Игорь Белисов - Скорпионья сага. Cкорпион cамки

– Что с тобой, мама?

– Со мной? Ничего особенного. Просто… просто… – Я не знала, что в данном случае хуже: врезать правду или отравить доверие ложью. – Просто твой папа больше не хочет меня любить.

– Это неправда!

– Неправда? – Я безрадостно хохотнула. – Мне бы тоже хотелось так думать. Но… Пшик!

– Я поговорю с ним.

– Доченька, об этом не разговаривают. Слова здесь ничего не решают. Видишь ли, существует одно интимное дело, которое мужчина, если он любит женщину, делает. А твой папа не хочет этого делать.

– Я поговорю с ним. Он сделает это.

Уж не знаю, о чем она с ним говорила. Для меня было очевидно, что песенка спета. Я прошлепала в спальню и легла на кровать. Посредине. Раскинула руки, словно убитая наповал. Столько лет мы живем под одним одеялом – и я еще должна упрашивать? Унижаться! Да нафига он мне вообще такой нужен! Не было бы ребенка, давно развелась бы и жила беззаботно… Да уж, дети – это, конечно, веревка. Это цепь с ошейниками на обоих концах. Дети – это наказание для родителей за то, что они по наивности когда-то решились на глупость.

Из туалета он все-таки вышел. Я услышала самый финиш переговоров.

– Обещай, что не будешь дебилкой. Не для этого я здесь мучаюсь.

– Обещаю папа. Но и ты мне пообещал.

Он вошел. Прикрыл за собою дверь. Встал над кроватью. Я подвинулась. Он вытянулся на краю. Какое-то время мы с ним лежали беззвучно, прислушиваясь, как в соседней комнате наше продолжение укладывается спать.

– Надеюсь, ты завтра не едешь на свою яхту?

– К сожалению, нет, – мрачно констатировал он.

Я протянула руку и нащупала то, что мне было нужно.

Он весь напрягся. Но уже не препятствовал.

Город приветливо улыбался. Фасады сияли красками жизни. Дорога стелилась навстречу. Автомобили услужливо расступались. Был понедельник, машины – плотным потоком, но я жала на газ и рулила с легкостью беспрепятственной. Меня распирало бойцовское настроение. Я неслась сообщить Виктору о победе.

Все сошлось. Вся его терапия подвела к критической точке, в которой я сама себя излечила: женщине нужен мужчина. Самочувствие стало прекрасным. Ни головной боли, ни подозрительности, ни тревожности, ни бредовых домыслов, ни панических атак. В ту, минувшую, ночь все вернулась к законному месту. Круг замкнулся. Мой Сладкий снова со мной. Если честно, само ощущение – ни рыба, ни мясо; так, тощий хвост скорпиона. Но это не суть. Главное – он опять в моей власти. Я – сверху. Я – лидер. Я – женщина.

Я простучала по дорожке к центральному входу, твердо процокала по мрамору вестибюля, прошелестела по линолеуму отделения. Нажала ручку двери.

Кабинет оказался заперт.

Сюрприза не получилось. Ладно, позвонила ему на мобильник. «Телефон абонента выключен или находится вне зоны доступа»… Прошлась взад-вперед. Присела на кушетку. Поглазела на психов… Опять позвонила. Безрезультатно.

«Если вы к Виктору Марковичу, его нет, и не будет», – неожиданно бросила проходящая мимо сестра. «А когда он будет?» – «Никогда. Он уволился. Говорят, нашел работу получше… Да, и не пытайтесь ему дозвониться. По старому номеру он больше не отвечает, а новый номер рабочего телефона никому в нашей клинике не оставил».

Вышла ни с чем. Не то чтобы я чего-то ждала от визита, но так хотелось поделиться с Виктором гордостью, радостью – словом, рассказать об успехе его профессиональных усилий, наших сеансов, нашего долгого, интенсивного, откровенного общения по душам… Будто стукнулась о глухую стену.

В вестибюле пестрел киоск с печатной продукцией. Машинально остановилась, поглазела на глянец знакомых журналов. Почему-то мелькнула мысль: «Лживые краски жизни». Настроение омрачилось. И больше всего – оттого что реальной причины для уныния не было. Подумаешь, психотерапевт. Подумаешь, нашел работу получше. Подумаешь, не оставил никому телефона. Подумаешь, больше никогда его не увижу.

Никогда не увижу? Как-то вдруг внутри помертвело.

Это было только мгновение. Но оно меня, непонятно с чего, озадачило.

Прошла неделя, вторая. Я была в норме. По крайней мере, ничто меня не тревожило. Жизнь текла своим чередом, спокойная, блеклая.

То, что со мной что-то не так, заметила Дашка.

Видимо, у нее по-новому раскрылись глаза. Это мы так шутили: она сделала блефаропластику. Довольно удачно. Выглядела теперь лет на десять моложе. Я не сомневалась, ради кого она постаралась. Наверно, у Дашки на мой счет тоже вращались какие-то шестеренки, потому что однажды она подсела ко мне в столовой нашего офиса и между салатиком и горячим полюбопытствовала:

– Ну чё там у тебя за кручина? Колись…

– А что, так заметно?

– Не то слово. Лица на тебе нет. Прямо-таки картина Репина «Приплыли». – Заговорщицки оглянувшись, она придвинулась ближе: – Мужчина?

– Да не то чтобы… Даже не знаю…

Вдруг подумалось, что при всей непростой офисной кухне и некоторых подковерных, а так же интимных нюансах Дашка – моя единственная подруга. С кем мне еще перемолвиться словом?

– Знаешь, Дашка, ты догадалась о том, о чем даже я не догадывалась. Но это не совсем то, что ты, возможно, нафантазировала.

– Извращенец?

– Да нет же. Понимаешь, он влез мне в самую душу.

– Ага, понимаю. Учитывая, где у женщины находится тот самый лаз.

Меня как ошпарило.

– Не смей со мной так говорить!

– А чё я такого сказала?

– Шути свои шуточки знаешь, с кем?

– С кем же? – Она напряглась.

– С тем, с кем ты лобызалась на последнем кик-оффе, для кого делала «Ботокс» и ради кого подлатала свои глазенки!

Дашка отпрянула. Судорожно передернулась, вспыхнула, побледнела, изумленно вытаращилась, злобно сощурилась:

– Не болтай языком.

– Ты тоже следи за своими словами. Ясно?

Две наши порции так и остались не съедены.

Машину, как обычно, вела я. Справа смердел перегаром угрюмый мужик. Иногда я на него поглядывала и со смертной тоской сознавала, что это пожизненное наказание – не кто иной, как мой муж. Ехали молча.

В очередной раз мы свезли Малыша к моей маме на лето. Год, другой, и она совсем уже вырастет в девушку. Отпочкуется в свои интересы, к бабке палкой ее не загонишь. А пока – под присмотром. На каникулах в столице нечего шляться.

Напоследок Малыш сказала, чтоб я берегла папу. Пока мы гостили, он не особенно-то с ней миловался. Все больше бродил по окрестностям, возвращался только пожрать да принять от тещи свои гостевые сто грамм, а то и побо́лее. Тем не менее, именно к папочке она льнула. Меня же, которая одевала ее в дорогущие бренды, снабжала деньгами и вообще, планировала ее будущее – принимала как данность, без сантиментов, без всяких сомнений.

А вот я сомневалась. Общение с Виктором научило меня фокусироваться на происходящем именно «здесь и сейчас». Что я чувствовала? Я, успешная, энергичная женщина, за рулем недешевой корпоративной машины, несущаяся по дороге между детством и старостью?