Роза Листьева - Дом у кладбища

– Да, обещаю.

– А теперь, – сказал отец Патрик, – повторяйте за мной, – и обратился к жениху:

– Прими это обручальное кольцо.

– Прими это обручальное кольцо.

– Как символ и обещание моей любви.

– Как символ и обещание моей любви.

– И верности во Христе Иисусе

– И верности во Христе Иисусе.

Легранский надел ей кольцо, а затем священник обратился к невесте:

– Этим кольцом я обещаю хранить любовь.

– Этим кольцом я обещаю хранить любовь.

– И верность во Христе Иисусе.

– И верность во Христе Иисусе.

– А теперь возьмите друг друга за руки, я благословлю ваши обручальные кольца.

Отец Патрик прочитал молитву и три раза совершил крестное знамение.

– Да скрепится ваш союз на небесах, во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь. Пользуясь властью, данной мне свыше, объявляю вас мужем и женой. Поцелуйте друг друга.

Легранский приподнял фату и поцеловал невесту. Гости хлопали.

– Помнишь, как в тот первый день, когда мы встретились, – сказала Лиана. – И ты поцеловал меня у всех на глазах.

– Чтобы мне все завидовали, – прошептал Феликс.

– А что теперь? – спросила Лиана.

– А теперь домой, отмечать твою новую фамилию.

– Какую?

– Легранская.

– С чего ты взял, что я хочу сменить фамилию?

– Моя жена будет носить мою фамилию. Мы подадим документы в загс и оформим всё официально.

– Почему ты всё решил без меня? Ты меня даже не спросил!

– Прости, я думал, что ты согласишься.

– Лиана Александровна Легранская… А что? Я подумаю над этим предложением.

– Поторопись, а то расхватают.

– Не бойся, товар не залежится…

Она чмокнула его в щёку, это означало, что она согласна. Дождь уже давно прошёл, и вылезло солнце.

Мейсон и Нора наотрез отказались ехать в Де Труаль, но оставили свои свадебные фотографии, сделанные в тот роковой день, когда произошло убийство.

Осыпанные рисом и пшеном, новобрачные сели в машину. Время близилось к обеду. Все были уже в сборе, осталось подождать отца Патрика, который должен был переодеться.

– Что с тобой? – спросил Феликс испугавшуюся Лиану. Она рассматривала фотографии и схватилась за сердце.

– Я уже видела этого человека.

– Это Джек Дупельт, он был убит в ночь с пятого на шестое июля.

– Да, в новостях сказали, что он оставил завещание и в тот же вечер был застрелен своим племянником, Энди Дупельтом.

– Дело ещё не раскрыто, нельзя однозначно утверждать, кто это сделал.

– Но ты кого-нибудь подозреваешь?

– У меня нет доказательств, теоретически это мог быть каждый, кто был в тот день в Де Труале.

– А пуговица?

– Пуговица проливает свет на это тёмное дело. Но для начала нужно узнать, в чём был одет Джек в тот момент, когда в него стреляли.

– На фотографии он в пиджаке и в белой рубашке.

– Если он не переодевался, то значит, что пуговица принадлежала тому, кто напал на него и в результате перепалки убил. А пуговица отскочила. В доме было темно, и убийца не заметил этого.

– А почему Нора и Мейсон не поехали с нами?

– Может, ей не хотелось вспоминать события тех дней?

– А может, она испугалась? Она что-то знает.

– Ты думаешь, что её запугали?

– За ней следят, у неё такое обеспокоенное лицо, что, посмотрев на неё, сразу понимаешь, что что-то случилось.

– Она пережила большую травму и после похорон отца замкнулась в себе. А как бы ты себя вела, если бы убили отца, а убийца был бы на свободе?

– Ты думаешь, что он невиновен?

– Он первый, кто обнаружил труп, но у него худое алиби. Он был один в тот момент, когда убийца выстрелил. Никто не может подтвердить этого, но он не убивал. Он стоял и смотрел на убитого Дупельта, когда его жена вошла в комнату. Теперь он в тюрьме, а убийца на свободе…

Отец Патрик пришёл, и кортеж тронулся. Ехали молча, никому не хотелось возобновлять этот тяжёлый разговор. Но всё же пришлось. Собравшись за круглым столом, родители подняли первый тост за молодых. Шампанское выстрелило в потолок, и кусок штукатурки упал прямо на молодых.

– Дорогие дети, Феликс и Лиана! – сказала Виолетта Михайловна. – Благословляем вас на крепкий брак, на крепкую семью! Пусть в вашем доме живёт любовь и смеются дети. Пронесите светлое чувство через всю жизнь, будьте благополучны, здоровы и богаты. Берегите друг друга, приумножайте тепло и радость сегодняшнего дня.

– Горько! – раздалось в ответ.

Молодые поцеловались. Второй тост был за родителей. Выпили, закусили и, разгорячённые, принялись за обед.

– А что ты хотел у меня спросить? – сказал отец Патрик.

– Простите меня, но я вынужден задать этот вопрос. Вот те фотографии, которые привезли Нора и Мейсон. Вы узнаёте кого-нибудь?

Он внимательно рассмотрел каждую фотографию.

– Нет, это не он.

За столом воцарилось молчание.

– Как? Я думал, что вы мне поможете… А кто же тогда прислал эти записки с угрозами?

– Тот, кто исповедуется перед священником, не может угрожать своей будущей жертве, – разозлившись, выпалила Лиана.

– Значит, вы утверждаете, что это не он?

– Это абсолютно точно, – сказал отец Патрик.

– Значит, Мейсон, меня не обманул, Нора в тот вечер была дома. Но как убийца узнал, что я занимаюсь этим расследованием? Вероятней всего, утечка информации. Нора встречалась с Энди в тюрьме, и он рассказал ей, что я купил этот дом и взялся за расследование. Только Нора могла рассказать ему об этом. Итак, круг лиц сужается. Убийца хорошо знает Нору и Мейсона и уже успел втереться к ним в доверие…

«Нужно ловить каждую мелочь, – лихорадочно думал Феликс. – Важна каждая деталь…»

– Значит, это не Нора… принесла эти записки? – спросила Лиана. – Ты мне врал…

– Убийца иногда возвращается на место преступления.

– Что? – Лиана пристально посмотрела на Феликса. – Мы все умрём…

Никто не ел. Все смотрели на Легранского.

– Он боится, что я раскрою это преступление, поэтому решил действовать первым. Я думаю, что он будет на суде, поэтому решил принять меры. Если Энди оправдают, то убийцу будут искать среди родных покойного Дупельта.

– Я не смогу спокойно жить, – Лиана проговорила вполголоса.

– Я тебя достану, Клоп, клянусь Богом, я тебя найду! Из-под земли достану, пока не знаю как, но достану! – в ударе крикнул Феликс.

Чашки и ложки на столе затряслись, словно мимо проехал товарный поезд. Со стены упал портрет. Горшки с цветами тоже подскакивали, словно неподалёку было землетрясение.

– Я не смогу спать… Мы будем жить как на мушке и думать, кто из нас следующий.

Всё затихло, и грустные, уставшие взгляды то и дело перекрещивались за засыпанным грязью столом. Нужно было сменить тему, а лучше – вытащить всех из-за стола. За что и принялась Виолетта Михайловна.