Татьяна Осипцова - Утка с яблоками (сборник)

Она все-таки взглянула. В его серых глазах читался интерес, но не мужской, а какой-то… человеческий, что ли.

– Это был муж или друг?

– Муж. Почти двадцать лет вместе, семнадцать из них женаты.

Юля сама потянулась за бутылкой, он опередил, налил ей и себе.

Откинувшись на спинку удобного кресла и отпивая понемногу, Макс продолжал расспрашивать.

– У вас есть дети?

– Нет.

– Он ушел к другой?

– Да, – процедила Юля нехотя.

– Он больно ранил тебя, ты очень убивалась?

– Конечно. Он был единственным близким человеком, и предал…

– Тебе было бы легче, если б он умер? Не отвечай сразу, Джей – подумай.

Юля опять взглянула на него. Чудной парень, прямо психотерапевт… К чему он завел этот разговор? Может, начав так, после перейдет к тому, что одинокой женщине не вредно, а даже полезно развлечься с разовым красавчиком?

– Давай, подолью, – потянулся Макс.

Она подвинула бокал, затем взяла его, отпила немного.

– Ну, ты подумала?

Она пожала плечами.

– Нет, пожалуй. Смерти я ему однозначно не желаю. И вообще никакого зла. А вот ей…

Юля умолкла. Макс подождал некоторое время и заговорил сам.

– Знаешь, Джей, у меня есть собственная теория на этот счет. Я бы назвал ее теорией о счастье и долге. Каждый из нас хочет быть счастливым, и собственно, мы рождены для счастья. Но жизнь со своими обязательствами порой лишает нас этого счастья. Я о чувстве долга и ответственности. Принято считать, что поженившись, люди обязаны продолжать жить вместе, даже если уже не испытывают счастья от такой жизни.

Юля слушала, попивая свой виски. Не прекращая говорить, Макс вновь наполнил свой бокал.

– Или один испытывает, а другой нет, но его удерживает чувство долга.

– А ты считаешь это неправильным? – быстро спросила она.

– Да. Если взять за постулат, что человек рожден для собственного своего счастья – то никому он ничего не должен, только себе.

– Никому и ничего? Ничего себе, теория! Твоя теория называется теория эгоизма.

– Нет, Джей, ты не поняла! – горячо возразил Макс. Похоже, шампанское на него подействовало, и говорил он теперь совсем другим тоном. – Мы должны только своим родителям и своим детям. Все. Больше никому. Два взрослых дееспособных человека не обязаны отказываться от своего счастья в угоду счастью другого. И никакие причины, даже общие дети тут не играют никакой роли. Человек не должен вредить самому себе.

– Ты так говоришь, потому что не женат.

Макс хмыкнул.

– Вот был бы ты женатым, а потом вдруг у твоей жены появился любовник, и она бы решила уйти к нему…

– Если б разлюбила, я бы не стал держать.

– Еще скажи, что не страдал бы!

– Наверное, вначале я бы страдал. Но подумав не только о своем счастье, но и о ее – успокоился. Если ей лучше с другим, пусть ей будет хорошо. А мне остались бы воспоминания о нашем счастье, не омраченные злостью, ненавистью.

– А если дети?

– Дети – это навсегда. Так же, как родители. И даже если они не приносят счастья, чувство долга остается.

– Ты так говоришь, потому что для тебя это теория, а я испытала это на себе! – раздраженно заявила Юля.

Она отпила большой глоток, достала из пачки сигарету, Макс протянул через стол зажигалку, щелкнул кремнем.

– Хочешь, расскажу? – вдруг спросила она, выдыхая дым.

– А нам не пора… – он покосился на альков.

– Успеется, у нас почти вся ночь впереди.

Хотя Юле понравился Макс – и красивый, и явно неглупый, – однако совершенно не хотелось приступать к тому, ради чего они, собственно, здесь и встретились. Как всегда, крепко выпив, ее потянуло на излияния.

Макс согласно кивнул, подлил в ее бокал и в свой, с удивлением отметив, что выпил уже больше половины бутылки.

Юля потушила недокуренную сигарету, схватилась за виски.

– Где вы с ним познакомились?

– В анатомичке.

Макс поперхнулся шампанским.

– Ты в медицинском училась?

Юля улыбнулась своим воспоминаниям.

– Нет, в Лесгафта, на лечебной физкультуре, а Борис – в первом меде. Он был старше меня на два года, но такой смешной, неприспособленный, что казался младше. Представляешь, в двадцать лет я была у него первой. И он у меня… Нас тянуло друг к другу как магнитом. Если день или два не виделись – казалось, это вечность.

– Это были только романтические встречи?

– Нет, мы почти сразу оказались в постели. И недели не прошло. Он пригласил меня в гости к бывшей однокласснице, она почему-то – уж не помню почему – жила одна в отдельной квартире. Оставила нам ключи, а сама ушла до утра.

– Он был нежен и осторожен?

– Сейчас мне кажется, что поначалу я проявляла даже больше пылкости, чем он. Он хотел, но очень боялся, вдруг что-то будет не так. Но когда все получилось, ему захотелось повторять и повторять свой подвиг. Этот день мы все годы отмечали как день рождения нашей любви…

– Надо же, как романтично… Сегодня не это число?

– Нет, – сникла Юля. – Больше я не буду его отмечать. Давай выпьем?

– Мы и так пьем, не переставая. Ты не перебрала?

– Нет, – покачала она головой и комната слегка закружилась. – Я закаленная. Медики ведь спирт пьют…

– Ты и сейчас в медицине?

– В фитнесе, – не стала она врать. – Моя специализация оказалась самой подходящей для этого дела. После окончания института проводила занятия в школьных спортзалах, через пару лет сняла собственный, потом побольше. Сейчас свой фитнес-центр в одном из комплексов.

– У-у, – протянул Макс. – Крутая… А твой муж?

– Мы вместе начинали, вначале фитнесс, потом ему собственный медицинский центр. Но мы ведь не о бизнесе говорим…

– Не о бизнесе. Когда вы поженились? Сразу?

– Нет, после института. И у его родителей, и у моих по однокомнатной квартирке. Три года выкручивались, ловили момент, когда родичей нет, а потом Борина бабка умерла, и ее хрущоба стала нашим первым жильем. А до этого столько смешных случаев было…

И она принялась рассказывать, как однажды приятель пустил их переночевать в комнате соседей по коммуналке, а сам перепутал дату их возвращения из отпуска. Открывают соседи свою дверь, втаскивают чемоданы, включают свет, а на кровати сцепившись в объятьях голая парочка… Какой скандал они закатили!

Еще однажды в неурочное время явилась Борькина мама, дама весьма строгих правил, и пришлось в пожарном порядке одеваться, а трусики куда-то завалились. Так и вернулась домой без трусов… После будущая свекровь засосала их в пылесос из-под дивана…

Здорово захмелев, Юлька курила одну за другой, лакала свой виски и все говорила, говорила… В ее памяти была тысяча рассказов о них с Борькой, и о юных, зеленых и глупых, и о повзрослевших, но все еще не утративших радости от жизни вдвоем.

– Вот видишь, сколько у тебя было счастья? Не надо горевать, все это останется с тобой, – проговорил Макс, едва сдерживая зевоту и допивая последние капли шампанского.