Галия Мавлютова - Моя еврейская бабушка (сборник)

Если они меня убьют, их не найдут никогда. Положение было паршивое. Выходной день, Валера на лестнице, я – в квартире под стволом пистолета. Ощущений никаких, кроме острого желания стать маленькой мышкой и юркнуть куда-нибудь в дырочку на полу или вообще дематериализоваться. Или сделать шаг в сторону, упасть, в конце концов, на пол, но ни того, ни другого, ни третьего сделать было невозможно. Когда мне рассказывают страшилки из области экстремальных ситуаций, и, брызжа набегающей слюной говорят, что, мол, вся жизнь, начиная от рождения промелькнула перед глазами. Я не верю! И вы не верьте! Не может вся жизнь промелькнуть в один миг! Это выдумки воспаленного воображения…

Я смотрела вглубь вычищенного до блеска ствола. «Где же бандиты взяли машинное масло для чистки пистолета»? Других мыслей у меня почему-то не было. Помню еще, что я довольно уныло переминалась с ноги на ногу, словно старалась освободиться от неприятного круглого оружейного глаза. Впервые я видела Макарова с той, с вражеской стороны, и потому милый и безобидный, почти родной пистолет превратился в смертельного врага. «Интересно бы знать, у Валеры есть оружие? Вряд ли, он же за холодильником собрался».

Я вновь подавила вздох и поглядела на парня, целившегося прямо мне в лоб, тут же поняла, что допускаю ошибку, медленно поползла взглядом по щеке парня и уставилась в простенок. В глазах парня было безумие, то самое безумие, заставляющее выстрелить в стоящего перед тобой. Тепло тела, передающееся через палец, плавно перетекающее в жесткий металл, трансформируется в спонтанное желание нажать на спусковой крючок. Ощущение силы, (ведь в руках смертоносное оружие, ты сильный и недосягаемый), заставляет убивать себе подобного, слабого и беззащитного. «Ружье должно выстрелить!» Вспомнилась сакраментальная фраза, произнесенная когда-то великим русским интеллигентом. И тогда я шагнула вперед и властно взялась за ствол. Пистолет не дрогнул.

– Сейчас от тебя живого места не останется, м…к!

Бранное слово произнесла смачно и со вкусом, словно со сцены БДТ.

Сквозь пелену эмоций я почувствовала, как ствол плавно поплыл вниз. Я сняла руку с пистолета и шагнула сквозь молодецкий ряд на кухню. Почему-то меня больше не волновало безумие в глазах бандита, его пистолет, смазанный машинным маслом ствол и прочие мелочи. Я увидела на кухонном столе целый ковшик с «марцефалем». Это такая наркотическая жидкость, горячо любимая когда-то питерскими наркоманами, она производилась ручным способом посредством перегонки из лекарства от кашля «солутан». Сначала из «солутана» получался эфедрин, а уже после эфедрон, тот самый знаменитый «джеф». Его потребляли для придания эмоциям наибольшей страстности, «марцефаль» придавал остроты в момент сексуальных утех. Ковшик на столе был девственно не тронут, бандиты еще не приступили к дегустации. Звонок в дверь вспугнул их. Авангардная музыка дверного звонка моего собственного сочинения помешала.

Я прижала ковшик к груди, как нечто бесценное и хрупкое, и вернулась в коридор; медленно, боясь расплескать содержимое посудинки, прошла мимо изумленных бандитов к дубовой двери и открыла защелку. Валера был не один, к нему на подмогу прибежал снизу водитель. Увидев меня, они с криками «банзай», «стоять», «милиция», «гады», ворвались в квартиру. Я успела прижаться к стене, опять-таки, боясь расплескать бесценное содержимое. Не знаю, как сейчас, но тогда для возбуждения уголовного дела требовался лишь крохотный миллилитр эфедрона, а в моем ковшике его было больше литра. Это была крупная удача, изъятие наркотических средств в крупных размерах. Валера и Саша успешно разделались с моими обидчиками, они надели наручники на бандитов, вышибли из рук «безумного» пистолет, положили всех на пол, а я в это время все прижимала к груди оловянный ковшик. Очнулась я от шепота Валеры:

– Сергевна, отдай ковшик-то, понятые пришли.

И мне пришлось расстаться с драгоценной ношей.

Валера и Саша скрыли от руководства детали задержания, посчитав их издержками профессии. Да и руководство особо не придиралось, ведь победителей не судят, но, тем не менее, слухи о моих способностях разошлись в определенных кругах. Среди преступников и милиционеров за мной навечно закрепилась репутация рискового оперативника и бесшабашного мента.

Смотрю сквозь эти пятнадцать лет, как в увеличительное стекло, и все размышляю, а что же было – мистика, наваждение, простое везение? Нас всего трое, а бандитов шестеро, они могли застрелить меня, ударить по голове, разлить «марцефаль» в конце концов. Да мало ли что могли сделать бандиты с хрупкой женщиной в кожаной курточке? Вспоминается ликование моих коллег по факту нашей победы и состояние шока, не оставляющее меня в течение целой недели. А потом жизнь и служба закрутили, завертели, закружили меня, и я забыла об этом случае. Работа сыщика, так или иначе, связана с мистикой. Иногда она может проявиться и в таком необычном виде…

Санкт-Петербург, Россия, май 2002 года

Однажды в нашей стране началась активная борьба с организованной преступностью. Преступность была всегда, но бороться с ней начали, когда создали специальное подразделение для борьбы с этим злом.

В то время я работала в уголовном розыске с мелкой уголовной сволочью, и организованная преступность меня ни с какой стороны не волновала. Зарплату я получала вовремя, за каждую задержанную группу уголовных элементов мне давали премию, работала сутки напролет, и как говаривали районные прокуроры, «мела воров, как дворник». Ходила, точнее, бегала по городу вся взмыленная, глаза, обведенные синими кругами, проваливались куда-то глубоко за скулы, от усталости боль подкатывала в виски и доводила почти до обморочного состояния. Мне приходилось скрывать усталость, накопившуюся во мне за долгие годы, чтобы не уволили, и я активно продолжала пополнять следственный изолятор под мистическим названием «Кресты» той самой уголовной сволочью.

Как-то вызвал меня генерал и в доверительной форме объяснил, что вынужден направить на ответственный участок работы. Я должна участвовать в важной операции, а проинструктируют меня на месте действия. Все держалось в строгом секрете, до начала операции оставалось немногим больше четверти часа…

Я села в промерзший автобус, и он куда-то покатил, весело подмигивая фарами и мигалками, затем остановился возле Мальцевского рынка, и мне приказали идти в кабинет директора. Мне досталось довольно щекотливое поручение – обыскать директора рынка. В тесном кабинетике, почти каморке, я приступила к производству следственных действий. Директором оказалась приветливая миловидная женщина, приятно пахнущая, хорошо и добротно одетая в дорогостоящие по тем временам вещи. Понятые покорно встали по бокам двери, и я приступила к исполнению служебных обязанностей.

Читать дальше