Литагент Нордмедиздат - Норвежская спираль

– Подождите, подождите – перебил старшего профессор – а какой сегодня день?

– Как, какой? Вы что, с луны свалились? Сегодня суббота, 22 июня 1942 года.

Профессор чуть не обомлел, однако взял себя в руки и спросил:

– А не могли бы вы рассказать о себе? Кто вы такие?

– А вас что, разве не проинструктировали в центре?

– Мг… Похоже, не успели.

– Ну что ж, хоть Вы и вызываете подозрение, но мы введём вас в курс дела здесь, на месте. И с небольшой исторической справкой заодно, иначе как же Вы будете выполнять задание? Быть может, Вы всю эту историю знаете, но начало её таково. В начале 41-го, когда немцы у нас в Норвегии стали арестовывать и отправлять в лагеря евреев и коммунистов, пришлось нам, членам партии, бежать в Советский Союз, на остров Медвежий. Вместе с семьями. Нас там приняли и затем поселили недалеко от города Апатиты, даже колхоз специальный для нас создали. «Индустрия» назывался. А когда началась советско-германская война, наших женщин с детьми отправили за Урал, а всех нас, мужчин, переправили в Мурманск, точнее, в посёлок Междуречье-Лавна. Здесь мы изучали русский язык и обучались диверсионной работе. Потом стали в море под видом рыбной ловли встречаться со связными, но немцы быстро раскусили, в чём состоит эта «рыбалка», и, арестовав несколько наших диверсантов, запретили выходить в море кому бы то ни было более, чем на один километр. Тогда нас разделили на тройки и начали забрасывать в тыл к немцам, правда, диверсий мы никаких не осуществляем, ведь у нас тут всё открыто, как на ладони. В основном, собираем информацию о передвижении войск, о базирующихся в фиордах немецких подлодках и всё это отправляем в посёлок Киборг, в нашу «Лилле Москва», – там находится передатчик, работающий на русскую разведку. Вот, пожалуй, и всё.

После этих слов старший, – как, оказалось, звали его Хокон Хальвари, – достаёт длиннофокусные немецкие бинокли, записные книжки и раздаёт каждому из присутствующих.

– Задание следующее. С наших сопок хорошо просматривается бухта, вон там, за левым фиордом. В этой бухте базируются пять, возможно, шесть немецких подводных лодок U-48 и U-103 с номерами 863, 911, 247, 249 и 294. Есть и одна наша, реквизированная фашистами лодка UC-1 с номером 58. Наша задача, выяснить время выхода каждой лодки в море и, соответственно, её возвращения. Возможно, дежурить придётся круглосуточно, поочерёдно сменяя друг друга. Результаты наблюдений заносить в записные книжки, а также все детали, подмеченные в процессе наблюдений. Задание понятно?

– Так точно – ответили по заученному советскому уставу норвежские диверсанты.

– А вам что-то не ясно? – спросил промолчавшего профессора Хальвари.

– Да нет, кажется, ясно всё – ответил тот.

И, действительно, профессору было ясно абсолютно всё, кроме одного: каким образом повернуть время вспять и оказаться, ну если не в 2005-м, то хотя бы в 2002-м или в 2004-м году? Он являлся твёрдым сторонником взглядов, нацеленных в будущее, а не в прошлое, что, собственно, определялось смыслом работы установки EISСAT, которой он отдал уже более десяти лет жизни. Это, во-первых. Во-вторых, же, если он откатился на более чем шестьдесят лет назад, и попал в самый тяжёлый, требующий жертв и самоотдачи, отрезок истории своей страны, то стоит сейчас подумать над тем, как отсюда выбраться или же геройски погибнуть за неё. Если бы он находился в реальном для себя времени, то, возможно, избрал бы этот второй путь, несмотря даже на то, что возраст его к данному моменту исчислялся одним годом, а его мать в это время прожигала жизнь с немецкими офицерами. И это был бы абсолютно правильный для него выбор, поскольку Германия напала не только на Норвегию и оккупировала её, но и на Россию, то есть на Советский Союз. Правда, его отношение к Советскому Союзу было, в конечном итоге, скорее, негативным, нежели нейтральным и он никогда не скрывал этого, причём не для «красного словца», как говорится, а по внутреннему своему убеждению. Да, СССР являлся правопреемницей царской России, но только в территориальном отношении, во всех же других смыслах он её уничтожил и потащил страну в каком-то непонятном направлении, уведя её с проторенных и проверенных временем дорог европейских государств, можно сказать, в экономическую пропасть. Понятно, что большевикам надо было отрабатывать немецкие, а, точнее, американские деньги и превратить Россию в тот испытательный полигон новой социальной формации, плоды с которого семьдесят лет пожинали те же европейские государства. И вот здесь возникала парадоксальная ситуация: если норвежским коммунистам в 1942 году был ясен их единственный выбор в пользу Советского Союза, то ему с высоты уплывших с этого времени шестидесяти трёх лет выбирать сторону нецивилизованной страны, откатившейся на последние в списке стран места, не позволял высокий престиж его второй родины. У его спутников поневоле была идея, за которую они готовы были отдать свои жизни, у него такой идеи, отродясь, не было. Поэтому единственной, если так можно выразиться, идеей для него в данный момент было возвратиться в Тромсё 2005 года и хорошо, если бы такой поворот со временем удалось осуществить его коллегам на Комплексе, при условии, что там не разнесло всё вдребезги в результате эксперимента.

Вдруг он ощутил толчок в спину и услышал голос Хальвари.

– Вы что, уснули?

– Да нет, просто немного задумался.

– Задумываться сейчас некогда. Вон зашла уже вторая лодка в бухту, а вы её, получается, просмотрели.

– Извините. Постараюсь быть внимательнее.

В это время послышались на мелком гравии шаги подкованных сапог идущих в ногу людей. Диверсанты прильнули к земле. Мимо проследовал немецкий патруль, состоящий из четырёх человек, а с ними ещё двое полицейских, одетых в форму stapo. Это был пограничный наряд, который, с одной стороны, формально, каждый день в одно и то же время совершал обход этого стратегически важного участка побережья, с другой же, каждый пограничник внимательно вглядывался чуть ли не в каждый камешек, пытаясь не пропустить следы возможно действующих здесь партизан. Этот досмотр всегда был тщательным, но особенно он усилился после попытки взрыва на заводе по производству тяжёлой воды в Веморке, устроенного партизанской диверсионной группой. Знали б норвежцы, что побочный продукт, каковым являлась тяжёлая вода при производстве у них сельскохозяйственных удобрений, станет у немцев основным сырьём для опытов, связанных с изготовлением атомной бомбы, они бы взорвали завод ещё до оккупации страны. Правда, через месяц немцы всё равно восстановили бы его, а патрулирование в особо важных стратегических местах усилилось бы в несколько раз. В том числе и здесь, во фьордах, где находились базы немецких подводных лодок.