Александр Махнёв - Жизнь продолжается (сборник)

То было начало дружбы нового уровня, дружбы уже семьями.

Детишки росли. Родители шутили: подрастут, поженим, и внуков ждать будем.

Конец лета девяносто первого года.

Помните, что это было за время? СССР развалился.

Естественно, этот процесс не мог не затронуть судьбы наших героев.

В общем-то, всем в те девяностые годы было несладко.

Знаете, если соседу так же плохо, как и тебе, это ещё не самое страшное. Много нас, выдюжим! В коллективе выживать значительно легче. Опять же – дружба, кумовство, соседство и прочие обязательные атрибуты сельской жизни всегда помогали пережить беду.

Но тут новая напасть свалилась на наших друзей.

Оказалось, что живут они в разных странах.

Сначала улыбку вызывало то, что Ребров Иван Петрович, его жена Валентина Ивановна и дочурка Оксанка стали гражданами самостийной Украины, а Тарас Охрименко, Зинаида Ивановна, жена его и малыш Валька стали россиянами.

Кто же при Советской власти думал о своей национальности? Живём в едином и могучем, живём, да и ладно.

Как поговаривали на завалинках старушки: «Лишь бы не было войны». Вот это действительно пугало.

А остальное…

Да ерунда, переживём!

– Ну, шо, москаль, як там ваш Ельцин, всё пьёт?

– Ладно тебе, хохол, хорош про политику, давай стол накрывай, да сало, сало не забудь, горилку мечи поскорей…

Итак. Верхняя Алексеевка, где жил Тарас, принадлежала российской стороне, а Иван в своей Нижней Алексеевке, жил на украинской территории, и граница – по реке, их любимой речушке, где рыбы да раков не счесть.

При прежней, Советской, власти своей национальностью интересовались разве что евреи, многие становились тогда не Израилевичами, а Изотовичами, не Сарами, а Светами. Ну, время такое было.

Да, было так.

Но чтобы вспоминать о своей национальности каждый день? Такого при власти Советов не было, это уж точно, поверьте.

– Тарас, сгоняй в продмаг.

– Так це ж в Украину надо идти, в нашей лавке ещё три дня не будет привоза.

– Ваня, что-то давненько мы к Тарасу не ходили. Может, в выходные подъедем, а, как ты считаешь?

– Можно, но только до восьми, а то переход на границе закроют, как в прошлый раз, опять ночевать у них придётся.

Почту в Ванином селе закрыли, медпункт, как, оказалось, держать в умирающей Нижней Алексеевке нерентабельно. Поликлиника – и детская, в том числе – находилась уже в двадцати километрах, в России, что значительно ближе к дому Ивана, однако их, «этих иностранцев», здесь уже не принимают.

Украинское село понемногу пустело. Мужики, что покрепче да помастеровитее, на заработки в Россию подались. Тоскливо стало в Нижней Алексеевке.

Российская сторона, наоборот, пошла в гору. Нашёлся «богатый Буратино», купил колхозное тепличное хозяйство, наладил его, со временем животноводческую ферму открыл. Селяне пошли на работу. Сначала зарплату мясом, яйцами да укропом получали. Со временем и денежки в карманах стали шелестеть. В их село газ подвели, дорогу отремонтировали. Продмаг стал уже не продмагом, а «Супермаркетом». Открылось кафе «У Петровича». В клубе по вечерам дискотеки, видеопросмотры.

В десяти километрах, на трассе, АЗС построили. Тарас, поскольку в колхозе слесарил, механиком на заправку устроился. Мало того, что при деньгах стал, он ещё и Ваньке помогал с заработком.

Придёт цистерна на АЗС, Тарас на пейджер Ивану – «вперёд!», и тот уже на своей четвёрке с пятью канистрами мчит через границу за бензином. Зальёт бензин, и на украинскую сторону, продавать. Копеечку какую даст на границе, его как бы и не замечают.

А что? Толковый бизнес. Цена на бензин в России и Украине сильно разнилась. На том и зарабатывал Иван. У него уж и свои клиенты появились. Правда, менты повадились мзду с него брать, а пару раз «братки» наехали. Много их было в те годы. Так что проблем хватало.

Друзья по-прежнему встречались, и довольно часто, но разговоры всё более и более становились тоскливыми и сугубо житейскими.

– Тарас, как ты думаешь? Может мне податься в Москву? Сосед Петро зовёт, каменщики нужны, я ведь, сам знаешь, по этой части мастак.

– Что я тебе скажу. Думай. Ты сейчас хоть за какую никакую денежку держишься, да семья рядом. Огород, вон, содержишь в порядке. Картошку, капусту продаёшь. А там что? За житьё плати, от ментов прячься. Опять же от хозяина полностью зависишь. А может, он и не будет тебе совсем платить. Что, не было так? Было. Вон у Шматковых Сергей чуть выбрался. Хорошо, что живым остался. Так что думай, брат, думай.

От дум этих у Ваньки голова кругом.

Ну, а детишки?

Как детишки?

Те самые, что в сентябре девяностого родились?

А что детишки? Выросли дети.

Причём уже без помощи Советской власти выросли. Матери грудью вскормили. Дом, школа, хозяйство да улица – вот и все воспитатели того нелёгкого периода.

Валька, Тарасов сын, умница паренек, ещё в школе задумал – как вырастет, пойдёт нефть качать. Тарас говорил: «Видать, нанюхался бензина на заправке, вот мозги набекрень и пошли».

– Какая тебе нефть? Иди вон в сельскохозяйственный, в Ростов. Кончишь, на земле, как твой дед, да и я, трудиться будешь.

Ан нет, пацан школу кончил и, несмотря на скандалы родных, в Москву подался. Так и поступил всё же. Да ещё и стипендию получил, место в общежитии. Ворчал Тарас, ворчал, а, читая письма сына, радовался в душе за отпрыска, гордился. А уж как тот на третьем курсе на математической олимпиаде первое место завоевал, и слезу втихаря от жены пустил.

– Это же надо? И в кого такой шустрый пошёл? Точно нефтяным магнатом будет. Слышь, мать! В столицах жить будем. Может, скважиной заведовать возьмет сынок, а? Как ты думаешь?

– А в Тюмень не хочешь? Прекрати шутковать. Иди лучше кур покорми, – скинула с небес на землю мужа Зинаида.

Вот, и помечтать не дадут…

Оксанка, Ивана да Валентины дочь, к совершеннолетию из белокурого гусёнка превратилась в красавицу. Хлопцы глаз от неё оторвать не могут, сверстницы завидуют красоте писаной.

И радость, и горе для родителей.

Запереть бы красавицу такую дома, да и любоваться на неё. Но как это сделать? Не спрячешь, время не то.

Опасно жить стало. Хоть и опустело село, но нет-нет да и нагрянут какие-нибудь охальники на машинах на их речку покуражиться. И драки, и выстрелы слыхать, разборки всякие повадились именно у их села проводить. Места безлюдные здесь, хоть и красивые, но глухие.

Боязно родителям за дивчину свою, ох как боязно.

Ещё до выпуска Оксанка решила уехать из села. Родители также понимали, не будет здесь жизни дочери.

И вот на семейном совете решили отправить девушку в областной центр. Благо там дальняя родня проживает, и комнату в своём доме родственники готовы были предоставить, свои дети уж выпорхнули из родного гнезда. Дом большой, ладный, места много. Ещё и Валентину к себе звали помощницей по хозяйству.