Владимир Гурвич - Баловень судьбы

Я понял, что наступает решающая минута. Обещаниям этого негодяя я не верил ни на один процент, я нисколько не сомневался, что он убъет всех нас сразу после того, как получит желанное соглашение. И, кстати, правильно сделает, только безумный может оставить в живых такое количество ненадежных свидетелей.

Я быстро осмотрел всю диспозицию. Прямо напротив меня сидел Обозинцев, а с боку от него – Маринин, который поигрывал пистолетом, периодически нацеливая его мне в грудь. Я не совсем понимал, почему он так непримиримо настроен против меня, ничего плохого я ему не сделал. У двери стояли две женщины, рядом с ними – два человека Обозинцева с автоматами. Еще один держал автомат у моего затылка, я то и дело ощущал прикосновение его холодного металлического ствола. У стены расположился Струганов, на него наставлял свой автомат еще один боевик.

Моя мысль безуспешно металась в голове в поиске ответа на вопрос: что делать? Мои глаза встретились с глазами Струганова, и я понял, что он занят разгадкой точно такого же ребуса. И именно он и спас нас всех. Его конвоир в порыве усердия больно ткнул его в спину, побуждая начать движение. Это вывело главного инженера из себя, он что есть силы схватился за ствол автомата и рванул его на себя. Не ожидавший такого нападения парень, выпустил оружие из рук. Но Струганов не успел произвести ни выстрела, это сделал Маринин, точно попав в него.

Однако возникло замешательство, которым я и воспользовался. Мой сторож на мгновение отвлекся, и я не преминул воспользоваться такой счастливой возможностью. Я вырвал из его рук автомат и полоснул очередью по Маринину. Вторая очередь пришлась по стоящим рядом с женщинами боевикам. Помогла мне расправиться с ними Анастасия, которая среагировала мгновенно, бросившись на пол и при этом сбив с ног свою напарницу по несчастью. Затем пришла очередь и обезоруженного моего охраннику, я приставил к его животу автомат и спустил курок.

Я обернулся к Обозинцеву, тот трясся от страха и пытался извлечь из-за пояса пистолет. Но руки его не слушались, и ему никак не удавалось выполнить эту простейшее движение. Я выстрелил ему в голову. Его смерть была мгновенной. Все было кончено.

Я подскочил к громко стонущему Струганову. Пуля разворотила ему живот. С таким ранением и без немедленной операции шансы его были ничтожны. Анастасия подбежала к нему.

– Его надо перевязать, он умрет от потери крови! – воскликнула она.

Я кивнул головой, хотя, на мой взгляд, все было бесполезно.

Анастасия кинулась к аптечке. Я же приподнял голову главного инженера. До этого мига он находился в полузабытьи, но неожиданно пришел в себя. Его взгляд устремился к Анастасии.

Она с бинтом и настойкой йода подошла к нему.

– Я люблю, я люблю… – На то, чтобы закончить фразу, сил у него уже не было. – Я…, – снова попытался произнести он, – но вместо слов на губах выступила кровавая пена. Его голова поникла.

Анастасия громко, по-бабьи зарыдала. Я молча стоял над остывающим телом, в своей жизни я проводил в тот, неизвестный, но по слухам лучший мир, немало своих товарищей, но никогда мне не было еще так тяжело.

Прошло никак не меньше десяти минут, а Анастасия продолжала рыдать с тем же накалом. Казалось, что она не один год копила слезы и вот теперь собиралась истратить весь свой многолетний запас.

Я дотронулся до ее вздрагивающих плеч. Она резко обернулась и посмотрела на меня.

– Анастасия, я понимаю, как вам сейчас тяжело, но нам кое-что нужно срочно сделать.

– Что сделать? – с упреком проговорила она, словно это я был виноват в его смерти. – Его больше нет.

– Его нет, но есть компания и тысячи людей, которые от нее зависят. Подумайте о них.

– Что я должна сделать? – уже другим, более спокойным тоном спросила она.

– Нам нужно собрать все трупы в дом и сжечь здесь все, что есть Мы не должны оставлять следов, никто не знает, как повернутся события. А рисковать нам нельзя.

– Хорошо, – безжизненно произнесла она. – Пойдемте.

Это была очень неприятная работа, собирать трупы, сносить их в дом. Хотя нас было трое, но на это ушло не меньше трех часов. Затем я облил строение бензином и поджег зажигалкой.

Мы стояли на приличном удалении от дачи и смотрели, как разгорался этот жертвенный костер. Горючее сделала свое дело, и огонь распространялся стремительно. И уже через минут пятнадцать все полыхало.

Никто из нас за все то время, что горел дом, не проронил ни слова. Примерно через час, сожрав все, что можно и не находя больше для себя пищи, огонь стал стихать. К тому же начался дождь, который помогал гасить устроенный нами пожар.

– Нам надо ехать, – сказал я.

Никто не возражал.

Мы сели в машины и поехали.

– Остановите! – внезапно потребовала Анастасия.

Я остановил машину. Она вылезла из нее и направилась к пепелищу. Я вышел вслед за ней, но не стал ее нагонять, а остановился на некотором расстоянии от Анастасии.

Анастасию опустилась на колени и стала неистово молиться. Так продолжалось минут десять. Затем поцеловала землю, она встала и, уже не оборачиваясь, как человек, который окончательно расстался с прошлым, пошла к автомобилю.

Она села рядом со мной.

– Поехали, – спокойно и в тоже время отрешенно сказала она.

Я тронулся с места. Впереди нас ждала очень трудная дорога.

«Прощай, Валера, – мысленно произнес я. – Ты был отличным парнем. Как жаль, что я это понял только после твой смерти».

Я взглянул на Анастасию, она посмотрела на меня. Взгляд ее не выражал ничего. Но это было и не важно. Я вдруг почувствовал, как что-то хорошее наполняет всего меня. А ведь мне в самом деле неслыханно везет. А впереди новые везения. Мне вдруг очень захотелось, чтобы эта дорога закончилась бы как можно быстрей. Ведь в самом недалеком будущем меня ожидали другие дороги, гораздо более ухоженные и приятные.

Какие и полагаются везунам.