Сергей Семипядный - Украл – поделись

– Какие отношения? – повернул голову Бабухин.

– Векторные.

– Это ещё что такое?

– А вы не знаете? – удивилась Света.

Бабухин продолжал хмуро её рассматривать.

– Да я и сама толком не знаю. Прочла где-то и запомнила. Векторные – это что-то такое, вроде как нестандарт какой. Избили, изнасиловали, обидели, деньги украли, трамваем переехали…

– И часто тебя насиловали? – перебил Бабухин.

– Ой, вы такие вопросы задаёте! – взмахнула рукой Света и подпрыгнула.

– Что за дело-то, Светка? – напомнила Татьяна.

– Да-да, давай о деле, – поморщился Бабухин.

Сейчас уйдёт эта Светка, он вытащит из-за спины подушку, бросит её в изголовье кровати и завалится спать. Полежит немного неподвижно, глядя в белёный густо подсинённой известью потолок, да и уснёт.

– А приехала мафия и зовёт вас к себе, – сообщила Света.

– Это ещё кто такая? – проворчал Бабухин.

– Да бандиты же! Мафия!

– Какая мафия? Какие бандиты? – не понимал Бабухин.

– Какие! Которые держат нашу деревню.

– Держат? Деревню?

– Ну. Держат или контролируют, как угодно.

Бабухин никак не мог прийти в себя. Идиотизм какой-то. «Бандиты контролируют деревню». Эту Богом забытую дыру. Малонаселённую плешь посреди дремучего леса.

– А чего вашу дыру контролировать? – изумился Бабухин.

– Да у нас же два фермера. И не совхоз, а ТОО. У каждого своя доля в бывшей общенародной, как говорится, собственности. И магазин и два киоска частных.

Во, времечко! Бабухин удивлённо мотал головой и усмехался.

– Так что мне им передать, простите, имени-отчества вашего не знаю? Вы на стрелку будете? Около свинофермы, где сейчас парк бэушных механизмов. Сегодня в пятнадцать ноль-ноль. Они подъедут со стороны магазина, а вы должны прибыть со стороны автостанции.

Бабухин смотрел на Свету, как на инопланетянку.

– А вон посмотрите в окно, если не верите. Эй! Ну-ка! – Света подбежала к окну и отдёрнула занавеску.

Бабухин поднялся с кровати и приблизился к ней, нагнулся и глянул в окно. Посреди улицы стояла какая-то старуха и глядела на окна дома Татьяны. Бабухин посмотрел влево, потом вправо, однако больше никого не заметил. Повернулся к Свете.

– Что я должен посмотреть? – спросил насмешливо. – Я вижу какую-то Марфу или Марью, но не Мафию. Не встречал я старух с такими именами.

– Да нет, бабка Аня не из мафии, ей велели только передать сведения о стрелке, и всё.

– Ты тут при чём?

– Тут всё просто. Бабка Аня задолжала Таньке. Ещё летом. Вот ей и неудобно заходить. Она и подловила меня. Ну, всё ясно?

– Сколько? – спросил Бабухин.

– Что сколько?

– Задолжала бабка Аня тебе сколько? – Бабухин повернулся к Татьяне.

– Да тридцать тысяч, кажется, – пожала плечами Татьяна и смущённо улыбнулась.

Бабухин выгреб из заднего кармана горсть купюр.

– Вот тебе пятьдесят, примерно, – выловил он пять десятитысячных из вороха мятых бумажек и протянул Татьяне. – С учётом инфляции. А ты, гражданка Света, дуй за бабкой и тащи её сюда.

Бабка Аня оказалась довольно древней, но явно не выжившей ещё из ума, остроглазой и достаточно подвижной.

Поздоровалась, прошла в комнату, села на предложенный ей Татьяной стул, сказала, обращаясь к Бабухину:

– Спасибо тебе, соколик, избавил старуху от ярма-то. А ты, Татьянка, уж прости меня, – она, не вставая, развернулась к стоявшей у двери Татьяне, – разруху прогнившую. Я ведь и так и эдак кажной месяц прикидывала, разбрасывала деньжонки – ан нет, всё не ложится, как надобно. Всё ведь эвон как вздорожало. Несёт и несёт, сладу никакого нету. Да ещё и задёрживают пенсию-то. Моду завели. И в газетах-то о том пишут, сама видала, а он, Бориска-то, и не читат их, как будто. Думат, видно, что ежели его старуха-мать померла, то и другим старикам и старухам заживаться не след.

– Давайте, бабуля, к делу, – остановил её Бабухин.

– А что за дело-то, соколик? – откликнулась бабка Аня. – Я ведь так поняла, что без возврату деньги-то дал.

– О деньгах этих уже забыли, бабка. Ты мне о стрелке расскажи.

– А, стрелка! Стрелкой-то они называют переговоры по-доброму. Чтобы дело какое сладить без мордобою. Да ведь Светка, я так понимаю, всё уж обсказала. Так ли, нет?

– Что такое стрелка, нам, бабка, известно. И где и когда, тоже нам сообщили. Меня интересует, что это за типы, кто они и откуда. Чего они хотят, бабуля?

– Дак известно. Денег им надобно. Такой нонче порядок, – бабка пожала плечами. – Кто ежели где уворует чего-нито, то должон с имя поделиться. Потому как – крыша. Так они называются. А не желаш делиться, пеняй на себя. И весь сказ.

– Серьёзный народ?

– Дак Валера-то, который единоличник, из дому вышел, в город, сказал, поеду, да и не вернулся. А весной-от прошлой и оттаял у дороги. Стрелили, видно, из ружжа-то в спину да и бросили под кустики. А машину евонную по сю пору не сыскали.

– Те, которые тебя ко мне послали?

– Кто знат. Они ли, дружки ли ихие. За главного-то у них Чипа, но сам не маратся. Он велит, а они и делают, что он скажет. Чипа сам-то из Ольховки, сын Чипчикова, которого поездом зарезало. Он сызмалу всё тащил чего-нито. То варежки чьи упрёт, то деньги у матери потихоньку из карману вытащит. А когда уж в парнях ходил, то Верку-аптекаршу обворовал, с которой они ещё со школы как мужик с бабою жили. Но теперя-то ему воровство без надобности. Он, сказывают, таки хоромы себе отстроил, что ого-го.

– Сколько их человек? – продолжал расспрашивать Бабухин.

– Да четыре. Один-то толстый такой, я его и ране видывала, а двое незнакомые. А ещё один – наш, Игорёк Дымков.

– За старшего кто?

– А толстый и есть за старшого. Андреем зовут. Суровый. Слова лишнего не скажет. И – в глаза не смотрит.

– Оружие у них имеется?

– Вот этого не скажу. Чего не знаю, того не знаю. Две сумки у них большие. Тяжёлые, видать. Игорёк-от нёс одну, так видать по ему было, что не пуховину каку тащит.

Вдруг бабка Аня испуганно всколыхнулась и вскричала:

– Ой, разболталась я! Ой-ё-ёшеньки! – И повернулась к Свете и Татьяне. – Вы уж, девоньки, не выдайте старую. Пристукнут, поди. Меня ведь ткни – и как не бывало старухи.

– Да не скажем, не скажем, бабка Аня, – заверила Света. – Не бойся.

– Спасибо, девоньки. Язык, что помело, без костей.

Бабухин долго молчал, потом встал, прошёлся по комнате и заявил:

– А вот мы сейчас, бабка, пойдём и потолкуем с ними.

Старуха всплеснула руками.

– Ой, так-ту не по правилам, поди! Надобно на стрелку идти, чтобы толковать.

– Тебе-то, бабка, какое дело до их правил? – усмехнулся Бабухин.

– Так она же вместо телефона, – вмешалась в разговор Света. – Телефона раз нет, то её и послали. А вообще-то по телефону полагается созваниваться.

Бабухин вновь усмехнулся. Может быть, подумал он про себя, этим бандитам, чтобы уж совсем по понятиям, следовало сначала наезд осуществить, с пробивкой или без, а уж потом «созваниваться». Стрелку они назначили на три часа, а сейчас, Бабухин взглянул на часы, только девять. Время есть. Но как его использовать? «Девять!» – пронзило его, и Бабухин стремительно повернулся.