Андрей Акцынов - Бретёр

– Вначале съешь одну, потом через какое-то время вторую, – указал Дима.

Бретёр проглотил сразу обе.

– Ты что, с ума сошел?! Смотри, чтоб тебе потом не стало плохо.

– Да не будет!

Бретёр утопал в кресле под звуки каких-то древних песнопений, перемешанных с современными ритмами. Все свои необычные состояния и настроения он любил сопровождать музыкой.

Никаких синдромов наркотического опьянения, впрочем, не наступало. Вася с Димой разошлись по мастерской и стали рассматривать живопись в надежде ускорить очередное погружение в метафизический мир.

– Ты представляешь? Мне очень нравились темные очки Серого. Потом он нюхнул спидов и вдруг сказал: «А давай я просто сейчас тебе их подарю!» – Васино лицо искривилось в гримасе просветления.

– Здорово!

Простые человеческие радости парней с окраины мало заботили Бретёра, он хотел сосредоточиться на собственных ощущениях, и только на них.

– Ты понимаешь, это жизнь такая удивительная… Наркотики дают возможность понять то, что ты не мог понять до этого, хотя, кажется, что это самые простые вещи… – Вася стал излагать банальные, достойные обывателя откровения.

Бретёру вдруг самому очень захотелось поговорить:

– Я думаю, все мы очень многого добьемся в жизни. У меня такое чувство… Я вижу это прямо сейчас…

Он обвел рукой горизонт, подсел к Васе на кресло и по-братски обнял его. Он вообразил свое будущее, и эта картина вдруг показалась сладкой, как сироп, и безоблачной, как небо. Все пространство вокруг постепенно становилось тропически теплым и приятным. Он вспомнил, что в детстве, когда тебе дают чашку теплого молока и ты опускаешь в нее палец, ты иногда представляешь себя самого безмятежно купающимся в этом молоке.

Бретёр снял раскаленную от горячего пота майку. В зеркале он нашел свою фигуру преобразившейся, каждая мышца стала красивой и отточенной, сам себе он стал напоминать ожившую бронзовую статуэтку с антикварного письменного стола. Он играл мышцами перед зеркалом, по очереди напрягая каждый бицепс, затем грудные мышцы и пресс.

– Ты такой накачанный! – Вася выразил восхищение.

Накачанным Бретёр никогда не был, просто с недавних пор стал периодически тренироваться, отжимаясь от пола и поднимая штангу, лежа на кровати. Он начал массировать тело, получая от этого необъяснимое запредельное удовольствие. Только спустя час он прервал сеанс самообожания, чтобы спуститься вниз на разведку.

Обстановка была малоприятная. Дима расположился в туалете. Он то ли блевал, то ли просто корчился от боли. Вася в медленном темпе расхаживал по комнате, издавая невнятные звуки неизвестной породы животного. Все были голыми по пояс, так что вечеринка стала напоминать групповой поход в общественную баню. Бретёр заключил, что «колеса» несомненно стали действовать.

Спустя еще полчаса он обнаружил себя уже полностью иным. Повадки стали дерзкими и мягкими, как у половозрелого леопарда, плечи распрямились. Бретёр расхаживал по мастерской и давал всем какие-то команды. Само по себе это было довольно абсурдным занятием. С таким же успехом он мог командовать палатой для душевнобольных.

– Я сверхчеловек! Я поимею этот мир!

Бретёр четко услышал голос Мерлина и испугался. Мерлин не мог быть в мастерской. Бретёр чувствовал, что его голос исходит откуда-то изнутри и он не в силах противостоять. Он продолжал расхаживать по двум этажам и раздавать всем жесткие команды и поручения.

Импровизированная инициация завершилась с рассветом. После совместного обсуждения впечатлений Дима заявил, что «колеса» были очень сильными и в них даже мог быть подмешан героин. Бретёра пугало совсем не это, но голос Мерлина, который до сих пор стоял в ушах. Он понял, что в очередной раз вляпался во что-то безумное.

– Вы нож с собой носите?

– Нет.

– Почему? – Мерлин нахмурил брови и стал похож на злого джинна из бутылки.

– Так это же запрещено, за это могут оштрафовать, – отвечал Бретёр неуверенно.

Было первое занятие по превращению его в сверхчеловека.

– Знаете, в чем отличие свободного мужчины от раба? Свободный мужчина может быть одет как угодно, хоть в лохмотья. Раб тоже может быть одет как угодно. Даже роскошно, если это любимый раб господина. Только рабу всегда запрещалось иметь при себе оружие.

Мерлин достал охотничий клинок и продемонстрировал его.

– К следующему занятию купите себе нож, какой – не важно, важно – чтоб он был.

Мерлин написал на листке бумаги: «Нож». Все сказанное он сам дублировал, так что Бретёру не приходилось самому ничего записывать.

– Кстати, сколько, по-вашему, в мире существует преступлений?

– Сотни, тысячи…

– Нет, всего два. Преступно попадаться и преступно признаваться. Все, больше преступлений нет… Теперь что касается морали. Представьте себе стадо. Есть овечки, которые щиплют травку, есть пастухи, есть собаки, которые их охраняют от волков. И конечно, есть волки. Кто больше всех руководствуется моралью?

– Овцы?

– Так точно! Главные качества сверхчеловека – это сила, коварство, жестокость, упорство. Об этом мы еще поговорим, а теперь смотрите. – Мерлин стал внимательно рисовать маленьких обезьянок разного размера. – Конрад Лоренц и Десмонд Моррис утверждают, что человечество недалеко ушло от обезьян. Посмотрите, как устроено обезьянье стадо. Во главе стоит доминантный самец. Не всегда самый крупный, но самый агрессивный и безбашенный. Ему все подчиняются, он имеет всех самок. Ниже стоят субдоминанты, это самые крупные, самые сильные, которые охраняют доминанта. Еще ниже стоят простые обезьяны, которые собирают фрукты. Еще ниже – старики, дети и женщины. Не находите аналогии с современным миром?

Бретёр смущенно посмотрел вниз. Аналогии он находил, но довольно приблизительные.

– Кто такие субдоминанты? Это силовые структуры, военные, охрана президента и так далее. Кто такие большинство? Те, кто собирают овощи, извлекают полезные ископаемые, работают на заводе «Красный пенис». А доминантные самцы – в правительстве или даже выше. Чем выше в этой иерархии находится человек, тем меньше у него совести, морали и, извиняюсь за выражение, человеческих ценностей…

Бретёр испытал приятную дрожь. Нарушение запретов или морали всегда вызывает приятные эмоции. Он всегда считал, что люди с разной скоростью движутся к запретному, к тому, что нельзя, потому что так веселее.

– Запомните, калечить нашу психику начали с рождения. С детства нам внушали страх и покорность. Вначале это делали родители, потом воспитательницы в детском садике, потом учителя. Кто такие учительницы в школах? Это успешные, богатые дамы, которые ездят на дорогой машине и имеют по два любовника? Нет, это, как правило, слабые и зачморенные тетки, которые чморят детей. Вообще, для любого мужчины подчиняться даже в мелочах женщине – это противоестественно, это извращение… Всем с детства внушали: будь как все, не высовывайся, учили, что драться – это плохо… Потом все эти пословицы и поговорки. Не в свои сани не садись. А кто сказал, что это не мои сани? Куда хочу – туда и сажусь. Семь раз отмерь, один раз отрежь. Пока будешь отмерять второй раз, другой отрежет и убежит…