Владислав Картавцев - Восемнадцать часов дурдома

Подпись: Беспристрастный небесный свидетель»

И вот день мести настал! С самого утра Андрей пребывал в отличном настроении, воспользовался моментом (выждал, когда все уйдут на обед) и гуашью нарисовал на двери Быковатого: «Быковатый – козел!» Потом спрятался у себя и стал наблюдать через глазок за реакцией друга.

Минут через двадцать всё произошло. Увидев яркое послание, Викентий Александрович сначала онемел, потом побледнел, потом покраснел, потом сжал до хруста челюсти, потом – кулаки, потом склонил голову, выпучил глаза и куда-то помчался по коридору. Андрей ликовал – наконец-то он уел Быковатого – да не просто уел, но не оставил на его самомнении камня на камне!

Стоит поторопиться – соперника-героя нужно не просто повергнуть, его следует добить! А посему, цель – бюст! Андрей схватил неврологический молоток и пустую бутылку из-под шампанского – на всякий случай. Вдруг удара молотком будет недостаточно, чтобы уничтожить истукана, тогда Андрей снесет ему голову бутылкой – классическим хуком наотмашь!

Андрей выскочил из кабинета и лихо затрусил в красный уголок. Выглянул из-за угла, убедился, что один, и саданул Быковатому-Цезарю по носу. Гипс не поддавался, Андрей взмахнул еще раз – молоток со звоном отскочил, не оставив на поверхности даже вмятины! Андрей недоуменно отступил на шаг – такого не может быть, ведь гипс – субстанция чрезвычайно мягкая, и должен быстро раскрошиться под напором обитой резиной стали!

Налицо – альтернативная реальность, в которой мягкое стало твердым, а твердое… Кстати, о твердом! Андрей поудобнее перехватил порожнюю бутыль и хрястнул ею отвесно прямо по темени. По всему зданию разнесся грохот разлетающихся осколков, бюст Быковатого переменился в лице, заглавная буква «Б» и следующая за ней «ы» странным образом трансформировались в «Д» и «и» и образовали новое слово: «Диковатый».

От зверского удара по голове гордый профиль Юлия Цезаря поплыл, нос сплющился, скулы расширились, а глаза сузились – на Андрея в упор смотрел сам Тэмуджин, он же Чингисхан – основатель и первый великий хан Монгольской империи, объединивший разрозненные племена кочевников и устроивший всему близлежащему миру конкретное попадалово.

Андрей, онемевший от такого внезапного преображения, едва успел сориентироваться и юркнуть под стол, застеленный яркой скатертью с бахромой, изготовленной из бывшего знамени бывшего районного комитета партии (КПСС). В красный уголок с двух сторон ворвались напряженные санитары с электрошокерами и резиновым дубьем. Услышав шум, дежурный по смене решил, что свирепствуют буйные, и отрядил спецподразделение Перельман-Прокоп-Онуфрий (Андрей часто спускался в подвал именно с Онуфрием) навести порядок.

– Похоже, никого! – первым, кто сообразил, что красный уголок пуст, оказался Гриша, – сбежал юродивый – глянь, что после себя оставил!

Перельман указала на брошенный Андреем впопыхах неврологический молоток. – Здесь на нем и инициалы есть: АИК!

– Знаю я этого паразита! – Онуфрий, как постоянный участник вылазок в подвал, говорил авторитетно и с расстановкой, – Артемий Иссид о рович Клаксон – из «зипунов», но претендует на «завсегдатаи»!

– А, этот! – Гриша опустил резиновую дубинку. – Тупой! Но безвредный! Этот сам прибежит, жрать захочет и вернется! Отбой, братва! А старшему доложим, что всё в порядке – обидчик найден и уже понес наказание! Прокоп, запомнил, что говорить?

В ответ Прокоп что-то грубо промычал – по-видимому, согласился.

– Пошли! – зычный голос Перельмана растрескал больничную тишину, – раз-два, раз-два! Правой, левой, правой, левой! Песню запевай!

По его команде Онуфрий тонким козлиным голоском вывел первые ноты:

«Зеленою весной под старою сосной

С любимою Ванюша прощается…», – Прокоп подхватил, и санитары чинно отправились восвояси.

– Фу, пронесло! – Андрей, обливаясь потом, выбрался из-под стола. – А если бы поймали, тут бы мне каюк и пришел! Впрочем, у истории нет сослагательного наклонения – чудесное провид е ние на моей стороне, и именно оно сегодня велело мне разрушить бюст Быковатого! Так и запишем: In god we trust!

Андрей вышел из кабинета и постучал Быковатому в дверь.

– Алло! Кто это?

– Я!

– Ну, коли так, заходи!

– Привет! – Быковатый сидел за столом и внимательно разглядывал что-то через увеличительное стекло.

– Ты там чего? – Андрею стало интересно, чем занят его друг, и он сразу забыл о своем желании поговорить о котах.

– Понимаешь, Андрюша! – Быковатый на мгновение поднял голову, и его глаза гневно блеснули, – пытаюсь найти свою зарплату. До конца месяца, почитай, еще половина, а денег как не бывало! Вот я и думаю – может, лупа поможет!

– Не! – Андрей авторитетно мотнул головой, – только время зря потратишь! С зарплатой такие фокусы не проходят! Ее нужно не в микроскоп рассматривать, а зазывать загов о рами! Вот была у меня бабуля-ворожея, вот та умела деньги привечать! Я лично в ее магию не очень-то и верю, но тебе могу рассказать. Вдруг правда? Слушать будешь?

Быковатый отложил лупу, выпрямился и серьезно кивнул, попутно вытащив откуда-то Parker с золотым пером – записывать.

– И что, помогает? – на лице Быковатого явственно читались сомнения, – лажа какая-то, я таких присказок могу сам придумать в шесть секунд штук сто!

– Не знаю! – Андрей не стал понапрасну убеждать друга (сам он никогда не пользовался бабкиными загов о рами, хотя и помнил их наизусть), – если хочешь, применяй, не хочешь, так и не надо! Только вот что, коли надумаешь наговорить себе богатства, помни, за каждым целковым спрятан черт, и стяжательство – большой грех!

Андрей посмотрел на опешившего Быковатого и довольно засмеялся. Он давно хотел поглумиться над вечными жалобами друга на низкую зарплату – а тут такая отличная возможность! Тем более, сам Быковатый всем рассказывал, что замужем за красавицей-женой при состоятельном папе, и супруга ему время от времени подкидывает на необходимые мужские развлечения.

– Кончай нытье! – Андрей решительно рубанул воздух ладонью, – мне Пафнутий все штаны разорвал – так я и то спокоен. Поэтому гони ее прочь – тугу печаль! Кстати, он к тебе не заходил пожаловаться? Мы с ним расстались не очень хорошо, вот я подумал, вдруг заглянет на разговор по душам!

– Не, не заходил! Да и толку от него – всё сплошь одни анекдоты и никакой серьезности!