Александр Гордиенко - Любовь без репетиций. Две проекции одинокого мужчины

В общем, концепция понятна. Конечно же, скорее всего, что-то где-то вылезет в негативном смысле, но все равно – это шаг. Существенный шаг вперед.

Остановившись у дома, перед тем как выйти из машины, Железнов написал краткую sms-ку Андрею Борисову: «Жду прямо с утра у себя. Есть идеи».

Через три месяца после точки отсчета. Среда. 11.55

После очередного длинного гудка мелькнула мысль: «Бесполезно», – Катя сбросила сигнал вызова. Железнов не принимал вызовы – ни внутренние (Катя звонила ему на внутренний корпоративный телефон каждые пять минут с девяти утра, пока не бросила все и не сбегала к нему в кабинет, но… Кабинет закрыт, Железнова нет), ни, как она только что убедилась, и мобильные тоже. «Так. Что же случилось?» – Катя понемногу начала нервничать. Она настолько привыкла контролировать жизнь Железнова, всегда знать, где он и как он, что любой сбой в организованном ею информационном потоке приводил ее в смятение.

Самой ей трудно было сравнить возникающие при этом ощущения с чем-либо, но более опытный человек со стороны, скорее всего, высказал бы предположение, что эти чувства сродни чувствам матери, даже несмотря на то, что в данном случае «ребенок» был большой, в смысле – взрослый.

«Где же он может быть?» – звонить Смолякову Катя не хотела. Вот не хотела и все. – «О встрече с кем-либо с утра он вчера не договаривался… Вроде бы все, как всегда: пришел не поздно, перекусил, немного поработал и рано, для него рано – часов в одиннадцать лег спать», – Катя еще вспомнила, что ее это немного удивило, но подумала, что, по-видимому, «Укатали сивку крутые горки» – несколько дней до этого он работал когда до двух, а когда и до трех часов ночи, а тут решил отоспаться.

«Нет, это просто невозможно! Ну кто-то же должен что-нибудь знать!» – Катя решительно поднялась и в очередной раз двинулась от своего кабинета на 35-м этаже к лифту.

Наума он нашла в «озвучке», тремя этажами ниже – Наум в гарнитуре с микрофоном рулил процессом записи текста под эфирное промо их с Железновым программы в пультовой. Рулил – это достаточно громко сказано, так как текст за стеклом в студии (в звукоизолированном помещении) читал Шонишвили, известный как «Московский Горец», очень популярный актер, который по совместительству был «голосом телеканала», то есть очень узнаваемым, а заодно – и очень опытным, практически любой текст он записывал с первого, максимум, со второго дубля.

Влетев в пультовую «озвучки», Катя сразу же взяла быка за рога:

– Наум, где Железнов?

Не ожидавший вторжения в «святая святых» звукопроизводства и ошалевший от такой наглости, Наум «вскипел» шепотом:

– Ты что, с ума сошла?!. Ты что, не видишь, люди работают? – глазами Наум показал на «Горца». – Выйди срочно!

– Я тебе сейчас выйду! – по инерции шепотом прошипела Екатерина, при этом развернулась в сторону «Горца», очаровательно улыбнулась и показала пальцем, что она – на одну минутку.

«Горец», конечно же, приподнялся, расцвел улыбкой, пошевелил усами, приложил руки к груди и готов был уже прекратить любую запись… Ах, какая женщина… такая женщина…

Наум жестом приказал «Горцу»: – «Сидеть!» и подкрепил свое указание тем, что сам поднялся из кресла, пытаясь изобразить перед Строевой «Царя Ивана Грозного, убивающего своего сына», но, столкнувшись со взглядом Екатерины, понял, что «сыном» скорее всего сейчас станет он, спустил ситуацию на тормозах:

– Ладно, ладно… Чего ты хочешь?

– Я хочу знать, куда делся Железнов?!. На работе нет! Трубку не берет!

– А тебе какое дело! – Наум опять попытался стать «Царем Иваном»… далее по тексту, но, увидев, что Екатерина, сжав кулаки, сделала шаг по направлению к нему, понял, что сегодня Царь Иван в его исполнении не проканает:

– Хорошо – хорошо. Заболел он.

– Откуда знаешь?

– Смс-ку в пять утра прислал: заболел – не придет – накормить Оберста.

– Простыл? Грипп?

Наум иронично смотрел на Строеву.

– Ну да, ты прав. Не его стиль разъяснять что-либо, когда это касается его самого. Ладно. Живи, – Катя так глянула на Наума, как будто это он был виноват в болезни Железнова и еще, как минимум, в засухе в пустыне Гоби.

– Спасибо, – на автомате произнес Наум. Потом опомнился и уже съязвил. – Твоя доброта не знает границ! Фамилию поменяй! – уже вдогонку выкрикнул Наум. – На Медичи!

Катя «своим» ключом открыла железновскую дверь, затащила кучу пакетов, скинула обувь и первым делом прямо из коридора заглянула в комнату: «Спит. Очень хорошо».

Обладательницей «своего» ключа Катя стала часа четыре назад, когда она стремглав покинула офис, на ходу бросив секретарше: «Меня нет» и помчалась на квартиру к Железнову. По дороге ее нагнал звонок от Валентины:

– Что случилось?

– Железнов заболел, на звонки не отвечает. Я к нему!

– Так, может, спит?

– А если нет?!. – в голосе Кати проскальзывали панические нотки.

– Ты, сумасшедшая, подруга. Все бросила и умчалась. У нас же сегодня должен начаться монтаж графических станций.

– Плевать! Вернее, нет. Валя, ты прекрасно справишься без меня. Привлеки Наума – он поможет.

– А если откажется?

– Валя, ты же женщина! Красивая женщина! Обработать какого-то продюсера! Метод кнута и пряника! Ты – пряник, я – кнут. Скажи, что я убью его…

– Как так?

– Так! Без объяснения причин. Нет! Я спасаю его друга, а он пусть спасет нас – скажи, что без Гения нам никак!

– Ты права, подруга, это может сработать.

Домчавшись до дома Железнова, Екатерина не стала дожидаться лифта и пулей взлетела на третий этаж. Когда Железнов открыл дверь, у еще не отдышавшейся от гонки по ступеням Екатерины непроизвольно сорвался вопрос:

– У тебя случайно нет сына Гамлета?

– Очень похож на тень отца? – несмотря на свой изможденный болезненный вид, Железнов «включился» сразу. Правда, с улыбкой не получилось, вместо нее образовалась гримаса боли.

Пройдя в квартиру, Катя бросила сумку на пол и первым делом приложила тыльную сторону ладони ко лбу Железнова:

– Как твое самочувствие?

– Они живут раздельной жизнью.

– Не поняла, – Катя наклонила голову Железнова и приложилась к ней губами. – Горишь, – констатировала она. – Температуру мерял?

– Само и чувства, – пояснил Железнов. – Я и мои ощущения как-то отдалились друг от друга. Тридцать девять и восемь.

– Скорую вызывал?

– Нет.

– Саша, в постель, – скомандовала Екатерина.

Что потом началось, Железнов помнил смутно. Как-то все смешалось: Катя выходила и заходила, приносила какие-то таблетки, чай с лимоном и с клюквой, появлялись врачи, слушали легкие спереди и со спины, что-то говорили Кате, смена белья, обертывание, как в детстве, звук открываемой и закрываемой двери, Катя с таблетками и опять теплый чай, бульон, смена футболки…