Дмитрий Иванов - Как прое*** всё

Любовь герою – первый враг. Она и сводит героя в могилу. Любовь – вот первый конь белый. Герою кажется, что он оседлал коня. А на самом деле это конь оседлал его. А с конем на спине ни скакать, ни жить невозможно. Если в больницу поступает герой в тяжелом состоянии, первый возможный диагноз, который должны проверить врачи, это любовь.

Второй белый конь – Водка. Горячка не случайно названа белой, а не золотой или багряной, как лес в стихах Пушкина. Про то, что алкоголь делает с человеком, написано немало специальной литературы, да и про то, что алкоголь делает с поэтом, тоже написано немало специальной литературы. Но как-то не сказано главное. Так бывает – когда написано многое, но не сказано главное. Первая жена Шпаликова, Рязанцева, с трогательной улыбкой как-то вспоминала: «Гена хотел, чтобы каждый день был праздником, но это редко получалось». Обращу внимание читателя на эти замечательные слова – «редко получалось». Но все-таки получалось! Вот что значит герой. Понятно, почему «редко» – для того, чтобы всегда был праздник, нужны деньги и нужны участники праздника. От последних можно отказаться и бухать в одиночку – трудно, грустно, но можно, да и не трудно и не грустно на самом деле, если настроиться правильно. От денег отказаться сложней, их нужно зарабатывать, а работа не волк. Но можно одалживать – тоже немного унизительно, хотя на самом деле не очень, еще неизвестно, кто унижается больше – поэт, который одалживает, или тот, кто одалживает поэту и потом будет считать, что поэт ему должен, а ведь поэт никому, кроме Бога, ничего не должен. Вот что главное – праздник. Алкоголь – это праздник. Синька возвращает человека в детство, когда каждый день – праздник. Много выше в этом тексте уже было сказано, что только пидарасу хорошо быть большим. Герою хорошо быть маленьким, чтобы деревья были большими. Мама красивая. Папа починит. Лето, каникулы. Лена. Вот бы ее потрогать за ноги. На ногах у нее, когда на них светит солнце, видны тоненькие такие волосики. Я так хочу, чтобы лето не кончалось, чтоб оно за мною мчалось. Конечно, редко получалось (у всех, кто это пробовал) сделать так, чтобы лето не кончалось. А мчались за всеми, кто это пробовал, чаще всего не лето, а менты или «скорая» психиатрическая. Вот ответ – герои пьют не потому, что это приятно, это на самом деле неприятно – бухать, а ощущения, муки совести после – и вовсе ужасны.

Герои пьют и не потому, что считают синьку геройством. Герои всегда понимают отчетливо, что это слабость, сопливость – бухать, это отступление, драп, хорошо, что отступать есть куда, страна большая. Герои пьют и не потому, что таким образом рассчитывают произвести хорошее впечатление на женщину, они понимают, что облеванный икающий человек не может такое впечатление произвести. И уж, конечно, герои не рассчитывают, что синька поможет им совершить подвиг или стихи написать хорошие. Герой знает: подвиги и стихи совершать нужно трезвым, на чистяке – так тяжелей и страшней, но они получаются зато настоящими, стихи и подвиги.

Герой пьет, потому что он знает, чувствует: нет, не такой должна быть жизнь, какой ее сделали люди и теперь считают нормальной, не такой, блять, ну не такой. Она должна быть сплошным карнавалом бразильским. Человек рожден не для того, чтобы в семь утра ехать в метро с лицом зомби, а обратно в семь вечера ехать с лицом зомби, которого отпустило, то есть с лицом трупа. Если нет праздника, зачем тогда жить? Герой искренне этого не понимает, вот в чем дело.

Лучше всего это доказывают дневники Геннадия Шпаликова. Теперь их может читать кто угодно. После смерти героя все читают его дневники, это обычное дело, и это нормально. Считается, что это нехорошо – читать чужие дневники, но к героям это не относится, они пишут дневники не от одиночества, а от кокетства, они заранее знают, что после смерти их дневники будут читать, и таким образом дают возможность потомкам заглянуть в свой жуткий внутренний мир.

Вот что пишет Шпаликов в своих дневниках:

«…Почему весной так много девушек?

Почему я один? Неужели всех мадонн разобрали?

…Ходил по улице Горького в поисках нечаянной радости и надоел самому себе до таких высоких степеней, что захотелось упасть лицом в высокую траву и плакать, и проклинать. Только травы в Москве нет, кроме газонов…

…Надо, чтобы человеку, как старику и Хемингуэю, снились львы! Снятся ли мне львы? То ли я вижу ночами?

…Вот Коля стоит, значит, еще жив…»

Вот какими вопросами мучился Шпаликов – снятся ли львы? Не снятся? Значит, не то видишь ночами, значит, не так живешь. Без праздника, тухло, как мертвая рыба. А вот Коля стоит – значит, жив. Пиздец бесконечный открывает нам образ Коли, созданный Шпаликовым. Весь мир, не знающий праздников, кроме Нового года с его обрыганной елью, представлен поэтом в лице этого Коли. Этот Коля даже страшней Светки, которая преследует меня. И вот опять появилась.

Герой хочет, чтобы каждый день был праздник. Когда не получается, герой пьет в знак протеста. Когда получается, герой пьет в знак триумфа. Водка – вот второй белый конь, который несет героя вперед, туда, где висит знак «Тупик».

Ну и, наконец, третий конь – Слава. На примере жизни Геннадия Шпаликова роковая роль славы видна хорошо. Слава пришла к нему рано, легко. И ушла так же – рано, легко. Слава, как проститутка, – остается ровно настолько, за сколько заплачено. У нее нет к тебе чувств, она не целуется в губы, но сосет, ее задача – все высосать из тебя, всю жизнь, все силы, все соки и уйти дальше, к другим, кто заплатит. Нормальный человек принимает это как должное, но герой всегда норовит полюбить проститутку, он думает, что он Раскольников, и в этом есть гуманизм. Гуманизм в этом, положим, есть. Но есть и опасность – после ухода славы герой остается как альпинист после покорения вершины. Куда дальше идти? – невольно спрашивает себя любой альпинист на вершине. Некоторое время он думает – мышление затруднено из-за кислородного голодания мозга, оно, кстати, всегда наступает от славы. А после паузы понимает: в общем и в целом, есть два пути. Вниз и вверх. Альпинист обычно выбирает первый путь, ну, или лавина за него это делает. А герой всегда выбирает второй.

А еще выше – можно?

Когда слава уходит, как проститутка, герой остается один. Он опустошен. И денег нет, чтобы взять еще на пару часов ту славу, что ушла только что, и искать новую славу нет сил и желания. Слава – вот третий конь, который добивает героя вслед за первыми двумя. Когда по герою пробегут три этих коня, когда рассеется пыль, можно увидеть, что случилось. Герой погиб.

Можно ли сказать, что Шпаликов не выдержал испытание славой?

Для меня это трудный момент. Говорить так не хочется, ведь Шпаликов герой, свой. Но, начав писать этот текст, я поклялся, что напишу все как есть, без скидок для своих. Да, он не выдержал. Плюс любил, плюс пил. Вот так. Конечно, погиб.