Елена Минкина-Тайчер - Там, где течет молоко и мед (сборник)

Вернулся днем, торопливо, пока девчонки не пришли из школы, забрал самые необходимые вещи и перевез к родителям. Мать уже не рыдала, слава богу, но отказалась с ним разговаривать. Странно, что совершенно не помнил отца в этот период. Что-то он делал, как-то реагировал?

На следующий день с утра рванул в больницу, бросился разыскивать Ольгу, от одной мысли, что сейчас опять увидит ее, шалел и дрожал, как пацан. Еще подумал, что надо бы купить кольцо, но не хватало терпения. В конце концов, можно купить вместе, не будет проблем с размером! У лифта встретил Сарит, заведующую второй терапией. Классная баба, когда-то вместе начинали стаж, потом гуляли друг у друга на свадьбе, потом хоронили ее мужа-резервиста, погибшего в Ливане. Целая жизнь прошла, если задуматься.

– Слушай, я ищу вашу Ольгу, она не дежурила сегодня?

– Нет, не помню точно. Кажется, она отпросилась на пару дней, нужно у Офера спросить! Хотя если ее нет, то и Офера не будет.

Как-то нехорошо она улыбалась, насмешливо, что ли. Вдруг заломило сердце, захотелось уйти.

– А почему отпросилась, болеет? Или с сыном что-то?

– Не волнуйся, просто отдыхает. При таком активном образе жизни…

И опять стала смеяться и даже подмигнула ему. Будь это другой человек, тут же плюнул бы и ушел, но Сарит – старый проверенный друг.

– А хороша чертовка, скажи? Даже на меня, старую бабу, ее чары действуют. Как посмотрит глазищами. Или ручку горячую положит на плечо. Представляю, что с мужиками делается! Не поверишь, она в первый год работы такой роман закрутила с одним нашим ординатором, дым коромыслом стоял. Трахались чуть не в коридоре, все сестры знали. Благо его жена вмешалась, увезла всю семью в Иерусалим. Я с трудом ему потом перевод пробила, и то с потерей полугода. Думали, Ольга страшно расстроится, ничего подобного! Даже смеялась. Все равно, говорит, его жена со мной не может сравниться, он еще не раз пожалеет. Мне кажется, она со всей больницей переспала. Может, кроме вахтера на воротах. И ведь способная девчонка, на все руки, а полная блядушка. Знаешь, недавно меня спрашивает: «Сарит, у тебя друз когда-нибудь был?» Я совершенно вырубилась, какой друз, говорю. «Ну какой-нибудь, просто любовник, интересно попробовать». Представляешь, она вообще не понимает, что может не быть любовников! Сколько лет живу, такого не видела, одно слово – не профессия, а призвание! Слушай, у тебя тоже с ней что-то было, признавайся, старый сластена! Вот потеха! Только ты поосторожнее, она вам всем оценки раздает!

– Какие оценки?

– Разные. Кто что умеет, у кого как стоит. Сядет в ординаторской и рассказывает девчонкам, можно умереть! Теперь вот Офера приручила, ходит за ней как привязанный.

Давно пора было возвращаться в отель, разбираться со Стариком и его таинственным адресом. Нашел когда ударяться в воспоминания! Да и нечего больше вспомнить, один серый туман. В тумане снял первую попавшуюся квартиру, разделил счет, отказался от дежурств. Пытался наладить отношения с дочками, но плохо получалось, не было сил оправдываться и уговаривать. Приятели звонили иногда, расспрашивать не решались, а он, понятное дело, отмалчивался или ссылался на дела. Несколько раз встречал Ольгу в столовой – как дела, как работается с новым шефом, есть ли планы на отпуск… Улыбалась все так же ласково и безмятежно, поигрывала стройными коленками, блузка на груди была слегка распахнута, и при каждом движении виднелся шикарный кружевной лифчик. Идиот, кретин недоделанный, как можно было не заметить и не понять!

Однажды в сырой туманный день познакомился с Ирэной, посидели в кафе, посмотрели пару несмешных комедий, пригласил к себе. Но все как-то случайно, на автопилоте. С Йоландой не встречался, просто переводил часть зарплаты на их старый счет, правда, несколько раз пытался зайти повидать малышку, но она отказалась впустить. Даже смерть матери прошла ожидаемым будничным фактом. Мать сильно сдала уже пять лет назад, после смерти Михаэля, а последнее время почти обездвижела из-за артрита и сердечной недостаточности. Ничего ей не хотелось, кроме избавления от боли и усталости. Отец днями и ночами сидел рядом, в их общей спальне, молча листал газеты, непонятно было, что он там видит со своей катарактой. Сколько раз предлагал операцию, объяснял, как это просто и безопасно, – пустая трата времени! Йоланда пришла на кладбище вместе со старшими детьми, все втроем тихо плакали в стороне, как чужие, потом уехали, не зайдя в дом.

Вдруг почувствовал ужасную усталость. Нужно вернуться в отель поскорее, перекусить, разобраться с отцом. И начать отдыхать, наконец! Наверняка здесь есть приличные рестораны.

Этого можно было ожидать – идти в ресторан Старик категорически отказался. И его не отпускал. Оказывается, их давно ждут! Где-то у черта на рогах, в старой части города. По крайней мере, так было написано в пожелтевшей аккуратно сложенной бумажке с адресом. И он еще пытался намекать на метро, старый жмот, жалел денег на такси. Допотопный костюм болтался на худых плечах, штаны обтрепались внизу, из-под глупой шляпы торчали неровные серые пряди. Ясное дело, стрижется у соседки за десять шекелей, не платить же нормальному парикмахеру!

Назло отцу вызвал такси прямо из номера, почти бегом спустился к выходу. Ничего, еще пару часов и все глупости закончатся, можно будет спокойно принять душ, поесть и лечь спать. Мелькнула мысль отправить отца одного, но как его искать в чужом городе, если что-то случится?

Ехали довольно долго, не менее получаса. Пересекли мост, стали подниматься в гору. Нарядные улицы сменились узкими, давно не ремонтированными. Интересно все-таки, к кому он так стремится – бывшие соседи, какой-нибудь друг детства? Неужели кто-то еще жив через шестьдесят пять лет? Старик никогда не рассказывал ни о жизни в Венгрии, ни о своем бегстве. Почти никто из переживших Катастрофу не рассказывал. Они всё хотели забыть, синдром психической защиты, еще в университете проходили.

Дом оказался вполне приличным, хотя и старым, но, конечно, без лифта. Полчаса ползли на четвертый этаж, Старик останавливался через каждые три ступеньки, вздыхал, вытирал лицо мятым платком. Наконец нашли нужную дверь, какая-то фамилия была написана по-венгерски, он даже не пытался рассмотреть. Кажется, там ждали, потому что дверь распахнулась мгновенно. Ага, все-таки женщина! Вот старый хрен! Пожилая женщина, но вполне симпатичная и аккуратная, намного моложе отца. Почему-то кажется знакомой. Нет, не знакома, но очень похожа на кого-то. Оглянулся растерянно, прямо напротив двери висел портрет. Даже не портрет, а увеличенная фотография – молодой мужик обнимает за плечи женщину… Это был он сам!.. Это он обнимал Йоланду на фоне родительского дома! У матери в альбоме хранилась такая же фотография, даже помнил когда снимали – Рони пошла в первый класс. И стало понятно, на кого так похожа женщина – на него!.. Да, эта абсолютно чужая женщина в чужой стране была похожа на него самого.