Константин Поживилко - Слезы радости. «Как я разлагал израильскую армию»

© Поживилко К., 2015

© ООО Издательский дом «БИБЛИО-ГЛОБУС», 2015

В Израиле я оказался в 15 лет и сразу попал в поле зрения армии: при выдаче удостоверения личности меня поставили на военный учет. Я учился в школе-интернате в классе для репатриантов из бывшего СССР. Но есть школы, где уже в старших классах готовят специалистов для армии. Например, школа юнг, авиатехников. Полное обеспечение, армейский режим и форма. В условиях обучения в таких школах предусмотрено, что после срочной службы ты остаешься на несколько лет на контракте прапорщиком или офицером. Военных училищ нет. Все офицеры вырастают из солдат на специальных курсах, а высшее образование получают потом за счет армии.

В обычных школах военной подготовки нет. В последнем классе на три дня вывозят в полевой лагерь. Делаешь пять выстрелов, и тебе рассказывают про службу. Особой нужды в таких лекциях нет. В армии тут отслужили все. Директор нашего интерната Шуля (с учителями тут на «ты» и по имени) служила в военной разведке. Когда мы после ночных дурачеств закрывались в комнате и просыпали уроки, эта бабушка так лихо высаживала окно и стаскивала нас с постелей… Не забалуешь.

В класс регулярно приглашались ветераны, отмечались памятные даты. А однажды зашла девчонка в форме: «Свою службу буду заканчивать в качестве вашего воспитателя». С Адас мы дружим до сих пор. Недавно встречались в Америке, где она пишет докторскую диссертацию.

Избежать службы невозможно! Ты сразу станешь презираем обществом и ненавидим государством. Пожизненно. Лучше сразу уезжать. Правда, богатенькие родители, готовящие чад к международной торговле или медицине, могут оградить их от риска погибнуть за Родину. Но эти случаи единичны.

Можно легко косить под дурака. Не возьмут наркомана и преступника. Но куда ты потом пойдешь с таким началом биографии? Навоз бросать не возьмут. Без проблем можно сбежать за кордон. Но если задумаешь вернуться, то прямо от борта самолета уедешь в военном джипе в наручниках. Срока давности за дезертирство нет, и чем больше гуляешь, тем больше получишь.

Мать всю жизнь ездила в Америку повидаться с сыном-дезертиром. Но вот уже здоровье не позволяет. Умоляет: «Простите сына, он уже старый и вам для службы не пригодный. Дайте увидеть его перед смертью».

– Увидите, мамаша, обязательно увидите, – отвечают власти. – Привезём вас в тюрьму, дадим свидание.

Другая девушка уехала учиться в США и стала там ученым с мировым именем. Для нее на родине создали лабораторию и уговорили вернуться. Но… сначала пусть отсидит. Недавно у армии возник конфликт с известным спорт сменом по поводу участия в мировом чемпионате. Победила армия.

Мой приятель Саша Фиксман влез на небоскреб и начал орать, что спрыгнет. Сорвал голос, пока дождался врачей, определивших его в «дурку» для списания из армии. Пару дней не дождавшись оформления документов, ломанулся в Россию. Там неплохо устроился в дом моды. Благодаря израильскому паспорту мог без виз оперативно выезжать за границу. Но срок действия паспорта закончился. Пошел в консульство за новым. А там вместо паспорта выдали документ для въезда в Израиль, в который он, конечно же, уже никогда не поедет. Чем дольше бегаешь, тем больше срок, до пятнадцати лет.

Но речь опять же об исключениях. В основном все хотят служить. Во-первых, традиция. Во-вторых, неизбежность. Вокруг враждебное окружение, в сотни раз превосходящее по численности. Не сумеешь взять в руки автомат в нужную минуту – погибнешь. Ну и романтика, которую активно разогревают. Наверное, все это и есть патриотизм.

Опять же без армии не будет карьеры. Все премьеры и просто министры даже последнего, мирного времени, – офицеры и генералы. Без этого не изберут и не назначат на самую мелкую должностишку. На Кубани раньше говорили: «Кто в армии не служил, с тем девушки не целуются». В Израиле это правило действует поныне.

Ведь даже девчонки служат, если у них нет детей. Не три, как ребята, а два года. В основном в службах обеспечения. Но есть среди них и спецназовки, и артиллеристки, и танкистки. Недавно наша россиянка стала первой боевой летчицей в истории Израиля. По состоянию здоровья никого не освобождают, кроме инвалидов, конечно. После медкомиссии каждый солдат получает так называемый «профиль». Они бывают следующими: «97» – вы абсолютно здоровы и можете служить в боевых; «82» – не все так гладко, но для бойца сгодитесь; «72» – увы, воином вам не стать; «64», «45», «35», «24» присваивают в зависимости от набора болячек. Получившие «21» от службы освобождены. У тебя астма? Но в офис-то на работу ходишь? Вот теперь будешь ходить в армейский штаб.

Есть и самая важная градация: боец или тыловик. Последних тут называют «джобники» (от английского слова джоб – работа). При этом конкуренция идет именно за места бойцов. Ребята, имеющие приводы в полицию, – а случиться такое может из-за любой ерунды – ужасно переживают: а вдруг из-за этого не попадут в боевые? Многие задолго до призыва начинают изнурять себя в «качалках».

Это реально круто. Ты отличаешься формой. Тебе платят вдвое больше денег, чем «джобнику». Мы получали около 200 долларов. Сейчас собираются поднять до тысячи. Есть другие мелкие радости. Идешь в кино – второй билет бесплатно. На третьем году ты в гражданской одежде можешь ходить с автоматом. Понты, конечно. Но на юнцов действует. Что действительно важно – помогает в карьере. Выражение «служба в боевых обязательна» встречается едва ли не в каждом объявлении о вакансиях. И тебя ищут! Года через два после дембеля я получил приглашение на работу в элитное детективное подразделение полиции.

Если ты единственный ребенок, то для службы в боевых требуется разрешение родителей. Я его вырвал, не думая о том, что они при этом чувствуют. Все три года службы я боролся за право служить в боевых. Но об этом позже. А пока…

В конце выпускного класса я получил приглашение посетить призывной пункт. Прошёл медкомиссию у русского врача. Потом выдали бланки, где нужно было очень подробно сообщить информацию о себе, даже спрашивали, какие предметы любимые. После были не шибко сложные тесты. Солдат неспешно задавал вопросы на логику, по математике, психологии. Кстати, можно было даже просить русского экзаменатора, если считаешь, что так результат выйдет выше.

Через некоторое время пришло второе письмо. Такое уже получали не все. В нем говорилось, что результаты превосходные, и мне дается право пройти отбор в элитные войска спецназа. В дополнение к этому меня пригласили попробовать себя на летчика. «Вот круто, – подумал я, – быть мне истребителем, как мой земляк Покрышкин». На всякий случай, отметив на бланке, что я также не против стать спецназовцем генштаба или сверхсекретным морским котиком, вложил бланк в прилагавшийся конверт и отправил.