силу на бичеве подняться вдоль берега.

Но если и так, то для чего? Ответа не находилось, и надежда найти там исчезнувших людей растворилась, становилась ничтожна. Но и это был шанс. Отряд стал подниматься вверх по одному из многочисленных енисейских притоков.

Шли молча, высматривая, кажется, каждый метр береговой растительности, каждый большой валун, словно бы за ним могла спрятаться лодка.

Но тщетно. Ни единого следа. Русло горной речки, в начале абсолютно прямое, вдруг неожиданно запетляло. И за очередным поворотом стала хорошо просматриваться не то чтобы заводь – откуда заводь на горной реке? – но что-то, очень похожее на бухточку, «сработанную» каким-нибудь очередным паводком, который, гоняя валуны, словно острым ножом вырезал в бережке дугу, а последующие сезонные катаклизмы углубляли и расширяли ее.

Катаев и Черчилль миновали еще метров сто и вошли в сосновую рощицу, которая, как оказалось, отлично прикрывала целую усадьбу – какой-то дом и хозяйственные постройки. Наши следопыты были настолько увлечены движением, что даже не заметили, что из-за ближней огромной сосны отделилась человеческая фигура. В ту же минуту раздался выстрел, и перед путешественниками неожиданно вырос человек. Лицо его наполовину закрывала густая черная борода, одежда была обычной для тунгусов и для охотников: легкие сапоги из оленьей кожи, длинная холщовая рубаха, свободные шаровары, заправленные в сапоги, шапка смахивала на малахай, но без «ушей» и козырька: этакий горшок, отороченный мехом.

– Зачем пожаловали? – произнес охотник спокойным, но твердым голосом.

Из-за дерева вышел еще один человек. Дженкоуль?

Катаеву на минуту показалось, что он видит своего проводника. Но он быстро понял ошибочность первого впечатления. Какое-то время они изучали друг друга.

Черчилль, стоявший чуть поодаль Катаева, так, что Катаев не мог видеть его лица, всматривался в бородатого охотника, потом улыбка осветила его лицо. Он начал смеяться, расходясь все громче.

Катаев растерянно обернулся, решив на секунду, что Черчилль спятил. Вдруг и лицо бородача озарила широкая улыбка. Он решительно направился к нашим путешественникам и… заключил Черчилля в объятия.

– В конце концов объясните, что здесь происходит, – Катаев не знал, как поступить. Может, на всякий случай взять бородача на мушку?

– Здесь происходит, объяснить трудно… – Черчилль явно подбирал походящее слово. – Здесь происходит, как это говорится по-русски? – черт знает что. Позвольте представить, Николай Миронович. Перед нами никто иной…

Договорить Черчиллю не дал незнакомец.

– Разрешите представиться. Жулковский Дмитрий Матвеевич, государственный преступник, сосланный на каторгу за участие в политических беспорядках.

– Так это вы?!

Катаев от удивления чуть не выронил ружье.

– Простите, но мы, кажется, не знакомы. – Бородач с сомнением посмотрел на Катаева.

– Элен! Элен много рассказывала о вас.

– Жулковский! Элен отправилась в эту экспедицию в надежде что-то узнать о тебе.

Жулковский замолчал, посерьезнел. Видимо, что-то обдумывал.

– Да, я видел ее в лагере. Она сейчас пришла вместе с вами? – Видели ее в лагере? – спросил Катаев удивленно.

Из лагеря пропали мой сын Степан и Николай Матвеевич Сидоров, участник нашей экспедиции. Пропали неожиданно. Мы разбились на отряды и обследуем местность. Элен ушла в другую сторону.

– Господа, я очень прошу вас ничего не говорить ей обо мне. Ничего не было, не было нашей с вами встречи. Ваш сын и спутник живы-здоровы.