Анна Платунова - Лесной царь

Рерис лишь отщипывал небольшие крошки от хлеба, скатывая из них шарики и отправляя в рот. Он предпочитал быть наготове, пока не поймет, с чем имеет дело. К тому же, теперь, он взял на себя ответственность за эту девушку и должен целой и невредимой вернуть ее домой.

Жужа отладил инструмент и взял несколько первых аккордов, привлекая внимание. Некоторые отставили тарелки, приготовившись слушать, другие, как ни в чем не бывало, продолжили общаться, даже не обернувшись. Видно, так было принято в этих местах. Зара закусила губу в предвкушении. Рерис невольно вновь залюбовался ей. Она была такая непосредственная и искренняя в своих чувствах. «Жаль…» – мелькнула какая-то неосознанная мысль, но была задушена в зародыше.

Жужа оказался плохим певцом, даже Зара вынуждена была это признать и с негодованием поглядывала на Рериса, будто он был лично в этом виноват. Голос Жужы то фальцетом взвивался к потолку, то судорожно пытался ухватить нижние ноты. Инструмент из последних сил пытался отстоять хозяйскую честь, струны жалобно стонали под неумелыми пальцами. Но, на удивление, певец не был освистал и выгнан с позором, потому что история, которую он пытался пропеть-прохрипеть была удивительна хороша.

История рассказывала о древнем заклятии, о Ночи-Разлучнице. Легенда говорила о том, что такая ночь спускается на землю один раз в столетие. И каждая достигшая совершеннолетия девушка, если она еще ни разу не поцеловала парня, в эту ночь обязательно должна это сделать. У нее всего лишь одна ночь, чтобы найти своего возлюбленного, потому что как только первые лучи света озолотят небосвод, девушка, так и не разрешившая никому коснуться ее губ, будет похищена лютым чудовищем, которое навсегда заберет ее с собой. И вот сто лет назад одна юная, прелестная дева, слишком избалованная вниманием противоположного пола, всю ночь, заигрывая то с одним, то с другим, так увлеклась, что не заметила, как наступил рассвет. И тут же из тени вышла жуткая фигура. Тут Жужа слегка запутался, описывая монстра. У него то появлялось несколько лап, то оставалась лишь пара. Он то покрывался чещуей, то черное шерстью, то перьями. Несомненным было одно: чудовище шагнуло из тени, обхватило юное ветреное создание за талию и унесло в вечную ночь.

– Потрясающе! – вздохнула впечатленная Зара, которая уже давно простила певцу огрехи исполнения. Но главный сюрприз ждал впереди.

– Я ведь неспроста выбрал для исполнения эту песнь, – уже в прозе сообщил Жужа, оглядывая публику с чувством превосходства гения над обывателем. – Знаете, какая сегодня ночь?

– Ночь, когда я, наконец, оторву твой чрезмерно высоко задранный нос? – поинтересовался из толпы какой-то остряк-самоучка. Его поддержали одобрительными возгласами.

Жужа не снизошел до невежи.

– Сегодня ровно сто лет с того дня, как на землю в последний раз приходила Ночь-Разлучница, – пафосно сообщил он.

Народ оживился, понеслись скабрезные шуточки в сторону девушек-разносчиц, даже толстая поломойка не была обделена вниманием подвыпивших посетителей.

– Эй, красотка! Поцелуй меня! – крикнул ей какой-то детина. Но тетка оказалась не промах. Она подмигнула ему хитрым глазом:

– Да я то не против! Но вот что муж скажет? Надо бы спросить.

– А кто у нас муж? – забеспокоился резвый посетитель.

– Мясник! – обрадовала его женщина, окончательно отбив охоту к романтическим чувствам.

Рерису стало неловко за эту публику.

– Знаешь, пойдем уже. Ничего интересно здесь больше не будет.

Зара не сразу ответила, обдумывая что-то.

– Это правда? – спросила она.

– Что?

– Про Ночь-Разлучницу. Про то, что сегодня она пришла вновь.

Рерис, тронутый этой наивностью, невольно улыбнулся.

– Конечно, нет. Думаю, у Жужы такая ночь наступает на каждом постоялом дворе, где он исполняет эту песню.

– Хорошо, если так… А то не хотелось бы с первыми лучами рассвета быть похищенной чудовищем!

– Эта опасность грозит только девушкам, которые еще никого ни разу не целовали, – Рерис, сам того не желая, увлекся этой игрой.

– Ну да… – Зара быстро взглянула на него. – Так и есть.

«А как же жених?» – полезли в голову глупые мысли, но тут же были с негодованием изгнаны. Это не его дело. Не его дело! Надо об этом помнить!

– Я хочу прогуляться, – сказала Зара и, не дожидаясь ответа, быстро пошла к выходу.

На улицах, несмотря на позднее время, оказалось неожиданно людно. Девушки в нарядных сарафанах и венках, парни в ярких рубашках. За околицей села жгли костры, оттуда доносились звуки музыки и веселые крики.

– Что это? Какой-то праздник? – спросила Зара у проходящей мимо девушки. Девушка окинула взглядом Зару, Рериса и вдруг вместо ответа обхватила парня руками за шею и жарко прильнула к губам. Рерис даже не сделал попыток сбросить ее руки, так был удивлен. Нескромное создание через несколько секунд сама отпустила его, отбежала на несколько шагов, весело хохоча.

– Ночь-Разлучница! – крикнула она. – Вы не знаете? Целуйтесь, что стоите!

И весело подпрыгивая, она побежала в сторону костров и песен.

– Слышал? – спросила Зара, но Рерис поднял руку, жестом попросив ее помолчать. Он остановил проходящего мимо паренька, раскрасневшегося, со следами помады на щеках, шее и даже рубашке. Судя по его слегка ошалевшему взгляду, он никак не ожидал, что произведет такой фурор.

– Что у вас здесь происходит? – строго спросил его Рерис, вспоминая, что он все-таки магистр, а не просто погулять вышел.

– Ночь – Разлучница, – пояснил парнишка, как само собой разумеющееся.

– Именно сегодня? – подозрительно спросил Рерис, сощурив глаза. – Это доподлинно известно?

Парнишка, нисколько не поддавшись прокурорскому взгляду, сдвинул на затылок кепку и улыбнулся широко, словно услышал хорошую шутку.

– Так каждый год в одно и то же время! В самую короткую летнюю ночь. Традиция такая! Кто ж знает, когда эти сто лет пройдут?

Он потер зудящую от поцелуев щеку и глаза подернулись мечтательной дымкой.

– Хорошая же традиция! Мне нравиться! А вы что такие скучные? Побежали через костры прыгать!

И Магистр Сумеречной школы вместе с наследницей родового замка Черная Сорока побежали прыгать через костры.

За околицей развернулись настоящие народные гуляния. С песнями, хороводами, угощениями. Прямо посреди поляны стояли бочки с вином и пивом, в них плавали деревянные черпаки, любой мог подходить и угощаться, сколько душе угодно. Некоторые уже наугощались так, что их бренные тела были заботливо уложены на телеге, дабы во время плясок и хороводов они не были помяты и затоптаны.