Коллектив авторов - Прямой эфир (сборник)

– Ты дяде Боре сыграть предложи…

Из машины досталась берёзковская коробка с заморским выпивоном-закуроном и номенклатурной жратвой. Дело в том, что Митечка, будучи сыном Ольги Ивинской, которой её гражданский муж Пастернак завещал валютные вклады, имел пухлые книжицы чеков серии D, курил сигареты Pinacle, пил джин Beefeeter. А ещё Митечка блуждал по матримониальной жизни в трёх женских соснах, коими были актрисы Катя Васильева и Таня Лаврова, ну а третья, как вы, друзья, понимаете, была моя дивная, неповторимая, непревзойдимая мама – Чернусь Стелла Петровна, простая советская барменша из непростой советской шашлычной «Антисоветская».

Мне позволили выпить джина с тоником. Ну не «Солнцедар» же с поселковыми охламонами пить мальчику из приличной семьи!

Митечка заговорщицки подмигивает, предложи, мол, дяденьке сыграть!.. А дяденька тот на кого-то поразительно похож, вот только на кого – не упомню.

Ну, в общем, я и предложил. Дядя Боря посмотрел на меня так, будто я предложил ему разлучить меня с ректальной невинностью – презрительно-хищно.

– Видите ли, мой юношеский друг, – сказал мне дядя Боря. – Я в шахматы играю только на деньги, и очень большие!

– Десятка! – выпалил я неосторожно.

Этой самой десятке я только вчера приделал ноги из кармана Митечкиных Super Rifle. Митечка и ухом не повёл, у него этих денег было, как у дурака – махорки!

– Ну что ж, сумма немалая, – ощупав фигуры, произнёс дядя Боря. – Приступим!

Я всегда проигрываю абсолютно все жеребьёвки.

Дядя Боря пошёл Е2–Е4. Я не нашёл ничего остроумнее, как процитировать Высоцкого:

– Сделал ход с Е2 на Е4, точно как с Таймановым. Так-так… – и поставил коня на С6.

– Скорее это было со мной, в Рейкьявике. Я хоть и бывший, но всё же чемпион мира! – сказал дядя Боря, теперь уже точно Спасский, выставив вторую пешку на D4.

Я вернул коня на место и предложил ничью, которая и была принята без аннексий и контрибуций на втором ходу.

А Митечка потом долго ехидничал – Сирота (это прозвище у меня было такое) играет только по червонцу и только с самим Спасским.

Мой сын большой мастер розыгрыша.

Дело было на Канарах. В гостинице, в которой мы остановились, Вовкин директор Людмила звонит сыну в номер с ресепшен. А Вовка ей и говорит:

– Представляешь, мы только сняли клип, а его уже здесь показывают!..

– Как?! – удивилась Люда.

– А вот так, – отвечает ей Вовка. – Попроси, чтобы тебе там включили двадцать первый канал.

Люда – к портье, как может объясняет, что ей нужно. Показывая на большой телевизор в холле, она быстро вспомнила школьный английский:

– Channel Two One, please!

He сразу, конечно, но работники гостиницы поняли, что даме вдруг срочно понадобился двадцать первый канал. Как можно деликатнее, при помощи жестов и того же английского, они попытались объяснить сеньоре, что она может подняться к себе в номер и смотреть там по телевизору всё, что ей угодно.

– Я не успею! – расшумелась русская сеньора. – Мне нужно немедленно!..

За стойкой ресепшен – непонимание момента.

– Там показывают такое важное для меня! Воспитанные испанцы мягко, но настойчиво предлагают пройти в свой номер.

– Two one!.. – показывает Люда на пальцах – два и один – непонятливым работникам отеля.

– Увы, – крутят те в ответ головами. – Нет!

– Вы бездушные! – осознав, что всё равно уже опоздала, констатировала Люда и ушла, обиженная.

В номере включает телевизор, настраивает на двадцать первый канал, а там – вовсю резвятся немцы:

– Уф-ф! Я, я! Дас ист фантастиш!

В общем, двадцать первый оказался порноканалом. Потом Люда три дня с Вовкой не разговаривала, а все портье как-то задумчиво смотрели ей вслед.

Было это на реке Хивач, что в Магаданской области, году этак в 88-м.

Наш геологический отряд, состоящий из шести человек, располагался непосредственно на берегу вышеназванной реки. Неподалеку от нас, метрах в пятидесяти, разбили свой лагерь геофизики. Их было много, и обосновались они намного основательнее, чем мы: у геофизиков были баня и столовая, чему мы очень завидовали, особенно бане.

В один из вечеров после трудового маршрутного дня я и мой сосед по палатке Ромка уже начинали смотреть первые сны, как вдруг прогремел один выстрел, за ним – другой, а потом раздалась канонада, сравнимая с праздничным салютом.

«Весёлый народ – геофизики! Ни с того ни с сего перепились и устроили салют из всех орудий», – подумали вслух мы с Ромкой и попытались уснуть снова.

Не тут-то было!

Разрывая антикомариный полог, в палатку влетел начальник геофизиков – бородатый мужик в очках. Надо заметить, что практически все геофизики были в очках, видимо, это важнейший аксессуар профессии.

– Мужики, ружьё есть?! – взволнованно спросил бородач.

– Есть, – я показал на карабин, лежащий в проходе между спальниками.

– Да нет, мне двенадцатый калибр нужен!

Мы с Ромкой тут же пристали к ночному визитёру с расспросами. И вот какую картину нарисовал нам главный геофизик.

Сегодня он лёг спать пораньше, но ближе к полуночи его разбудил сосед по палатке, который громко копошился в ящике с инструментами. Не открывая глаз, начальник сначала по-доброму посоветовал Серёге прекратить безобразие, но тот будто и не слышал своего руководителя! Тогда начальник выругался, надел очки и развернулся было для серьёзного разговора, но вместо соседа Серёги увидел перед собой мишку – большого бурого медведя.

Дальше всё происходило, как в ускоренном немом кино, – не проронив ни звука, начальник геофизиков выхватил нож из лежащих рядом ножен, разрезал стенку палатки и быстро скрылся на четвереньках в темноте.

Чтобы поднять народ на «священную войну», времени ушло немного.

И вот неорганизованная толпа бородатых геофизиков в очках с карабинами осторожно подкрадывается к злополучной палатке, но, увы, хозяина тайги там уже не было. Решили прочесать территорию лагеря и вскоре обнаружили огромный мохнатый зад, торчащий из столовой. Передняя часть медведя, по всей видимости, активно уничтожала продуктовые запасы. Не сговариваясь, и весьма смело – с безопасного расстояния – народ открыл огонь по «врагу». Боеприпасов было изведено много, но в косолапого так и не попали. А если и попали, то легко, так как в изрешечённой столовой хладного трупа не обнаружили. Дальнейшие поиски тоже ни к чему не привели – мишка счёл за лучшее удалиться.