Светлана Джаарбекова - Необычная судьба

Клавдия обратила внимание на хорошенькую плотненькую девочку лет шести, которая жадно и много ела за столом и этим выделялась среди других детей.

У воспитательницы она спросила, что это за девочка и откуда она. Ей рассказали, что Галя вместе с сестрой Аней, которая тоже здесь, были эвакуированы из Ленинграда. Родители их умерли от голода, а Галя, пережив голод, сейчас никак не может наесться. «Мы ей даем по две тарелки супа, – а ей еще хочется больше, у нас продукты распределяются на всех детей, больше мы ей дать не можем, да и для желудка опасно», – рассказывала Клавдии воспитательница.

– Покажите мне ее сестру, Аню, – попросила Клавдия.

– Аня на год старше, тихая, спокойная, а Галя – живая, подвижная, – продолжила воспитательница.

После посещения приюта обе сестры – худенькая, светловолосая Аня, чем-то напоминавшая ей дочь Свету, и Галя, с коротко стриженными темными волосами, – не выходили у Клавдии из головы. Чтобы она ни делала, а девочки так и стояли у нее перед глазами.

Прошло несколько дней, и Клавдия приняла решение. Вечером собрала у себя дома совет, пригласила Таню Бударину, ее детей, Олега и сказала:

– Я хочу из приюта взять двух девочек-сестер, 6 и 7 лет. Они приехали из осажденного Ленинграда, родители умерли от голода, но у них есть тетя, которая знает, что девочки в Душанбе, и когда появится возможность, она приедет за ними. Одна девочка, Галя, пережив голод, очень много кушает, так что Таня, ты любишь готовить большими кастрюлями, вот тебе и предоставляется такая возможность. Как ваше мнение?

Дети посовещались и согласились. Олег, правда, заметил: «Маловато будет девчонок».

– Ничего, зато вы, мальчики, будете в цене, – шутливо ответила Клава.

– А как ты, Таня?

– Хватит ли у тебя средств кормить такую ораву?

– На девочек мы будем получать причитающиеся им продукты.

Приют переполнен, дети все прибывают, администрация рада, когда кого-нибудь хоть на время забирают в семью. Я все продумала, Таня, наступил момент и за ними приедет тетя, а ей сообщат, что девочки у меня.

– Ну что ж, я согласна, приводи к нам пополнение.

Клавдия довольно быстро решила все юридические вопросы и в субботу после работы забрала девочек домой, чтобы за воскресенье, пока она дома, дать им возможность освоиться.

Девочки с Олегом быстро нашли общий язык и вышли во двор познакомиться с другими детьми из Главснаба, а Таня приготовила большую кастрюлю борща из тушенки и напекла гору пирожков с яблочным джемом. Она волновалась, понравится ли девочкам ее обед, на что Клавдия ответила: «Ты, Таня, прирожденная повариха. Когда твой муж вернется с войны, иди работать в столовую – это твое призвание. Сегодня мы дадим Гале столько съесть, сколько она захочет. Любопытно, будет ли предел?»

За обедом Таня налила Гале борщ в самую большую тарелку, она съела ее быстро и робко попросила добавки. «Кушай столько, сколько хочешь», – сказала ей Клавдия.

После третьей тарелки Галя остановилась.

Остальные дети уже пили чай с пирожками и с любопытством наблюдали за Галей. С чаем она съела десяток пирожков и перевела дух. Когда Таня и Клава уложили всю ораву спать и остались одни, Таня спросила:

– Клава, ты не думаешь, что с таким аппетитом мы вылетим в трубу?

– Я думаю, что через месяц-два ее нормы уменьшатся. Она голодала в Ленинграде и в приюте вдоволь не могла поесть.

– А как же Аня? Она ведь тоже голодала, а ест как и все?

– Наверное, разные натуры, я не могу объяснить этот феномен, это вопрос к медикам.

Весть о том, что девочка шести лет способна съесть за один присест три полных тарелки борща и с десяток крупных пирожков облетела весь Главснаб, и любопытные соседи стали заходить к Клаве в обед, чтобы только посмотреть на это явление. Вот что голод делает с человеком! – качали они головами. Галя же на присутствующих не обращала внимание. В приюте ведь тоже много народа. Месяца через полтора Галя перешла в еде на меньшие нормы и насыщалась двумя тарелками первого и пятью пирожками.

Клавдия оказалась права…

В августе 1943 года пришло письмо из Ташкента, в нем сообщалось, что скончалась Мария Федоровна, писали об этом Клавдии ивановские друзья. Они ее и похоронили. В письме была просьба приехать и решить вопрос с домом, вещами. Такое же письмо получила и Лидия. Она решила зайти к сестре, чтобы договориться, кто поедет в Ташкент. Клавдия встретила ее прохладно, тем не менее обе сестры поплакали, вспоминая свою мать.

Лида, увидев, что у Клавдии появились приемные дети и забот у нее хватает, решила сама съездить в Ташкент.

– Дом мамы отойдет государству, – сказала она. – А вот вещи отдали соседям. Навещу Сабуровых, интересно, как у них сложилась жизнь?

– Будешь на могилке мамы, положи цветы и от меня, – прощаясь сказала Клава.

– Как я хотела тогда в Ташкенте жить около мамы, но судьба мне этого не дала. А сюда ее перетягивать боялась, думала, вдруг нас заберет НКВД, и она тогда могла пострадать. Так и прожили порознь, – с грустью размышляла Клавдия.

Спустя несколько дней Лидия вернулась из Ташкента, ее встретила на улице Люба, но к Клавдии она почему-то не зашла.

Люба передала Клаве разговор с Лидией.

– Вещи отдала соседям, была на могилке мамы, положила цветы и навестила Сабуровых. Борис женился, у него уже двое детей, но сейчас он на фронте, жена работает, а Прасковья Емельянова сама управляется с детьми, домом и, кажется, ей это нравится.

Клавдия решила навестить сестру и поговорить с ней о многом.

Она пошла к ней в субботу вечером, постучала, но никто не открыл дверь. Вышла соседка и сказала: «Лида дома, наверное, пьяная спит. Вы ее сестра?»

– Да, но что она выпивает, я не знала, это для меня новость.

– Как муж у нее уехал на фронт, видно и начала, детей нет, заботиться не о ком.

Завела подругу, которая крепко пьет. Сначала они вдвоем пили, та выходила от Лидии, качаясь из стороны в сторону. Одна Лидия еще держалась какое-то время, но потом смотрим, и в одиночку пить стала. Больше, меньше, но вечером всегда «под хмельком». На неделе из-за работы она еще старается вечерами прикладываться понемногу, а уж в субботу так наклюкается, что выйдет за водой, а до квартиры дойти не может, – люди ее доводили. Вы бы поговорили с ней, срамота, муж воюет, а она так опустилась.

Клавдии стало стыдно за свою сестру и она решила придти к ней рано в воскресенье, чтобы застать трезвой и поговорить.

На другое утро Лидия открыла дверь с завязанной головой.

– Что с тобой? – спросила Клавдия.

– Голова болит, – ответила Лидия.

– Я знаю, почему у тебя болит голова, пьяница ты беспробудная! Узнаю в военкомате, где воюет Михаил, и напишу ему, пока другие об этом не сообщили. Я и твоей подруге устрою разгон, если не приведешь себя в порядок. Поняла? А я буду время от времени заходить и спрашивать у соседей, как ты тут живешь. Мне с тобой возиться некогда, у меня забот не впроворот».