Татьяна Осипцова - Утка с яблоками (сборник)

– В Выборг? Viipuri? Вот туда и довезут. Go, go!

Показав направление на Выборг, Лена послала Финику прощальный воздушный поцелуй и вернулась в дом. Пора убирать со стола и готовить завтрак на всю команду – скоро народ просыпаться начнет.

Люба уже встала и они, обсуждая несчастного Финика, принялись за дело вместе. Стол был уже протерт и посуда почти домыта, когда он опять нарисовался в дверях кухни.

– Ну что еще, горе мое? Я ж показала тебе, куда идти!

Финик растопырил грязные пальцы на ногах и красноречиво указал на них.

– Ногу наколол? – высказала предположение Люба.

– Скорее всего, босого в автобус не берут, – вздохнула хозяйка и принялась пошарить на обувной полке.

Выбор был не очень. Резиновые сапоги, растоптанные чоботы свекра, развалившиеся мужнины кроссовки (напоминаю, времена не только бедные, но и товарно-дефицитные), и все это было финну на нос, то есть на его ножищу, размера этак сорок пятого, не лезло.

– Ну почему я не Золушка! – простонала Лена, и пошла будить соседа, вход на половину которого находился с другой стороны дома.

Тот спросонья не сразу понял, что требуется, а поняв, от широты душевной расщедрился, выделил гражданину Финляндской республики обувку из своей – заношенные ботинки фирмы «Ленвест». Эти оказались впору.

Финн поблагодарил, но не слишком горячо. Лена даже обиделась: знал бы, гад, как нам приличная обувь достается! Впрочем, тут же остыла, так как ботинки все-таки не ее, а соседские.

Повторно выпроводив незваного гостя на шоссе, она возвратилась в дом. Все, кто ночевал на первом этаже, уже проснулись и подтянулись к столу. За завтраком обсуждали вчерашнее приключение с Фиником и слушали сегодняшние подробности его выдворения.

Вскоре сытый народ, за исключением хозяина, все еще почивавшего в душистом сене, переместился во двор, с наслаждением вдыхая свежий воздух, слушая веселый щебет птиц в кронах столетних лиственниц и таких же столетних елей.

– Все-таки чудное у вас местечко, – с легкой завистью изрек Сережка.

– Ага, – кивнула Лена, поднимая лицо навстречу солнцу и блаженно закрывая глаза.

А когда открыла их, перед ней стоял Финик.

– Господи! – отшатнулась она от неожиданности. – Опять ты! Неужели я никогда от тебя не избавлюсь!

Финик залопотал в ответ на своем птичьем языке, апеллируя более к мужчинам, чем к Лене. Он тыкал на огородные ботинки соседа, на свои грязные уже вполне просохшие штаны, и тараторил, тараторил… Ребята изо всех сил старались его понять.

– Похоже, его свои за своего не признают. Видуха, как у бича, – сделала вывод Лена.

Финн перешел на умоляющие интонации и стал указывать на стоящие во дворе три машины: две «двойки» и «шестерку». Зачем-то достал свои шесть марок медью и совал в руки.

– Один доллар, – перевел в понятную валюту Димочка, знаток по этой части.

– Тоже мне, благодетель, – фыркнул Серега. – У меня бензина впритык, обсохну на обратном пути, и что? В Выборге фиг заправишься, а до Питера ни одной бензоколонки. Да и вообще, я опохмелялся.

– Мой спит, – решительно заявила Лена. – И он был пьянее всех. Думаю, только завтра утром сможет за руль.

– Выходит, мне? – Димочка вздохнул. – Ладно, чухляндия, докину я тебя до Выборга. Серега, ты со мной?

– За компанию съезжу.

Ребята довезли Финика до гостиницы «Дружба» и вернулись минут через сорок, со смехом вручив Лене честно заработанные шесть финских марок:

– Держи, хозяйка, от гостя за постой.

Монетки эти до сих пор валяются у Лены в фарфоровой вазочке, напоминанием о молодости, последнем лете Советского Союза и обобранном и разутом финике, проведшем ночь под ее кровом. Порой она раскаивается, что грубовато с ним обошлась, но больно уж оскорблена была тогда подозрением в воровстве.

А муж Ленин все самое интересное проспал. Когда очнулся и спустился, ему, конечно, все рассказали, под хохот, с подробностями и в красках. На что Сашка ответствовал:

– А я сплю себе, чувствую, рядом кто-то есть. Думал, Ленка. Обнял – не она. Мужик. Глаза, насколько смог, приоткрыл – трусы длинные, с огурцами. Подумал, что Димка, он один у нас такой модник. Ну и заснул опять.

(Для справки: длинные просторные мужские трусы только-только входили тогда в моду).

– Да у меня в цветочек! – указал Димочка себе ниже пояса.

– Черт тебя знает, может на ночь у тебя запасные есть!

– Так выходит, ты ночью с финном обнимался? – расхохоталась Ленка.

– Получается, что так.

– Вот, значит, почему Финику на сене не спалось. Он от Сашки убежал. Испугался!

Так закончилась эта история. Сашке еще долго припоминали, как он, сам того не подозревая, провел ночь наедине с гражданином сопредельного государства и даже лез к нему обниматься.

P.S. А финна этого безымянного, который так и остался для нее Фиником, Лена еще раз встретила, года через полтора, зимой, в Выборге. Шагал, задравши нос, в теплом комбинезоне. Сделал вид, что Ленку не узнал. А может, и вправду не узнал? Обернувшись вслед, она мысленно пожелала, чтобы в этот раз его никто не раздел. Замерзнет ведь, дурашка.

2012 г.

Всю ночь кот проспал, растянувшись в ногах хозяйской кровати и уютно пристроив голову на откинутую переднюю лапу. Но едва за окном рассвело, встал, потянулся, изогнув спину и подрожав вздернутым хвостом, и легко, как пушинка, спрыгнул на пол.

Кот откликался на имя Мурик, но намного больше ему нравилось, когда хозяйка называла его Умным Котом. Еще бы не умным! Впервые в жизни оказавшись в квартире, дворовый котяра сообразил, что справлять нужду следует в унитаз. Хозяева тут же прониклись к рыжему заморышу любовью, и вот уже десять лет холят и лелеют его. Хозяин специально для кота рыбу ловит. Хозяйка с рынка печенку и фарш приносит. На дачу его каждое лето вывозят. Не жизнь, а малина! Одно вот только – после небольшой операции кошки женского пола относятся к нему с презрением… Ну и черт с ними, с кошками, считал Кот. Без них даже лучше. Ничто не отвлекает от любимого занятия. А любимое занятие Умного Кота – охота.

Вот и сейчас он не просто так с утра пораньше проснулся – на охоту пора. Осторожно, стараясь не скрипнуть, Кот открыл дверь в коридор, по лестнице забрался на чердак, а уж оттуда, из одному ему известной дыры под скосом крыши в углу, выглянул на улицу. Некоторое время понаблюдал за ласточками. Одна из них заметила хищника и, похоже, остальных известила. Те в панике заметались, яростно попискивая на обидчика.

«Поздняк метаться, глупые, – хмыкнул Умный Кот. – Гнезда под крышей я давно разорил, а к новым, что вы в заброшенном погребе налепили, не полезу. Дурак я, что ли? Там воды – хозяину по это самое будет. Вот начнут ваши деточки учиться летать… Вот тогда, как-нибудь с утра пораньше, пока хозяева спят… Не понимаю, чего меня за птиц бранят! Я, как честный Умный Кот, добычу приношу – а они ругают, даже из пасти вырвать норовят. И что характерно – за крыс не ругают, за мышей не ругают, за кротов – тоже хвалят. Хотя я их не ем, кротов, только на виду складываю. Это уж совсем себя не уважать – кротами питаться, это только с большой голодухи. Даже за украденную колбасу или сыр хозяева не так ругают, как за этих горластых».