Элеонора Кременская - Пьяная Россия. Том первый

Маринка тут же схватила отцово подношение и стремглав бросилась на улицу, к пьяницам. Конечно, они ее встретили с большим энтузиазмом и радостью, не каждый день могли так шикарно закусить. Тут же в ход пошел перочинный ножик и газета вместо скатерти. Маринке за выслугу налили и она выпила, закусила, благодарно поглядывая на бредущую от магазина скорченную горем обладания пьяницей-дочерью, фигуру старого отца. В ее мыслях промелькнул огонь желания крепостных предков, она было пожелала, чтобы отец поскорее умер и оставил бы ей квартиру, но тут Маринка запнулась, одурманенный пьянством мозг не смог сообразить, что же будет дальше. И Маринка оставила эту мысль на потом… А старик-отец тупо брел, не глядя на толпу осчастливленных им пьяниц и одно ему хотелось, сварить каши, поесть, лечь на диван и умереть. Он чувствовал себя разбитым и усталым.

И только полковник в отставке, Димитрий Саввич, поднимая на балконе тяжелую гирю, глядя сверху на происходящее, догадывался, что будет дальше. И верил, что первой откинется на тот свет Маринка. Ее, либо убьет какой-нибудь особо буйный пьяный дружок, либо она сама умрет от алкогольного отравления. А старый отец и не такой еще старый, всего-то шестьдесяти пять лет наконец-то вздохнет свободно. Расправит сутулые плечи. Перестанет тянуться к земле. Перестанет заговариваться. Вспомнит то, что всю жизнь спасало интеллигенцию всей России – волю к победе над болезнями и смертью. Полковник верил в это и подбрасывал гирю к небу…

Алкоголь разрушает сознание, способствует деградации и одуряет настолько, что алконавт не может ответить на простейший вопрос, а только разинув рот, пускает пузыри и глядит тупо перед собой, ничего при этом не видя. Разбуди такого внезапно и задай задачку:

– А, скажи-ка мне, уважаемый, сколько будет дважды два?

И он вначале встрепенется, как на что-то знакомое, блеск мысли промелькнет в его глазах, но тут же свое возьмет давешняя тупость и будто кто набросит покрывало на его способность логически мыслить. Пьяница махнет рукой и устало повернется носом к стенке, бурча себе под нос:

– Ходют тут всякие, спать не дают!

Хорошо было бы открыть этак, исподволь, черепную коробку у такого алкоголика и подсмотреть, как же работает мозг у него или может, не работает вовсе? И хорошо бы при этом поймать некоего умника, считаря и говоруна, любителя полистать толстые умные журналы, и у него открыть, этак, незаметненько, черепную коробку, да и сравнить обоих! Неужели нет разницы? Наверняка, есть! У умника поди-ка извилины, аж, сверкают в умопомрачительных идеях и как хорошо смазанные стрелки, пощелкивают, знай себе, переключаются. А у алкоголика? Мозг паутиной зарос, а может уже и сожран медлительными червями, точно так же, как бывает сожрано свежее румяное яблоко. Сорвешь его в предвкушении сладости, а оттуда высовывается, вдруг, сердитая рожа червяка, жующего вовсю мякоть и бросаешь в сердцах, на землю изъеденный плод, а ну его!

Но, впрочем, что это мы? И среди алкоголиков есть умники, вы не поверите, есть! Но только одно плохо, их интересуют странные вопросы, мимо которых обыкновенный, не пьющий умник пройдет мимо и не заметит.

С пеной у рта умники из алкашей будут спорить, а почему это у дам работающих, скажем, в мэрии города, такие обширные задницы? А у молодых секретарш из офисов ноги, как у кузнечиков, вывернуты назад? Почему дворничихи – все сплошь толстые мужеподобные бабы? Может их изменяет род деятельности? И как бы проследить за начинающей дворничихой, кричат умные алкоголики, как бы понять, как измениться ее фигура, скажем, через месяц после усиленного махания метлой? Умные алкоголики ломают головы и над судьбоносными вопросами о школе и решают неразрешимую задачку, морща в напряжении сократовские лбы. Их крайне интересует, например, почему злые учительницы похожи на сердитых ос, а добрые на растолстевших гуманных фей?..

Однако, мы с вами упускаем из вида еще одну разновидность алкоголиков, уже не тупых, но еще и не умных. Нечто среднее. Такому алкоголику тяжело общаться с себе подобными, он часто не «догоняет», и либо молчит, напуская на себя все понимающий вид, либо идет на хитрости и вырабатывает специальный метод пускания пыли в глаза.

Для того он говорит медленно, очень любит иностранные слова, которые использует президент и думские депутятелы и даже записывает эти самые слова, вслушиваясь в речь мудрого мужа, порой глубокомысленно мычит, вглядываясь в телевизор, чтобы получше разглядеть физиономию власть имущего человека, для него все равно что прилетевшего с другой планеты. Как большинство русских такой алкоголик не понимает ничего, что говорит официальный деятель, но вникает в смысл, как вникает в смысл произнесенного в сердцах витиеватого мата алкоголик, которому не хватает на заветные сто грамм водки, какого-нибудь рубля или скольких-то копеек.

Средненький алкоголик учится произносить свои речи со значением, всегда при этом закрывает глаза и немного молчит в конце всех слов, приводя, тем самым, собеседников в легкое замешательство. Его начинают уважать, но не любят слушать, даже избегают порой, а завидев, где-нибудь тут же сворачивают, чтобы поспешно скрыться.

Вступать со средненьким алкоголиком в дебаты совершенно невозможно. Он недоверчиво выслушивает возражения и тут же повторяет свою речь, говорит он теми же словами и тем же тоном, несколько правда, повышая голос, немного нервничая. Средненький быстро обращается в зануду и только так его, и рассматривают тупые и умные алкоголики.

Но нельзя обойти в нашем кратком изучении алкоголиков, как людей не разумных еще одну странную и непостижимую диковинку – алкоголиков спящих! Нет, нет, глаза у них открыты, рот на лету заглатывает рюмки с пойлом и говорить такой алкоголик умеет, и что-то еще разумное выполняет, не вызывая подозрений со стороны пьющих товарищей. Но вот он встречает на улице давнюю свою возлюбленную и сразу превращается в нечто:

– Ишь, как раскормил тебя твой мужик! – удивленно восклицает такой алкоголик, оглядывая ее всю, с ног до головы. – А была ведь тростиночкой!

Она поджимает губы, глядит на него неодобрительно:

– Ишь, чего вспомнил, тростиночкой! Мне, почитай, уж шестьдесят годков, детей трое да пятеро внучат!

И гневно кивая, одаряет его ненавидящим взглядом, в который вкладывает все свое презрение к нему и к его основному занятию – к пьянству. Тут все: и порушенные мечты, и несостоявшаяся семья, и поруганная любовь.

Алкоголик ничего не замечает и только растерянно моргает, не в силах подобрать слов, разглядывает ее огромную, но уже седую косу, сложенную на голове в два ряда.