Алексей Даркелов - Сапфировое ожерелье

Миртал вышел из дворца под руку с Литиной. Он, насколько мог, медлил с уходом из зала, но наступил момент, когда оставаться там было уже неприлично. Чтобы выяснить, кому выгодно заставить Ксерна изменить свое мнение (если это действительно так), Мирталу обязательно надо было знать, о чем сейчас говорили Ксерн и Этнар. Но как это сделать? Придумать Миртал ничего не мог, а время шло.

– Почему ты так медленно идешь? Ты хочешь подслушать их разговор? – неожиданно догадалась Литина.

Этот вопрос поразил Миртала. Он посмотрел на жену, не пытаясь отрицать очевидное, и кивнул. Но вместо гневного взгляда и упреков в отсутствии благородства, которые он ожидал, в глазах Литины загорелся огонек любопытства.

– Отлично. Мне самой очень интересно, зачем вдруг дядя к нам пожаловал. Пойдем, у меня есть идея, – сказала его жена и быстро повела Миртала вдоль стены дворца к тому месту, где были открыты окна.

Стены дворца были украшены искусным барельефом, изображающим схватки с дакширами и разделенным полуколоннами, а под окнами были сделаны ниши, в которых стояли большие мраморные чаши с цветами. Когда окна открывались, дворец постепенно наполнялся их восхитительным ароматом, не слишком навязчивым, так как цветы все-таки находились вне дворца. К тому же, ухаживать за ними можно было не заходя внутрь, тем самым меньше беспокоя хозяев. С каждой стороны такой мраморной чаши до конца ниши было немного места, где мог присесть человек, оставаясь невидимым для обитателей дворца. Этой архитектурной особенностью и решила воспользоваться Литина. В детстве она здесь часто пряталась, когда не хотела идти завтракать. Подойдя к нужной им нише, Литина молча указала мужу на место с одной стороны чаши, а сама устроилась с другой. Находясь прямо под окнами, они хорошо слышали разговор Этнара и Ксерна.

– На Совете я буду выступать против всего, что может привести к войне, – раздался голос Ксерна. В нем прозвучала твердость человека, уже принявшего окончательное решение.

– Я с тобой полностью согласен. Война сейчас никому не нужна, – голос Этнара был мягче. Так говорят дипломаты, высказывая точку зрения, с которой трудно не согласится. – Именно поэтому я приехал к тебе. Нам надо не просто выступить на Совете и предоставить решение царю. Нам надо сделать так, чтобы царь принял нашу сторону. Играть наверняка.

– Друг мой, уж не хочешь ли ты принять решение за царя? Обычно мы только высказываем свое мнение, а решение принимает один человек – царь.

– Но на Совете мы можем оказаться в меньшинстве. Военные будут против нас, я даже не уверен в других членах Совета, ни разу не обнаживших меч на поле боя.

– Ты случайно не о себе говоришь? – в голосе Ксерна явно чувствовалась ирония.

– Нет, – неожиданно жестко ответил его собеседник. – Я не знаю, что такое битва и узнавать не хочу. Я говорю о Верховном жреце и купце Аяне. У меня вообще в последнее время такое чувство, что кто-то начал свою собственную игру.

– Опять заговор? Не смеши меня. После того, как царь при всех снес голову Катлара, против него никто не пойдет. Страх – вот самый лучший усмиритель.

– Заговор – это не единственный способ свергнуть неугодного царя.

– А как же еще?

– Очень просто, Ксерн. Побудить царя принять неверное решение, а потом воспользоваться недовольством или войной.

– Не думаю, что это просто. Аркарн – умный и хитрый правитель. Он умеет не только рубиться с дакширами, но и разгадывать тонкие интриги.

– А если создать условия, при которых у царя не будет возможности все обдумать? Если вынудить его действовать быстро? От битвы он никогда не уклонялся. Он вполне может решить ответить на подлый выпад честной войной.

– Ну, не знаю, – в голосе Ксерна впервые почувствовалось сомнение. – Откуда вообще взялись эти донесения о таккийском войске в северных лесах? Мне об этом ничего не известно и, хотя я наместник в Западной провинции, а не в Северной, у меня всюду есть свои глаза и уши.

– В том-то и дело. Донесения поступили царю напрямую, не от начальника тайной службы, как обычно. Кто их доставил, знает только царь. Но нападение на приграничную деревню подтвердилось.

– Я в курсе. А кто рассказал об этом первым?

– Сам царь. Чтобы подтвердить эти сведения, тайной службе понадобилось два дня. Поэтому неудивительно, что когда царь получил второе донесение из того же источника, он поверил ему сразу.

– Это о том, что на северной границе собирается таккийское войско?

– Да.

– Хороший лазутчик. Быстро работает.

– Слишком быстро. Получается, что о нападении на деревню царь узнал в тот же день. А оттуда до столицы как минимум день пути.

– Значит, Этнар, ты хочешь сказать, что лазутчик был там в момент нападения? А если это и не лазутчик вовсе, а кто-то из местных жителей?

– Всех уцелевших нашла тайная служба. Они прятались в лесу, боялись выйти даже к дорогам. Они решили, что таккийцы захватили все окрестности.

– Никого из нападавших захватить, конечно, не удалось?

– Ни живого, ни мертвого. Деревня сожжена, раны жителям нанесены боевым таккийским оружием: длинными мечами с зазубринами на концах, даже при легком ранении таким мечом в рану попадают частицы плоти и она начинает гнить. Разбойникам, у которых находят такое оружие, сразу отрубают правую руку. Таккийцы давно перестали им пользоваться и никому не продают.

– Кстати, совсем недавно мы закупили у них оружие: мечи и кинжалы из многослойной стали, усиленные щиты, даже несколько новых метательных машин. Зачем продавать оружие тому, с кем собираешься воевать?

– Хороший вопрос.

– Поэтому, Этнар, я и не верю в военную угрозу. Я не верю, что наши соседи хотят войны. Но что-то происходит. В этом ты меня убедил.

– Я знал, что ты единственный, на кого я могу положиться.

– Значит, ты думаешь, что кто-то затевает большую интригу. Один из приближенных Аркарна?

– Именно.

– Есть конкретные подозрения?

– К сожалению, нет. Только рассуждения. Военные не будут вести такую сложную игру, но они, скорее всего, выступят за решительные действия против таккийцев, за опережающий удар, а не переговоры. Тем более, если с военной точки зрения это будет оправдано. Наместники в провинциях будут только за мир. Последняя война с дакширами привела к большим расходам, сейчас выгоднее торговать, а не воевать. Начальник тайной службы тоже что-то подозревает. Он вообще считает, что внутренние враги опаснее внешних, так что будет против военных авантюр. Остаются две темные лошадки: Купец Аян и Верховный жрец Ольдерин. Возможно, это кто-то из них.

– Купцу надоело торговать, а жрецу молиться? На Аяна работает каждый второй торговец в Итерии, а о власти Ольдерина я вообще молчу. Зачем это им?