Евгений Горбунов - Тонкий вкус съедаемых заживо. История лжи и подлости

– Тогда за плинтуса и полный вывоз с тебя пятерочка. Если не впишусь, то скажу – сколько. Окей?

– Хорошо, – Саша достал и начал отсчитывать деньги.

– По поводу дверей, – Саша крутнул кран маленькой раковины, – можем сделать и установить. Дерево. Где-то триста долларей за штуку. Подумай.

– Подумаю, – Саша передал прорабу деньги, – уже никаких денег не хватает на этот ремонт. – Может, что подешевле есть.

– Дешевле есть, но ты же понимаешь – говно.

– Понятно.

Они поднялись наверх. Обсудили еще кой-какие мелочи, и Сеня уехал. Саша бесцельно побродил по комнатам. Полюбовался. Скоро весь этот ремонтный бардак закончится, и он, Александр Михайлович Игнатьев, заживет по-новому, совсем другой жизнью. Будет потягивать у себя в кабинете на кожаном диване мескаль и вдумчиво читать книги классиков. Может, даже начнет курить сигары. А по субботам с сыном будут готовить шашлык на мангале или барбекю. Негромкие разговоры с отцом за рюмкой в беседке.

Быстрей бы.

Домой ехать не хотелось. Вспомнилась утренняя ссора. Саша вынул из кармана телефон и собрался звонить Инне. Но передумал. Надо после вчерашнего выдержать паузу. Надо. Хотя поваляться с ней пару-тройку часов было бы неплохо.

Что делать дальше? Пока суть да дело, а уже два часа дня. Было конечно одно место, где ждали всегда. В покерном клубе. Только деньги давай.

Саша взглянул в окно. За забором возвышался трехэтажный огромный коттедж начальника отдела горисполкома. Простого начальника отдела. Вот так.

Еще мгновение, и решение было принято. Саша еще раз прошелся по дому, посмотрел – все ли выключено. Все закрыл и поехал в центр города, в клуб «Корсар». В клубе было много народа, в основном студенты. Все регистрировались на фриролл. Зарегистрировался и Игнатьев. В итоге стартовало аж шестьдесят человек. Игра клеилась не очень. Постоянно приходилось, что называется, выживать. В итоге Саша вылетел девятым. Последнее место перед призовыми. Все оставшиеся в турнире игроки с улыбкой и облегчением проводили его. Раздосадованный, Игнатьев пересел за cash-игру. И опять – ни то, ни сё. В начале двенадцатого ночи начала болеть голова, то ли от густо накуренного воздуха, то ли от усталости.

Игнатьев поехал домой.

Дома все уже спали. Саша быстренько умылся и лег в постель. В окне, кутаясь в облака, холодным светом светила почти полная луна. Вдруг он услышал шепот сына:

– Папа.

– Да, Дениска.

– Я ждал тебя. Очень хотел поиграть.

– Завтра обязательно поиграем, – Саше вдруг стало стыдно.

– А на железную дорогу гулять пойдем?

– Конечно, пойдем. Спи, зайчик.

– Спокойной ночи, папа.

– Спокойной ночи.

Саша лежал, уткнувшись взглядом в темный потолок. Не спалось. Мысли не хотели покоя, они суетились, разговаривали друг с другом, заставляя Игнатьева слушать этот бесконечный поток собственного разума. Всплывали то одни, то другие образы. У всех своя правда. А лжи нет. И виноватых тоже. Некуда деваться… Саша встал и глянул на часы – пятнадцать минут четвертого. Вспомнился кирпичного цвета вельветовый пиджак с маленькой коробочкой во внутреннем кармане. В темноте нашел таблетки. Эта бессонница начинала настораживать, ну а что делать? Запил горький маленький кружок водой. Снова лег и закрыл глаза. Вот он – на краю пропасти. Взгляд назад – вереницы цифр. Огромная красная стрелка – вниз. Плачет грязный маленький ребенок. Минута, и шаг вперед – туда, где просто темно и нет мыслей. Во мглу…

Утро следующего дня было отмечено молчанием жены. Холодным молчанием. Саша не стал разбираться и выяснять отношения, тоже просто молчал. Кое-как позавтракали. Сели играть с сыном в настольную игру. Бросая кубик, нужно было из одного пункта пройти в другой. Как только сын ни старался – и дул на кубик, и высоко его подбрасывал, все время выигрывал Саша. В последний раз он дал Денису фору в половину дистанции и все равно выиграл. Сын кусал губы, пытаясь не расплакаться. Он очень хотел выиграть.

– Не расстраивайся, это просто игра. Без проигрышей нет побед, – Саша подкидывал в руке кубик. – Ты просто должен играть, легко играть… Ну, иди сюда, я тебя обниму.

Денис бросился в объятия и не в силах уже сдержаться расплакался.

– Так, а ну перестань реветь. Ерунда какая! Я же не плачу, когда проигрываю.

– Я не могу сдержаться, папа, – всхлипывал сын, – не могу…

Потом они пошли гулять на железнодорожную станцию. С самокатом. Погода была хорошая, солнечная, и для поднятия настроения Саша взял с собой маленькую фляжку с виски. Идти было далеко. По пути купили пакетик с соком, бананы и апельсин – перекусить на станции. Зашли на заброшенный стадион. Сын мастерски «вышивал» на самокате. Дальше, через несколько старых хрущевских кварталов вышли к полустанку. Сели на небольшую скамейку и стали смотреть на поезда. Денискины детские вопросы сыпались на Сашу весенним дождем, и он не без удовольствия отвечал на них. Одна тема сменялась другой. Сын сидел рядом и жмурился от кислой апельсиновой дольки. Саша отхлебывал из фляжки тягучий сорока трёхградусный ирландский «Магалиген». Хорошо. Поезда проносились с грохотом и лязгом. Они, отец и сын, махали им вслед. Саша вдруг остро почувствовал глупость их с Таней ссоры. Достал телефон, и через минуту ему ответила жена:

– Да.

– Это я. Прости. Наверное, я неправ. Просто нервы зашкаливает. На работе как всегда… Прости.

– Хорошо, – в голосе Тани звучали доброжелательные нотки. – Когда вы придете? Я обед приготовила.

– Через час. Может, купить чего?

– Все есть. Приходите.

– Ну, все тогда. Целую.

– Тоже.

Саша спрятал телефон и несколькими движениями скрутил никелированную крышку фляжки. Виски приятно обжёг язык. А все-таки не все так плохо.

– Смотри, пап, грузовой идет, – сын начал махать приближающемуся составу. Машинист заметил их, махнул рукой и дал короткий гудок. Саша поприветствовал его поднятой фляжкой. Счастливого пути!

Потом они пришли домой, обедали, разговаривали о том – о сём. Саше было приятно и как-то спокойно от того, что он помирился с женой. После обеда он прилег на диван и включил телевизор. Шло какое-то ток-шоу. Полногрудая ведущая задавала участникам глупые вопросы. Участники с гримасами острого мыслительного процесса давали еще более глупые неправильные ответы. Главным призом был кухонный комбайн. Надуманная пошлость происходящего на экране должна была вызывать интерес. На Сашу вдруг накатила приятная обволакивающая дрема. Звуки смешивались, убаюкивали и не мешали. Сам собой нежданно пришел сон. Нормальный сон, без молний и вспышек, без обрывочных сновидений, без падения на дно самых глубоких пропастей и каньонов. Наконец то…

Чуть припозднившись из-за пробки, Игнатьев скорым шагом прошел через дилерский зал на свое рабочее место. Здороваться со всеми за руку не стал – не фиг обращать на себя внимание. Левандоса на месте не было. Очень даже хорошо. Все системы уже были включены. Игорь Доценко, отхлебывая кофе из кружки, повернулся к нему: