Александр ВИН - Когда смерть – копейка…

Чтобы можно было бы кое-кого подправить при разговоре, не раскрывая, естественно, всех подробностей; чтобы ты сам смог не допустить ещё такого же безобразия. Вот зачем я и связывал тебя, верный мой Панса, этой страшной клятвой. Надеюсь, ты понимаешь, что всё это абсолютно серьёзно.

– А то…

По радио сказали, что начинают передавать новости.

Капитан Глеб пристукнул кулаком по столу.

– Ну, мне пора.

Виталик не решался, да, вдобавок, не очень-то и хотел вставать из-за стола.

– А ты, Глебка, взаправду, в эти дни так трепался, что я тебя таким никогда и не видел! Честно, не ожидал от тебя!

– Нужно же было вас, затейников, хоть как-то разговорить. Язык у меня, в самом деле, от этих монологов сильно побаливает.

Не опуская на стол свою чашку, Панасенко наставил толстенький указательный палец на Глеба.

– Я скажу тебе, кто ты такой, если ты этого ещё не знаешь! Ты обманщик! Как тебе не стыдно так дурачить людей?!

– Сначала было стыдно, а потом привык. – Ответ капитана Глеба был искренен и честен.

– Удивляюсь, как это мы все тебе вчера поверили!

– А я будто не удивляюсь! – славно усмехнулся Виталику Глеб. – Я ведь и сам себе почти поверил.

– Ты билеты на самолёт уже взял? Свободно сейчас с ними? А то ведь трудности обычно бывают, к лету-то…

– У меня карточка «Аэрофлота». Серебряная. Выдали, как заслуженному пассажиру.

– И чего? Выгодно хоть? Большие преимущества имеешь?

– С билетами проблем теперь нет. Ну, ещё, наверно, когда лютые холода случатся, то пустят меня в зал для больших людей погреться, или чемодан мой случайно на аэроплане бесплатно куда-нибудь довезут…

Виталик хорошо, расслабленно вздохнул.

– Покушай, покушай, тебе в дорогу-то нужно подкрепиться. Ты ведь, небось, избаловался там, в других странах, с едой-то? Рестораны разные, жульены, артишоки, а? Каплунов пробовал?

– Успокойся, обжора. Как говорил когда-то наш корабельный кок, у меня аппетит, как у соловецкой чайки. Я ем всё, всегда, и сколько мне надо. Пробовать в жизни приходилось многое, но кушанья, равного твоей картошечке с грибками я на свете ещё не встречал.

– А с Жанкой что теперь будет? Она ведь такая…

– Такие женщины, Виталь, или губят мужиков или наоборот, подталкивают их к жизни, заставляют жить стремительней. Думаю, что она теперь стала старше, и всё у неё будет хорошо. Я этого очень хочу. И вообще, многое в жизни можно предусмотреть, если вовремя включить голову.

– Ну это ты загнул!

– Ничего сложного, без особых фокусов. – Глеб с удовольствием уже рассуждал, запивая пирог ароматным чаем. – Вот ты, например, когда в заводской столовке выбираешь еду, часто ли ты задумываешься о том, как будешь выглядеть, поедая суп с курицей, или взяв на второе тушёные свиные ребрышки? Не спорю, вкусно! На раздаче они такие все аппетитные…! Но, усевшись уже с вожделением за столик, ты вдруг внезапно понимаешь, что кушать эту еду без ножа невозможно, с ножом – катастрофически трудно… И руки, вдобавок, помыть после расправы с жирным мясом негде. Если бы ты был немного предусмотрительней при чтении меню, самую малость подумал бы о том, что тебя ждёт всего лишь через несколько минут…. И если тебе очень не хотелось бы выглядеть неряшливым клоуном – ты взял бы удобный гуляш. Всего и делов-то.

Виталик ухмыльнулся незаметно, но хитро.

«Со временем жизнь выбьет из него эту дурь. В конце концов он поймёт, что невозможно же весь свой век носиться по свету, имея при себе лишь светлую голову да кучу прочитанных ещё в детстве приключенческих книжек…».

– Глебка, а ты что, действительно такой? Всегда думаешь, ничего не боишься, ни у кого ничего не просишь?

– Ого как! За что так сложно-то, Виталь?! Впрочем, попробую ответить… Не просить? Думаю, что это у меня уже получается… Не бояться? Всякое бывает, особенно когда дело касается тех, кто мне дорог. Не верить? Вряд ли.

Они вместе прислушались к прогнозу погоды.

– Послушай, философ Панасенко, ты всё так на своём деревообрабатывающем комбинате и трудишься? Менять профессию не думаешь?

– Да ну, ты что! У нас сейчас платят нормально, соцпакет полный, соблюдают всё как надо, профсоюзы заводские опять хотят ввести, с коллективным договором наш директор постоянно в Москву носится. Так что всё вроде путём. А чего ты меня про работу-то спросил? К себе хочешь взять? Личным поваром?

Теперь уже полной грудью захохотал Глеб.

– Слушай, а это идея! Как только самолёт собственный приобрету, так сразу же тебя шеф-поваром на него и оформлю! Картошку в небесах жарить. Нет, тут другое. Ты работягой-то сколько зарабатываешь?

– Моей Антонине на хозяйство хватает.

– А дочек думаешь замуж выдавать, да и за родителями тебе ведь скоро придётся ухаживать, больницы разные им понадобятся, лекарства… Ты про это думал?

– Ну, вроде мы с ней пока справляемся…

– Пока. Я помню, твой отец в леспромхозе когда-то работал, правильно?

– Да, с главного технолога на пенсию-то уходил. Ветераном был, орден «Трудового Красного Знамени» он ещё при Брежневе получал. Сейчас там дядька мой директором. Это-то тебе ещё зачем?

– Надо. И не мне, а тебе. Переговори с дядькой, уточни его координаты, объясни ему, кто я такой. Есть хорошая мысль, как небольшой бизнес здесь организовать. Я уже с итальянцами предварительно переговорил, они как раз такую площадку ищут. Деньги для дела будут.

– Не пугай меня так, Глебка! Делать-то чего нужно будет? Я же ничего в бизнесе-то и не понимаю!

– Ничего в нём понимать и не надо. Ты сколько на своём любимом деревообрабатывающем комбинате отпахал? Лет пятнадцать, небось? Кто лучше тебя технологическое оборудование там знает? Никто? Ты же все станки пять раз за это время своими руками перебрал! Так ведь? Так! Твой дядька здесь лесом заведует. Замечательно! Изнеженные миланские предприниматели будут только рады таким партнёрам. Им нужен в России завод по производству древесных гранул. Я сейчас этим, по их просьбе, как раз и занимаюсь. Почему бы не сделать такой заводик в нашем прелестном городке?! Виталий Панасенко – технический директор! Звучит? Не отнекивайся, не скромничай. Тем более, что я уже всё решил. Сейчас не время трепаться, все подробности потом, не забудь дядьку предупредить. Переговорю с ним, а осенью с итальянцами обязательно буду здесь. Чао, бамбино!

– Налей-ка нам, приятель, еще по стаканчику твоего бургундского, хлопнем не спеша, да и пора мне двигаться, матушка заждалась, грибки маринованные уже мне с собой в дорогу упаковала…

– Ой, прости, Глебка! А я-то забыл совсем, запамятовал тебе в дорожку-то гостинца приготовить, вот, возьми, возьми рыжиков баночку, самый засол. Бери, бери, пожалуйста!

– Слушай, мой толстый и внимательный друг, оставляй-ка свои славные угощения до следующей нашей встречи. Гарантия тебе будет самая надёжная, что проголодаюсь я месяца через три-четыре, вспомню твою стряпню и рвану быстренько в гости. А то ведь через год прилечу, не раньше, скучать ведь будешь?