Жанна Абуева - Дагестанская сага. Книга I

Однако собравшиеся сейчас на берегу этого прекрасного озера люди не замечали его привычных красот, взбудораженные словами Манапа, звучавшими, точно разбуженный колокол:

– Товарищи! Братья! Наконец-то свершилось то, о чём мы так долго мечтали, чего ждали годы и даже десятилетия! Власть перешла в руки народа, большевиков, и вот теперь мы… все вместе… будем строить новый мир!

– Это как? – выкрикнул из толпы Магди, известный на весь аул весёлым и задиристым нравом. – Старого вообще ничего не будет, что ли?

– Да, не будет! – твёрдо сказал Манап. – Довольно мы уже находились под гнётом царизма, страна давно прогнила, а царь и его министры оказались неспособными создать для своего народа достойное существование…

– А как же теперь будет? – выкрикнули сразу несколько голосов.

– Будет всё по-другому! Мы будем жить в новой стране, стране Советов, где у всех будут равные права. А самое главное – вы станете хозяевами своей земли, и вам больше не придётся батрачить на беков и шамхалов…

– А вот говорят, что большевики убивают всех стариков, и мужчин, и женщин! – Старый Бадави подался вперёд и приложил руку к уху, чтобы лучше слышать слова выступающего. – А ещё вроде они хотят каждой женщине поставить на лбу клеймо, чтобы у всех большевиков жёны были общие!

Толпа возмущённо загудела, послышались воинственные выкрики молодёжи.

Манап поднял руку, призывая горцев к тишине, и горячо воскликнул:

– Я прошу вас не верить всем этим глупым хабарам, в которых нет ни слова правды! Это сплетни, которые специально распускаются врагами революции, чтобы посеять в ваших сердцах недоверие к новой власти! У меня тоже есть сёстры, так неужели я бы стал защищать такую власть?! Верьте, братья, что впереди у нас у всех светлое будущее! Мы построим много школ, где наши дети смогут учиться, чтобы стать образованными людьми, больниц, где вы сможете бесплатно лечиться. Мы покончим с неграмотностью и нищетой! Но для этого мы должны объединиться, потому что ещё очень сильно сопротивляются богачи. Им ведь есть что терять, и потому они готовы идти до конца, чтобы защитить свои богатства… хотя эти богатства уже им не принадлежат. Они принадлежат вам, дорогие братья!

Именно вы теперь являетесь полновластными хозяевами гор и равнин, пастбищ и лугов, и именно вашим детям принадлежит вся земля и… вообще, всё будущее! Но для этого надо много трудиться, теперь уже не на богачей, а на самих себя!

Толпа зашумела возбуждённо, и в этот самый момент, перекрывая общий гул, раздался звучный голос:

– Кто здесь говорит о каком-то ином будущем? У Дагестана будущее такое же, что и прошлое! Как жили, так и будем жить, и нечего всяким чужакам приезжать сюда и мутить народ, провозглашая здесь новые порядки! Убирайтесь отсюда вон, голодранцы!

Сказав так, Ибрагим-бек, а голос принадлежал именно ему, легко соскочил со своего серого в яблоках коня и, подойдя к собравшимся, обвёл их взглядом своих непроницаемых чёрных глаз.

Тишину, наступившую после его слов, никто не нарушил, ибо Ибрагим-бек пользовался у земляков непререкаемым авторитетом. Он был справедлив, и честен, и порядочен, и именно этими качествами прочно завоевал себе уважение.

Вновь обведя взглядом толпу, он произнёс негромко и убеждённо:

– Я бы не советовал вам слушать этих чужаков, которые пришли сюда, в горы для того, чтобы посеять между нами разлад и даже вражду! Мы веками жили на своей земле в мире друг с другом и с нашими соседями. С царём или без него, но мы должны держаться вместе и не слушать, что говорят эти так называемые большевики, потому что они обещают вам несбыточное! Не бывает так, чтобы все были равны, такими даже Аллах людей не создал!

– Не говорит ли это о его несправедливости? – перебил говорящего Манап. – Именно потому, что Аллах позволил людям жить в неравенстве, и совершена наша революция! Должны быть все равными! Именно в равенстве всех людей и заключается высшая справедливость! Почему одним должно быть всё, а другим ничего? Почему эти горы, – он сделал рукой жест, обводящий пространство вокруг, – принадлежат вам, кучке богачей, когда они должны принадлежать всем горцам? Горцы берут у вас в аренду землю, за которую платят непомерную сумму, они платят вам штраф за то, что их скот заходит ненароком на ваши пастбища, они выплачивают вам налоги и всякого рода повинности, и в результате оказываются в долговой петле на всю свою жизнь! Они вынуждены покидать родные места и уезжать на чужбину, чтобы прокормить своих детей, которым они оставляют после себя одни лишь долги…

– Верно говоришь! – взволнованно закричали мужчины. – Ибрагим-беку хорошо рассуждать, у него закрома ломятся от богатств, а нам каково? Надоело! Мы тоже хотим иметь свою землю, свой скот и своё поле!

– Эх! – воскликнул в сердцах Ибрагим-бек и, махнув рукой, направился к своему коню. Вскочив на него, он выпрямился в седле во весь рост и, обращаясь к толпе, вскричал:

– Глупцы вы все, вот что я вам скажу! Они вам затуманивают мозги, а вы развесили уши и слушаете этих голодранцев!

Переведя взгляд на Манапа и его спутников, он произнёс:

– Всё равно не будет по-вашему… потому что мы сдаваться не собираемся!

Хлестнув плетью коня, он умчался вниз по Царской дороге.

Ризван отхлебнул из пузатой глиняной кружки немного бузы и аккуратно вытер намокшие кончики усов. Ни лепёшка из конского щавеля, испеченная его женой Саидат, ни веселящая обычно буза не могли отвлечь его сейчас от тяжёлых и неприятных мыслей. Он вздохнул, затем снова вздохнул и, наконец, уставился невидящим взглядом на чернеющую вдали тучку.

– Ты что это молчишь сегодня? – подозрительно спросила его Саидат. – Заболел, что ли?

– Ничего я не заболел! – ответил хмуро Ризван. – Просто… думаю!

– И о чём же ты думаешь, может, скажешь? Уж не о том ли, чтобы подправить, наконец, забор?

– Помолчи-ка, женщина! – повысил голос Ризван. – Не до забора сейчас!

Саидат, зная характер мужа, не стала отвечать, а, повернувшись к нему вполоборота, принялась перебирать своими натруженными руками горянки разложенную на дощатом столе крапиву, только что собранную позади дома. Крапива была неотъемлемым компонентом горской кухни, и все русские, которых судьба забрасывала в горы случайно или по причине войн, лишь диву давались, видя, с каким удовольствием горцы поедают это колючее растение, которое, служа начинкой для всевозможных чуду и курзе, на вкус оказывалось нежным, как только что испеченный хлеб.

– Схожу-ка к Магди, – сказал Ризван и, тяжело поднявшись с табурета, направился к двери.

Магди был дома не один, а с двумя кунаками, занимавшимися отходничеством в Тифлисе и нынче приехавшими в родные края на побывку, к своим семьям. Один из них, Зубаир, горячо говорил сейчас, обращаясь к другому, Ильясу, и отчаянно жестикулируя своими большими жилистыми руками: