Валида Будакиду - Пасынки отца народов. Квадрология. Книга первая. Сказка будет жить долго

Аделаида обиделась:

– А вот и бывает!

До этого никто и никогда не говорил ей такие слова. Все вокруг и в детском садике, и во дворе знали, как её зовут. А взрослые когда не знали и спрашивали, потом сразу говорили:

– О! Какое красивое и редкое имя!

– Бывает! – ещё раз повторила Аделаида, и, поразмыслив, привела убийственный в её понимании довод. – Бывает, потому, что меня так зовут!

– Нет! – Лена не собиралась сдаваться. – Тебя будут звать Жирнячка! Потому, что ты жирная. И ты будешь сидеть одна! А кто с ней будет дружить, – обратилась она к классу, – с тем не буду дружить я! Все слышали?

Аделаида прошла в конец класса и села за последнюю парту.

Как ей хотелось плакать! Но она знала: её слёзы – это именно то, чего добивается беленькая девочка с чёлкой – Лена. Она знала это потому, что когда во дворе детям было скучно и они начинали её дразнить, всё это длилось до тех пор, пока Аделаида заплачет. Как только она начинала тихо плакать, обязательно находился хоть кто-нибудь, кто вставал на её защиту. Но это всегда бывало только после того, как она заплачет. Поэтому она уже могла сама регулировать время экзекуции: хочешь быстрее избавиться – начинай плакать пораньше, пытаешься стоять до конца – всё равно заплачешь, только услышишь про себя гораздо больше. Но заплакать без боя прямо в первый день?! Прямо сейчас?! Это же немыслимо!

Она, опустив голову, чтоб никого не видеть, кусала губы и глотала солёные комки:

«Как?! – недоумевала она. – Как эта Лена может так говорить?! Ведь все говорили, что у меня очень красивое имя! А мама говорила, что я и во дворе самая красивая! А кто её называет „жиркомбинат“ – тот ей просто завидует! А что же делать сейчас?! Бежать за мамой? Громко заплакать? Сказать им, что они завидуют? Но навряд ли эта Лена завидует, что она не „Аделаида“, а „Лена“! И сейчас я бы всё отдала, чтоб быть просто „Леной“ как она! Значит, получается всё наоборот, получается, что завидую я?! Завидую, что у неё белая блузка внутри юбки и это красиво, а моя лежит сверху, потому, что юбка мне стала маленькая и мама сделала большую петлю из шнурка. Если блузку положить внутрь, всё стазу станет видно! И мама говорит, что когда сверху – так красивее…»

Наконец прозвенел звонок. Все побежали строиться на какую-то «линейку». Аделаида никак не смогла заставить себя встать. При одной мысли, что на линейке будет всё то же самое, только намного больше и страшнее, у неё подкашивались ноги и в них опять бегали пузырьки. Она знала, что мама её будет очень ругать, но всё равно осталась в классной комнате одна. «Может, – надеялась Аделаида, – мама сама заметит, что меня нет и, поймёт, что что-то случилось и будет меня искать? Она догадается, что я в классе и придёт. А как же? Нет, на линейку без мамы пойти невозможно…»

– Эт-то ещё что такое?! – мама действительно нашла её! – Я на линейке её ищу, ищу, а она здесь расселась! Что такое? Что-нибудь произошло? Или ты что, звонка не слышала?!

Сдерживаться больше не было сил:

– Мамочка! – Аделаида кинулась к маме на грудь и разрыдалась в голос. – Мамочка! Они сказали, что такого имени как у меня не бывает! Что меня будут звать «Жирнячка», и что со мной никто не будет дружить!..

– Это кто такое сказал? – Мама отстранила Аделаиду от себя. – Подожди! Подожди, ну, сейчас платье мне запачкаешь! – Мама, казалось, очень удивилась.

– Она сказала… – Аделаида почему-то стала делать по два неглубоких, резких вдоха, как будто всё её тело встряхивал кто-то посторонний, – она… сказала… что её… зовут Лена!

– Это какая такая «Лена»? Это Кукусова, что ли? Это у которой отец шофёром работает и вечно воняет бензином, а сестра-тупица еле из класса в класс переползает? Это она так сказала? Вот ты нашла на кого внимание обращать! Ты что, дура, что ли?! Мало ли кто тебе что скажет?! Теперь ты их слушать будешь, что ли? У тебя учёба впереди! Ну, хорошо, хорошо… – немного успокоившись, многозначительно добавила мама, – посмотрим, посмотрим, что будет… Значит так, я сейчас займусь своими делами, а ты давай, иди быстро умойся и беги на линейку! Чтоб я такого больше никогда не видела! Подумаешь – обидели её! И кто?! Шофёрская дочь! Вот ещё глупости!

Аделаида вытерла слёзы и молча встала.

Так прошёл для неё «Праздник знаний» – самый первый школьный день!

«Каникулы. Каникулы. Каникулы! Какое смешное слово! – Повторяла про себя нараспев Аделаида новое и очень красивое название. – Папа сказал, что через неделю, а неделя это семь дней, и у них каникулы! Это слово похоже на колёсико, которое катится вниз с горы и подпрыгивает на кочках! Ка-ни-ку-лы! Ура-а-а!». Папа ещё сказал, что закончится «первая четверть», и она получит «табель» с оценками. Аделаида знала, что такое «табель» с оценками. Мама иногда приносила домой такие зелёные двойные листики, на которых стояли фамилии учеников, а внутри были отметки. У кого были прямо в рядок цифры «три», у кого – «четыре». Были и цифры пять… У кого были все «пятёрки» – тот назывался «отличник», а у кого «тройки», мама их называла «плохими учениками» или «тупыми троечниками». «Ударники» были с «четвёрками» и считались «так себе».

Аделаида училась хорошо. У неё в тетрадках были все «пятёрки». Один раз ей вдруг почему-то захотелось узнать: как себя чувствует человек с «тройкой». Что такое «плохой ученик»? «Плохие» ученики из их класса обычно были и грязно одеты, и дразнились больше всех. Но у них почему-то всегда были с собой десять копеек на завтрак, и они покупали еду в школе, а «отличники» приносили с собой. Аделаида на старых листах в начале тетрадки аккуратно замазала широкими мазками белой акварельной краски оценку «пять» и рядом поставила жирную «тройку» красным карандашом и стала ждать. Она ждала новых ощущений, мыслей и вообще каких-то перемен в жизни. Она даже надела туфли без рожка, от чего задники согнулись и приклеились к стелькам. Однако ничего особенного с ней почему-то не происходило. И чувствовала она себя точно так же, и ела как всегда с удовольствием, и настроение ничуть не ухудшилось. Она поняла, что «троечники» такие же люди и решила опять поправить «задники» на туфлях, просто пожила «троечницей» и позабыла об этом.

Через два дня случилась катастрофа! Мама, перелистывая страницы её школьных тетрадок, обнаружила сей вопиющий факт – факт того, что в тексте нет ни одной ошибки, но он в нескольких местах перечёркнут и внизу выведена «жирная» «тройка» с двумя «минусами»! Сперва мама растерялась, не понимая, как это у её дочери, оказывается, есть текущие «тройки», а она об этом не знала?! Но, всмотревшись внимательно, мама заметила, что ошибок и исправлений почерком Марии Ивановны на страничке нет! Тогда мама догадалась, что этот «трояк» – мерзкий обман! Чтоб расстроить мать, что ли? Или к чему это может быть? Именно, чтоб маму разнервировать! Она страшно разозлилась на Аделаиду, но сдержала себя и строго сказала: