Валентин Холмогоров - Бумажное небо

– Ах ты тварь, – прошептал Максим. Нащупав на полке тяжелый, сплошь покрытый ржавчиной разводной ключ, он взвесил его в руке. Выставив орудие перед собой, точно герой компьютерной игры, путешествующий по заселенным монстрами подземельям с кроваво-красной монтировкой, Макс сделал осторожный шаг вперед. Крыса прекратила гигиенические процедуры и с интересом уставилась в его сторону, даже не пытаясь скрыться. Еще короткий шаг. Еще. Быстрый замах…

– Гаврила!

Крыса сорвалась с места и, подбежав к краю стола, вытянулась в струнку, шевеля подвижным носом.

– Гаврила, ты чего гостям не наливаешь?

Шагнувший в комнатку обветренный краснорожий мужик в темно-синей спецовке со звоном бросил в угол тяжеленную сумку, из которой торчали во все стороны обрезки труб, какие-то клещи и напоминающие замызганный средневековый парик волокна пакли. Повесил на вбитый в стену гвоздь засаленную кепку и насмешливо посмотрел на застывшего Максима.

– Его Гаврила зовут, – кивнул мужик в сторону крысы, – а меня – Михалыч. Положь шведку на место, она у меня последняя, запасной нету.

Михалыч вытащил из-за пазухи завернутый в фольгу бутерброд, отломил от него кусочек сыра и бросил Гавриле. Крыс недоверчиво обнюхал подачку, а потом, ухватив ее цепкими передними лапами с длинными, почти человеческими пальцами, принялся с удовольствием поедать.

– Будешь? – мужик любезно протянул Максу оставшуюся часть бутерброда, – Нет? Ну как хочешь. Жрать больше ничего нету, а вот выпить щас сообразим.

С этими словами Михалыч шагнул к серванту, встал на цыпочки, позвенел чем-то в его недрах и выставил на стол два классических граненых стакана, отерев их предварительно о грязный рукав спецовки.

Следом на свет божий явился небольшой флакон странной голубоватой жидкости, явно не предназначенной для употребления в качестве напитка.

– Что это? – с подозрением поинтересовался Максим.

– «Боми», средство для мытья окон, – отозвался Михалыч. – Да ты не бойся, это почти чистый спирт. Я вон пью, пока не сдох. Не смотри что стаканы грязные, сейчас продезинфицируем.

Михалыч нацедил в каждый из стаканов немного синеватой жидкости, подошел ко входу, возле которого из стены торчал обрубок трубы с вентилем и, слегка повернув кран, на глаз долил в посуду мутной водопроводной воды.

– На, держи, – протянул он один стакан Максиму.

– Да я как-то…

– Пей, говорю. Тут главное что? Главное – первую в себя протолкнуть. Если назад не выйдет, вторая легче пойдет. Ну, а ежели блеванешь, тоже ничего страшного. Я человек привычный.

Под пристальным взглядом Михалыча Максим поднес стакан к носу и чуть не выронил его от шибанувшего в ноздри острого резкого запаха. Михалыч, словно каменный лев на невской набережной, смотрел, не мигая. Послать его подальше и уйти? Куда? За дверями наверняка ждут…

Зажмурившись, Максим задержал дыхание, набрал горькую жидкость в рот, сморщился от отвратительной вони, чуть не поперхнулся и рефлекторно сглотнул. Взбунтовавшийся пищевод дернулся болезненным спазмом, Максим закашлялся.

– На, заешь, – отломил Михалыч половину своего бутерброда.

Максим откусил от черствой горбушки и, не чувствуя вкуса, принялся жевать. Зашарил по карманам в поисках сигарет. По сравнению с дорогим виски жидкость для мытья окон составляла весьма сильный вкусовой контраст, однако ничего ужасного, вопреки его ожиданиям, не произошло: в голове приятно зашумело, а нервы, наоборот, успокоились, вернулась способность связно мыслить.

– Между первой и второй наливай еще одну, – продекламировал не в рифму Михалыч, щедро отцедив Максиму из своего стакана. Гаврила привстал на задние лапки, выпрашивая очередную порцию сыра.

– Ну, понеслась.

Звякнуло. Макс механически поднял посудину, отхлебнул, проглотил, поморщился. Да в общем-то, спирт как спирт. И пофигу, что голубой, как Элтон Джон.

– Ты от кого тут прячешься-то? – подал голос Михалыч. – От ментов, что ли?

Максим кивнул.

– Украл чего?

– Можно и так сказать…

– Ну, хоть не убил, и то ладно, – мужик крякнул, разливая по третьей. – Убивать, брат, бог не велел, грех это большой.

– А красть, значит, не грех?

– Ну так это самое, смотря чего и у кого. – Михалыч задумчиво провел мозолистой пятерней по редеющей макушке. – Лучше, конечно, жить честно. Только вот в наше время оно вряд ли возможно. Сейчас все крадут: электрик вон лампочки тырит, маляры краску домой тащат, начальник ЖЭКа нашего свою дочь дворником устроил…

– Зачем? – удивился Максим.

– Ну так это, чего непонятного? Устроил ее по бумагам дворником сразу на десять участков. По пятнадцать тыщ с участка зарплата, так? А на деле там приезжие работают, которые без прописки, и по семь тыщ на руки получают. Разницу в карман, смекаешь? Вот! А ты сам чего спер-то?

Максим залез в карман и выложил на стол снятый со своего компа жесткий диск. Михалыч повертел его в руках, гулко положил обратно на неструганую доску столешницы и пожал плечами:

– Хреновина какая-то.

– Она самая. Можешь себе забрать, под ножку серванта подложишь, самое то будет: он у тебя на одну сторону уже заваливается. А не надо – так выкинь нафиг.

Волшебная жидкость для мытья стекол, похоже, окончательно промыла и мозг: мысли сделались четкими, короткими, ясными. Отсюда, конечно, нужно уходить, только без посторонней помощи из города ему не выбраться. А что если…

Максим вытащил из кармана сотовый – здесь, в подвале, сигнал ловил едва-едва, только возле наружной стены он пробивался сквозь бетон на пару делений. Пролистав адресную книгу, Максим помедлил мгновение и набрал номер.

– Станислав Сергеевич? Добрый день, это Макс. Ну, тот самый, помните, пароль на архиве помог вам подобрать и все остальное…

– Да помню, помню, – отозвался милицейский учредитель видеоборделя. – Стряслось чего?

– Ну да… У меня небольшие проблемы. Вы можете помочь?

– Ты откуда сейчас звонишь?

– Из подвала… Ну, в смысле, я в городе, здесь, недалеко. Вы не могли бы подъехать?

– Адрес говори.

– Давайте я вас на углу Заповедной и Речной встречу?

– Где это? Ладно, разберемся. Через полчаса подходи, буду на месте.

Максим нажал отбой. Телефон по совету Фрикадельки и вправду следовало бы выбросить, но остаться вовсе без связи было сейчас страшновато.

– Я пойду, пожалуй, – сказал Максим, обращаясь не то к Михалычу, не то к Гавриле.

– Ступай, – вздохнул хозяин подвальчика. – На вот, глотни на дорожку.

…Перекресток Заповедной и Речной отлично просматривался во все стороны. Прошло уже более получаса, но ровным счетом ничего не происходило, и охватившая Максима тревога понемногу нарастала. Максим нервничал. Алкоголь уже почти выветрился из головы – по крайней мере, ему так казалось, – и он нетерпеливо прохаживался по тротуару туда-сюда, с надеждой вглядываясь в проезжающие мимо автомобили. Томительно тянулись минуты. Достав из кармана телефон, он повертел его в руках, включил экран, выключил, снова включил и, наконец, решившись, набрал последний номер.