Андрей Акцынов - Бретёр

Они еще выпили. Бретёр заметил, что опьянел до такой степени, что стал обращаться к Эдуарду на «ты». Это с такой-то разницей в возрасте. Расчувствовавшись, он признался Лимонову, что его книги сформировали его мировоззрение и он бы не мыслил себя без его биографии.

– Ты самый великий человек, которого я когда-либо встречал!..

Лимонов терпеливо выслушал все эти признания, затягиваясь крепким «Собранием». В трезвом виде он не курил. А что касается выпивки, то Эдуард мог влить в себя нечеловеческое количество алкоголя, целую цистерну. Но сегодня он сам был достаточно сильно пьян.

– Эдуард, если тебя убьют, то я обязательно отомщу за тебя и убью всех!

– А ты не можешь сделать это заранее?

Уже самой ночью, когда была почти полностью опустошена вторая бутылка виски, они подрались. По инициативе Лимонова. В шутку и без ударов по голове. Шестидесяти с лишним, мужик оказался тертым калачом, крепким и проворным.

Где-то под утро Бретёр заснул на диване в гостиной, пьяный и счастливый. Он впервые почувствовал, что этот великий человек стал его другом.

– Да, слабоваты мы, конечно…

Эдуард доливал недопитые стаканы обратно в бутылку, набралось там все равно чуть-чуть. По его меркам, они выпили немного. Зато Бретёр принял максимальное количество алкоголя в своей жизни.

Выяснилось, что вчера в драке они умудрились разломать здоровенный деревянный стул. Лимонов признался, что тоже был крепко пьян и вырубился, оставаясь в очках.

Утром к Лимонову вообще лучше не подходить близко, чтобы не нарваться, его все просто бесит. Если ты отвлекаешь от работы, то он готов испепелить тебя. Но сегодня все обстояло иначе. Дело в том, что он получил почту, а там новые разработки безумного ученого из Сибири, инженера Ковалевского, с которым он переписывался еще до тюрьмы.

– Как безумно! Как безумно! – хвалил Эдуард. Это была высшая похвала.

Они разделили стопку бумаги на двоих и стали читать. На тетрадных листочках в клеточку аккуратным прилежным почерком было написано примерно следующее: «Все планеты Солнечной системы (включая Землю) искусственно созданы различными группировками космических энергетических макросуществ… В космосе, а также в земной атмосфере, под землей, на других планетах и на звездах обитают энергетические эфирные существа крупного размера, которых я в своих работах называю Дэвами…» Или вот еще: «Группировка Сил, с энергетикой которой был Иисус Христос, не имеет никакого отношения к созданию человека как вида…»

На втором листочке Бретёр увидел чертежи Вселенной и подробные схемы новейших эфирных космолетов. Живая Вселенная инженера Ковалевского вполне коррелировалась с теорией Лимонова о людях-биороботах и Создателях, которые питаются их душами. Читать такие вещи с похмелья – опасное занятие, потому что мозг может попросту разлететься вдребезги.

Лимонов учил Бретёра мыслить парадоксально. Он разделял спорные теории историков-ревизионистов в том, что не существовало никакого татаро-монгольского ига, а Иисус Христос появился позже на тысячу лет в Константинополе незадолго до Первого крестового похода. Еще он писал, что Сократа не было, а его выдумал Платон, как некую отсылку на сакральный авторитет.

Лимонов изготовил полный молочник (кофейника не было) некрепкого кофе американо и кастрюлю густой, как клей, овсяной каши. Это для Бретёра, утром враг государства не ел совсем.

– Я скоро в Питер собираюсь, там у меня будет презентация книги стихов. Будешь свободен – приходи!

– Конечно приду! Ты можешь остановиться у меня, если что!

– Хорошо, я учту, как там у вас сейчас дела? Ты с питерскими нацболами общаешься?

– Давно их не видел.

– Плохо, что ты не в Москве. Ты мог выделиться. Иди – и мы тебя поддержим. Без партии сейчас в политике делать нечего. А новую партию сейчас не создашь.

– Да, конечно, Эдуард.

Под конец он сказал ему странный комплимент, который заставил его задуматься:

– Ты единственный материальный вокруг… Все остальные прозрачные…

Бретёр забрал подписанные вчера вечером книги и поехал на вокзал. Одна из надписей гласила:

Спокойно, Бретёр! Тебе уже ломали нос. Сломали еще раз – ничего страшного. Ну будет кривой, ну и плевать. В этом даже что-то есть. Бретёр делил обезьянник с башкиром, который кое-как устроился спать на своей половине лавки. О, эта лавка! Она была изуверской, потому что на ней можно было разместить только две трети туловища – человеконенавистническое изобретение. Башкир был не особенно чистоплотным, от него попахивало, он был мусульманином лишь по роду, но не по осознанной вере. Бретёр был куда большим мусульманином, чем он.

Прадедушка Бретёра по линии матери был муллой, который странствовал с посохом по землям Туркестана. Однажды он ночевал с молодой девушкой в незнакомом доме и посоветовал ей не спать на незнакомой кровати, потому что «здесь проходит тропа ведьмы». Девушка не поверила и проснулась вся в кровоточащих язвах. Мулла неохотно вылечил ее гипнозом. Она проспала три дня, и все прошло.

Отек постепенно проходил, болела голова, была еще пара каких-то ссадин. На что ты вообще рассчитывал, если перся на запрещенный митинг, где побои гарантированы? Ты рассчитывал на теплый прием – на, получай; двухместное проживание в «номере» – это уже неплохо. В соседнем спят вповалку на полу пять нацболов, они приняли на грудь, потому спят хорошо и крепко богатырским сном.

Бретёр присел на лавку, зажмурил глаза и погрузился в невидимый метафизический мир. Он вспомнил Лимонова и инженера Ковалевского, который утверждал, что Иисус Христос не человек, но посланец космической группировки сил с особой энергетикой. Бретёр вспомнил свой сон про чашу Грааля. Если Христос не человек, то его кровь, собранная в чашу, вовсе и не кровь, но абсолютно точно магическая субстанция иной нечеловеческой природы, как он и предполагал. Все встает на свои места…

– Товарищ командир! Разрешите. – Башкир подозвал клюющего носом дежурного. Ему срочно понадобилось отлить.

Отмотаем немного назад.

Лимонов предложил Бретёру вернуться в партию, из которой он никогда не выходил, просто на какое-то время затерялся в не относящихся к делу заботах. «Только партия может быть основным делом мужчины!» Так говорила книга, которую он написал в тюрьме.

Партию НБП запретили в августе 2007 года. Бретёр видел по телевизору такую сцену.

– Ну какая регистрация, какой штамп на лбу нам нужен, что мы и есть самая заметная политическая сила в России? – Лимонов был а ярости. Его по-отечески обнял и увел от журналистов адвокат Беляк.