Хельга Графф - Нигерийский синдром

Сняв трубку, услышала бодрый Вовкин голос:

– Привет! Когда идем на завтрак?

– Давай через час. Внизу, в холле.

– Ок!

Сборы были недолгими. При такой жуткой жаре нечего даже думать о том, чтобы нанести на лицо крем и макияж, а посему приведение мордуленции в порядок заняло всего пятнадцать минут, в то время как обычно мне нужен хотя бы час. На завтрак мы, обладатели двухместного номера, получили всего один талон, а за второго человека должны были платить из своего кармана! Ай да китайцы, в мире такого нет! А у них, представьте, есть! Это, наверное, фэн-шуйские примочки: «Корми одного, а второй пусть сам себя прокормит».

Мы вышли на улицу. Погода восхитительная. Если бы на протяжении дня было так, как в эти утренние часы, когда солнце еще не развернулось на полную мощь своей сумасшедшей энергии, это был бы самый райский уголок на Земле! Двор украшали пышные пальмы и какие-то интересные, ранее не виданные, экзотические растения. Навстречу энергично шагал Вова. Мы так тепло поздоровались, будто не виделись, по крайней мере, месяц! Чужбина, что ни говори, объединяет соотечественников, но только в очень далеких, экзотических странах, где наших так мало… что почти нет. Не торопясь и тихо беседуя между собой, под многочисленными любопытными китайскими взглядами наша троица направилась к бунгало: все столики во дворике уже заняли китайские гости.

Ни на кого не обращая внимания, мы гордо прошествовали мимо и вошли в хижину. Здесь уже вовсю суетилась стайка молоденьких негритяночек. Одни были поварихами, другие, снующие туда-сюда, официантками. В помещении стояло всего три столика и тут же готовили еду. Все выглядело убого и запущено.

Мы с Левой заказали по вареному яйцу, сосиски и кофе. Этим выбор и ограничивался. Думаю, у китайцев имелся более широкий ассортимент, недоступный для других посетителей отеля. Судя по всему, сосиски шли здесь на вес золота, потому как на человека полагалась разрезанная на половинки одна сосиска, изображающая из себя как будто две. Вове «повезло» еще меньше. Ему досталась типичная китайская еда, очевидно, для бедняков, возможно, из страшных времен Мао. Он получил рис, утопленный в воде, в которой его и сварили. Жуть! Я, баловавшая вкуснятиной не только своего мужа, но и постоянно приезжающих к нам иностранных гостей, в жизни бы не притронулась к такому блюду, но Вовка человек непритязательный. Он уже много-много лет холостяковал (я даже думаю иногда, как же ему все-таки удалось сделать дочку?). Такая еда была для него привычной, и он с большим удовольствием срубал все подчистую. На мой провокационный вопрос: «Ну как?» с видимым удовлетворением ответил: «Неплохо».

– Всё, ребята! Пора собираться, скоро едем в офис. Действуем по обстановке, – поторопил нас Лева.

– А где деньги брать будем? За отель же платить надо и потом, если все окажется правдой, где возьмем три тысячи четыреста евро? – напряглась я.

– Буду звонить в Питер, Юрке и Ваньке. Попробуем решить проблему. Вова, пошли скорей, купим симку и начнем действовать, – Левушка был настроен очень решительно.

Рассчитавшись, мы покинули бунгало и отправились к отелю, сделав по дороге пару-тройку фотографий. Снимались дуэтами: я с Вовой, Вова с Левой, Левчик со мной. Симка оказалась очень выгодной. Мужу удалось поговорить с российскими партнерами, а мне даже с родителями, и на карточке еще остались деньги. Наши ребята, увидев африканский номер, поняли, что это не розыгрыш и дело может выгореть, поэтому уговаривать их выслать нам определенные суммы долго не пришлось. Они подписались, правда, за приличные проценты, но все равно для нас это была очередная победа. Вопрос в какой-то степени решился.

Уже в 8:45 мы ожидали Агнес в холле. В девять с минутами появилась наша подруга в сопровождении Даниэля и молодой, довольно крупной негритянки не слишком-то симпатичной наружности. Мы сердечно обнялись, и Агнес представила нам девушку как старшую дочь Лалу. Я удивилась. Ничего общего с красавицей на ранее высланной фотографии эта девица не имела. Разница между ними – как между Бабой-ягой и Василисой Прекрасной! Сомнение опять подняло голову, но виду я все же не подала.

Агнес выглядела, несмотря на свою тучность, ослепительно. Ярко-желтое, украшенное дорогим кружевом, длинное платье и такого же цвета тюрбан на голове. Набор золотых украшений был иным, чем накануне. Да… золота там хватало!

– Ну что, мы едем? – в нетерпении спросил Лев.

Агнес замешкалась. На ее лице появилось таинственное выражение:

– Давайте поднимемся в номер. Здесь нельзя говорить, везде есть уши!

Мы были несколько обескуражены таким поворотом событий, потому как надеялись попасть в офис фонда (это могло послужить для нас хоть какой-то гарантией), ведь не далее как вчера обговорили этот вопрос между собой. Ситуация стала нравиться всё меньше, но тем не менее, уступив просьбе противоположной стороны, мы поднялись в номер и, рассевшись кто где, продолжили начатый в холле разговор.

– Вова, переводи точно, что говорю я и что отвечают они, – с раздражением накинулся на бедного Вовку Лев и, уже обращаясь к Агнес, спросил:

– Почему мы не едем в офис, что случилось?

– Ничего не случилось, папа, просто директор фонда сам сейчас подъедет с документами. Он не хотел бы вашего появления в офисе фонда, чтобы не было лишних разговоров. Вы ведь белые и ваш приезд может негативно отразиться на наших общих делах.

Аргумент вполне резонный. Действительно, появление нашей белой компании могло привлечь внимание и насторожить обслуживающий персонал и не только, что не на руку ни им, ни нам.

– Когда он приедет?

– Должен уже быть!

Как бы в подтверждение ее слов раздался тихий стук. Я поднялась, чтобы открыть. На пороге стоял интересный африканец лет пятидесяти: элегантно одетый, в дорогой обуви (а я всегда обращаю внимание на обувь!), на руках массивные золотые часы, браслет и дорогой сверкающий перстень. Все свидетельствовало о безупречном вкусе вошедшего. Одарив нас белоснежной улыбкой, он поздоровался и представился:

– Меня зовут Айзек Квамэ. Я директор фонда, в котором хранится наследство семьи. Отец Даниэля – продолжил он свой рассказ, – был моим хорошим другом и попросил меня, если вдруг с ним что-то случится, позаботиться о семье. Я знаю их сложное положение и, как могу, стараюсь помочь. Очень хочу, чтобы они получили наследство и как можно скорее уехали в Германию. Вот привез документы, подтверждающие существование траста и необходимость внесения остатка суммы для того, чтобы освободить его. Агнес мне сообщила, что вы готовы проплатить эту небольшую сумму, – и он замолчал.

Как я поняла, речь свою директор фонда завершил. Теперь в переговоры вступил Лева.