Максим Мамст - Мир детей

– Колдунством пробовал?

– Да, уже. Ничего. Сейчас еще раз попробую.

Он подошел, стал у изголовья. Положил руки на голову больного и принялся медленно водить туда-сюда.

– Нет, ничего… Если ему что и может помочь, то только шаманство.

– Что ты задумал?

– Кое-что из египетских практик. Что-то из книги Жизни, что-то из других текстов. Мы же с тобой вместе разбирали. Смотри, вспоминай. У меня стойкое чувство, что все получится. Должно получиться.

Сергей вышел на улицу, я за ним. Нина Федоровна, как раз заканчивала скидывать коробки на землю. Слух меня не обманул – тихое урчание, которое мне казалось поначалу, превратилось в визг и рычания. Я присмотрелся – коты, сидят в каждой коробке.

Сергей взял большой таз, занес внутрь, но вскоре вернулся.

– Трельяж привезли? – спросил он Нину Федоровну.

– Да, вон там, – она кивнула в сторону, с обратной стороны телеги.

– А кошки?

– Все двадцать, как вы и просили. Еле нашла. Пришлось весь рынок скупить. У знакомых выпрашивать.

– Хорошо. Вадим, давай трельяж занесем…

Мы внесли зеркало на ножках внутрь и установили прямо у парня за головой. Сергей отогнул петли, проверил, свободно ли выходит стекло из основания.

– Рано еще, – сказал он, прислонив зеркало обратно.

Зашла Федоровна, держа в руках сложенный кусок тепличной пленки.

– Значит план такой, – сказал Сергей, когда мы собрались вместе. – Когда я начну ритуал, накроете парня с головой сначала покрывалом, затем клеенкой. Чтобы не порезался осколками. Потом, начинается самое неприятное. Когда я возьму нож, кошек нужно обезглавить. Сделать это нужно быстро…

– То есть как – обезглавить? – я почувствовал дурноту. Ноги стали как ватные.

– О боже, Вадим. Как же я не подумал. Ты еще не окреп психически. Не стоит тебя подвергать такому испытанию… Однако, что мне делать? – он задумался, лоб пересекла глубокая морщина, – я один не смогу. Просто не успею…

– Я смогу, – неожиданно заявила женщина и, полная решимости, схватила нож. – Я успею.

Сергей посмотрел на нее, согласно кивнул.

– Вадим, – обратился он ко мне, – когда накроете парня, выходи. Возвращайся домой. Не стоит тебе этого ни видеть, ни даже слышать. В общем, так, – обратился он к Нине Федоровне. – Головы нужно класть под свечи, глазами на вашего сына. Когда я подам знак, опрокидываем зеркало, с силой, чтобы оно разбилось о его тело. И еще, на зеркало старайтесь не смотреть. Если все-таки посмотрели, и чувствуете, что вас затягивает туда – вращайте глазами против часовой стрелки.

Федоровна молча кивнула.

– Ну что ж, не будем тянуть резину, – подытожил Сергей.

Мы с Федоровной накрыли ее сына, как велел Сергей. После этого я вышел. Сначала, по совету наставника, собрался, было домой, но затем вдруг подумалось:

– Что за черт? Я, ученик шамана, бегу от самого настоящего древнего ритуала!

Гордость и любопытство победили, и я остался сидеть за стенкой шатра. Вскоре раздалось бренчание. Словно у балалайки осталась только одна струна, самая гулкая, как шмель. Затем, в такт жужжанию Серега затянул нудную, тянущую то ли молитву, то ли песнь на незнакомом языке. Песня эта проникала в мозг и липла к языку. Против воли, я начал подпевать вслух, тщательно повторяя слова вслед за Сергеем.

Когда раздались визги и вопли, я лишь зажал уши ладонями и продолжал петь вслух. Мотив казался таким знакомым и таким забытым. Слова рождались на языке, и было приятно выпускать их изо рта, словно мыльные пузыри.

Неожиданно я почувствовал, что давление снаружи исчезло. Убрал руки от ушей. Визги исчезли. Тишина. Я приоткрыл полог, заглянул. На деревянных стеллажах, аккурат под свечами лежали головы бедных животных. Все вокруг залито кровью, струйки стекают со стеллажей, со стен. Таз в дальнем углу в заполнен странным темным месивом. Сергей и Федоровна стоят на коленях перед трельяжем и бьют земные поклоны, продолжая напевать странную песню. Я вдруг заметил, что и я не прекращал этого делать. Мое внимание было приковано к зеркалу. В нем было все то же. Залитый кровью шатер, Серега, читающий молитву. Ничего необычного.

Не могу сказать, сколько это продолжалось. Пять минут, минуту или тридцать секунд. Время в таких ситуациях не ощущается. Просто в один момент, когда мое внимание снова вернулось к зеркалу, шатра там уже не было. Яркая, светящаяся серая пелена. Постепенно, словно из тумана проступила фигура человека. Это был тот самый, долбанутый током, что лежал сейчас под покрывалом. Он подошел к самому краю, и, глядя на нас, положил руки на стекло, с той стороны зеркала. Я почувствовал, что это уже не зеркало, а дыра. Неведомая сила попробовала, было, тянуть меня внутрь, но я был слишком далеко. Я даже не стал вращать глазами, чтобы не пропустить ничего. Все было так захватывающе.

Сергей что-то сказал и подал знак рукой. Они с Федоровной резко поднялись, схватили зеркало с двух сторон и обрушили на скамью, с лежащим на ней человеком. Зеркало раскололось от удара на несколько частей, мелкие осколки полетели по полу. В этот момент – я уверен, что мне не показалось – глаза мертвых кошек на мгновение вспыхнули ярким желтым светом. В ту же секунду покрывало вздыбилось, заходило ходором, и человек под ним начал орать, будто его режут по живому. Сергей быстро засунул руки под покрывало, схватил его за голову и успокоил, используя колдунство.

Время начало свой бег вперед. Шатер внутри освещался уже только привычным, нашим светом. Пламя свечей дергалось, отражаясь в остекленевших глазах мертвых животных. Все закончилось.

Сергей аккуратно убрал клеенку и покрывало. Они с Ниной Федоровной взялись за одеяло, на котором лежал ее сын, и понесли к выходу. Когда они вышли, я взял концы из рук женщины, которая и так сделала более чем возможно для своего сына. Сергей увидел меня, улыбнулся:

– Я был уверен, что ты останешься, – сказал он. – И ты меня ни капельки не разочаровал.

Вдвоем с Сергеем мы погрузили парня на телегу.

– Я проверил, душа на месте, – сказал он, обращаясь к Нине Федоровне. – Я погрузил его в сон. Пусть поспит пару дней. Душе нужно заново обжиться в давно покинутом теле.

– Надолго его отпустили? – спросила Нина Федоровна, с надеждой глядя на сына.

– Тот же принцип, что и у всех – никто не знает. Лотерея. Ему заново отмеряли время жизни. День или тридцать лет – не ведаю.

– Спасибо вам, за то, что помогли, – ее голос сорвался, и слезы потекли из глаз. Она быстро справилась с собой. Сильная женщина. Она сунула руку в телегу и достала небольшой узелок.

– Возьмите, это все, что у меня есть. Даже те, что были отложены на смерть. Единственное, чем могу отблагодарить вас.

Сергей вытянул руку ладонью вперед, покачал головой: