Александр Проханов - Крейсерова соната

За дверью раздались шаги. Плинтус изобразил на лице высшую степень благожелательности. Вошел Предводитель. Плинтус едва успел разглядеть белокурые локоны, яркие голубые глаза, кобуру пистолета «стечкин» на широченных галифе, как в лицо ему полетел кремовый торт, залепил глаза, ноздри, рот. И пока Плинтус, как жук, попавший в клейкую коровью лепешку, шевелил конечностями, прочищал отверстия для дыхания и слуха, Предводитель привычным движением приковал себя к тяжелому креслу, удобно уселся, холодно наблюдая за самоочищением Плинтуса.

Когда тот обрел некоторую возможность видеть и говорить, Предводитель произнес:

– Вы меня звали, я пришел…

– Очень хорошо… Не желаете кофе? – Костяным ножом для резки бумаги Плинтус снимал с бровей хлопья сладкого крема.

– Да, кофе… Если можно, с тортом… – согласился Предводитель. – Я весь внимание…

– Видите ли, я уже далеко не молод, – начал Плинтус, вытирая костяной нож о край стола. – Никто из нас не вечен, и рано или поздно мне придется сомкнуть глаза…

– Я слышал, некоторые виды жаб живут три тысячи лет, – сказал Предводитель.

– Но и они умирают, – вздохнул Плинтус, прощая злому юноше его иронию. – Сейчас я озабочен только одним – кому передать сокровище, сохраненное мною в эти жуткие десятилетия, кого сделать наследником «красного смысла», зерна которого сберегались в продолжение всего двадцатого столетия, ибо минувший век был веком борьбы за обладание горсткой драгоценных зерен… Вот они. – Плинтус окончательно соскреб с себя крем, приготовленный на фабрике «Красный Октябрь», и указал на деревянный штатив с небольшой стеклянной пробиркой, где покоилась щепотка пшеничных зерен с необычным красным оттенком. – Эти семена либо погибнут вместе со мной, если я не найду человека, кто как сеятель разбросает их по земле, всколосит урожай новой Мировой Революции, либо сохранятся, попав в достойные руки нового Ленина, который засеет ниву всемирной истории зернами «красного смысла». Я долго искал преемника и остановился на вас…

Предводитель отковал себя. Спрятал наручники. Внимательно посмотрел на пробирку:

– Если можно, подробнее…

– Видите ли, об этом мало пишут историки, но еще весной двадцать третьего года Ленин, находясь на лечении в Горках, чувствуя необратимость болезни, недалеко от своей усадьбы, на делянке крестьянина Иллариона Михайлова, посеял пшеничное зернышко, содержащее всю полноту «красного смысла». Это зерно он получил в наследство от Карла Маркса, а тот, через свои связи во Франции, от Сен-Симона, откуда оно попало к Сен-Симону, остается только гадать. Не исключено, что его путь ведет к Томасу Мору, к восставшим рабам Рима, к иерусалимским зелотам и к негроидным племенам Северной Африки, чья цивилизация была разрушена наступлением Сахары. Одним словом, посеянное Лениным зернышко дало колосок, за которым бережно, в течение лета, ухаживала Надежда Константиновна, пропалывала, вырывала васильки, тщательно скрывала колосок от приезжавших в Горки членов политбюро и ВЦИК. Когда пришла осень, Надежда Константиновна срезала колосок, обмолотила его, хорошенько провеяла и добытое таким образом зерно ссыпала в полотняный мешочек. Владимир Ильич в своем политическом завещании в последнем абзаце наказывал раздать по зерну каждому из своих заслуженных соратников, дабы «красный смысл» не стал достоянием кого-нибудь единственного и распределился равномерно среди всей когорты борцов, за исключением Радека, для кого зерна не нашлось. Сталин перехватил завещание, исключил из него последний абзац и завладел драгоценным мешочком сразу же после погребения Ленина… Внутрипартийная борьба в послеленинский период была борьбой за овладение ленинским наследием, схваткой за урожай, полученный из красного пшеничного зернышка, погоней за горсткой пшеницы, содержащей драгоценный «красный смысл». Троцкий, войдя в заговор с Бухариным, Зиновьевым, Рыковым, пытался отобрать у Сталина мешочек с зерном. Бухаринский взгляд на крестьянство, его попытка воспрепятствовать сталинским планам коллективизации объяснялись нежеланием распылять ленинское наследие по колхозам, которые, не обладая соответствующей агротехникой, могли загубить элитное зерно. Все эти наспех созданные артели – «Колхоз Ильича», «Красный колос», «Красная нива», по мнению Бухарина, были не способны воспроизводить «красный смысл». Троцкий, ратуя за Мировую Революцию, хотел полученное Лениным зерно посеять на полях Европы и Америки, обладающих высокой агрокультурой. Сталин же готовил нивы исключительно на Украине и в Средней России, уповая на «русский путь». Он хранил заветный мешочек у себя на груди, не расставался с ним даже ночью, пресекая всякие попытки похищения, чем и объясняется смерть вероломной Аллилуевой. Вы знаете, чем кончилась внутрипартийная борьба. Враги Сталина были уничтожены, быть может, и поделом… Жаль только Радека, кому по завещанию не полагалось зерна и кто, выходит, просто попал под колесо истории…

Зоб Плинтуса увеличивался, достигал огромной, небывалой величины, до неба, как фасад Московского университета, на который великий кудесник Жарр проецировал лазером цветные абстракции, сменявшие одна другую, словно зрелища космических восходов и закатов. Малиново-зеленые зори, алые протуберанцы, голубые и синие облака сопровождались космической музыкой, будто кто-то двигал огромным смычком по небесным струнам, и каждая издавала рокоты и певучие стоны. Предводитель был заворожен этими звуками, и Плинтус, произносивший свои сентенции, казался оперным певцом, исполнявшим арию.

– В этом свете абсолютно новое звучание получает война Гитлера с Советским Союзом. Это был арийский поход за овладение «красным ферментом», «красным снопом», как его называли в германском Генштабе, или «красной бородой», откуда и название – «Барбаросса». Национал-социализм к сорок первому году уже обладал «коричневым ферментом», небольшим запасом зерна, добытым экспедициями Ананербе в пустыне Гоби и в отдаленных районах Тибета. Драгоценные горстки тибетской, «коричневой» пшеницы хранились в «Вольфшанце», и идея Гитлера, которую он отстаивал в борьбе с еврейскими банкирами, состояла в скрещивании «красного» и «коричневого» сортов, в создании «красно-коричневого» сорта, где оба «смысла» сливались в абсолютное космическое единство, гарантирующее физическое бессмертие. Сталин, спасая зерно от наступающих на Москву армий группы «Центр», перевез мешочек на Волгу. Этим и объясняется изменение стратегии Гитлера, когда он вдруг оставляет наступление на Москву и всю мощь своих армий кидает через Сальские степи на Сталинград. Битва на Волге была сражением за пару десятков красных пшеничных зерен из ленинского колоска. Паулюс проиграл битву за урожай. Русские ратники, сражавшиеся на Волге, были хлеборобами «красной пшеницы», защитниками незамутненной чистоты «красного смысла». Гитлеровский гибрид не состоялся. В бункере имперской канцелярии в мае сорок пятого он сам, Ева Браун и их овчарка проглотили отравленное «коричневое зерно». Умерли во плоти, чтобы в образе арийских богов жить вечно в Валгалле среди зеленых прохладных нив арийской пшеницы…