Галия Мавлютова - Моя еврейская бабушка (сборник)

© Г.С. Мавлютова, 2015

© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2015

Эту историю мне рассказал один военспец, а ему в свою очередь поведал ее такой же военный специалист из Приморского края. Есть там небольшой городок, в котором однажды случилось изнасилование. Органы отреагировали незамедлительно, и, создав оперативно-следственную бригаду, всем скопом бросились искать мерзавца. Раньше изнасилование считалось тяжким преступлением, поэтому над раскрытием преступления работала вся милиция, кучно бегали по чердакам и подвалам, так же кучно сидели в засадах, караулили у подъездов. Любое преступление можно раскрыть, если по нему будет работать сотрудники всех служб и подразделений в одной, так сказать, упряжке. В оперативно-следственную бригаду входили следователь прокуратуры, оперативники, кинолог, участковые инспекторы, стажеры и отряд из местных активистов, что вроде добровольной народной дружины. Сотрудники бригады прочесывали квартал за кварталом, пока одна из вездесущих старушек не подсказала, что насильник прячется где-то совсем рядом.

Оперативники поспешили в указанный двор и увидели потрясающее зрелище! На земле полусидела, полулежала женщина-следователь в беспомощном состоянии. Пока бригада носилась по кварталу, преступник выскочил из кустов, быстренько изнасиловал следовательницу – и был таков!

Вид у юной следовательницы был довольно помятый и потрепанный, и к тому же несчастный. Оперативники бросились приводить в порядок обиженную женщину, оказав ей первую помощь и быстренько записав показания, они затем препроводили ее в больницу.

К сожалению, я забыла спросить военспеца, что же случилось потом – нашли преступника или нет? Прошло много лет, а я все думаю, а где насильник-то? Насильник-то где?

Давно это было, лет пятнадцать назад. Много это или мало? Один господь знает. Вообще-то, пятнадцать лет – целая жизнь, эпоха, так сказать. За такой промежуток многое может измениться – строй, страна, нация. Только человек не меняется, он по-прежнему остается слабым и одиноким. В душе, разумеется…

В то время я работала в уголовном розыске простым оперативником в звании капитана милиции. Женщин в те годы в эту суровую службу не принимали и правильно делали, кстати. В связи с этим никаких послаблений по службе мне не полагалось, приходилось вкалывать в три раза больше, чем мужчинам-оперативникам. Я пробовала наравне с ними – не вышло, поэтому вынуждена была работать лучше, чем мужчины. Из-за этого моя жизнь напоминала вечные гонки, я все боялась куда-то не успеть, опоздать, куда-то торопилась, вид у меня был, как у взмыленной лошади. Если бы знать, что когда-нибудь настанет момент, и я все-таки обгоню жизнь, вероятно, не торопилась бы так, рискуя подчас не только своей, но и чужими жизнями.

Мой тайный осведомитель, надежный и верный, как маяк «Толбухин», как-то уведомил меня по телефону, что в одной из квартир в Московском районе находится преступник, несколько лет числившийся во всесоюзном розыске. Информация была достаточно ценной, осведомитель – проверенный, и я вышла в коридор, надеясь уговорить своего напарника «съездить в адресок». Напарник у меня был хороший, тоже проверенный, сейчас он работает то ли депутатом Сейма, то ли полицейским аж в самой Финляндии.

– Валера, выручи меня… – Я жалобно заныла, не забывая при этом жеманно хлопать глазками. В нашем деле отлично помогает.

– Сергевна, а чо надо? – поинтересовался Валера, озабоченный какими-то своими тревогами. Наивный, он даже не догадывался, на какую авантюру я его подбиваю.

– Да, подстраховать меня нужно «в адресе». Там прячется один мордоворот, он в розыске еще со времен царя Гороха. Сам понимаешь, квартал заканчивается, мне показатели нужны. А тут такая пруха пошла! Сидит в квартире, один, в депрессии, к тому же числится в розыске. Бери – не хочу! Сам в руки просится, поехали со мной, а?

Я встала на цыпочки, чтобы Валера увидел мольбу в моих глазах. Сработало!

– Сергевна, бандитов никогда мало не бывает! – наставительно произнес Валера, и мы помчались в Московский район.

С нами был водитель, кажется, его звали Сашей, молодой и шустрый паренек лет двадцати. Мы довольно быстро нашли нужный дом, подъезд, квартиру. Дом сталинской постройки, двери тогда еще умели делать, и даже доски со стройки не воровали. Я потрогала дверь: ничего такая дверь, явно дубовая, и нежно приникла к ней ухом, а там тишина, гробовая тишина!

– Сергевна, звони! – приказал Валера, нервно перебирая ногами, он явно куда-то спешил. – А то мы с женой едем за холодильником. Понимаешь, очередь подошла. Три года стояли, тесть-ветеран на очередь имеет право.

– Повезло-оо тебе с тестем-ветераном, – заныла я, – а мои родители давно умерли, хотя тоже были ветераны. Мне теперь что – без холодильника пропадать?

– Пропадай на здоровье, а у нас уже третий, – не преминул похвастать тестевыми достижениями напарник. – Звони, а то опоздаю за холодильником!

Я в сердцах утопила кнопку звонка. Упоминание о холодильнике окончательно испортило настроение, поэтому я давила кнопку, как таракана, заодно наслаждаясь оглушительной музыкой, там, за дубовой дверью.

Кроме оглушительной авангардной музыки из-за двери не доносилось никаких признаков жизни. Мы молчали, в такой момент лучше всем молчать, концентрация сил и нервов, так сказать. Даже шептаться нельзя, ни в коем случае, все монологи и диалоги ведутся путем эксплуатации органов зрения. В самый разгар дикой симфонии дверь неожиданно распахнулась, меня схватили и втащили в квартиру. За спиной раздался гулкий удар.

«Дверь захлопнулась», – запоздало догадалась я.

Через несколько мгновений я потрясла головой и пришла в себя. Мне удалось – с трудом – устоять на ногах, но то, что я увидела перед собой едва вновь не повлекло потерю самообладания и устойчивости. А увидела я вот что.

Передо мной стояли шестеро молодцев, этакие бравые ребята лет под тридцать, бритые, одетые в черные рубашки и черные джинсы. Кстати, в те времена эта униформа еще не имела хождения в бандитских кругах. Мода на «черное» пришла значительно позднее, черти бы ее побрали! От неожиданности и от большого количества бритых голов я несколько опешила и впала в ступор. Впрочем, ступор был каким-то диффузным, дело в том, что перед моим носом торчал ствол пистолета, и я умудрилась разглядеть блеск ствола. «А из пистолета не стреляли еще. Ствол чистый, как намытый!» Я подавила безнадежный вздох. Непристреляный пистолет не числится в милицейских учетах.