Валерий Залотуха - Отец мой шахтер (сборник)

– Но вот что интересно! Раньше думалось: будут людям хорошо платить, будут хорошо работать. Ни фига! Тот, кто за сто рэ в месяц вкалывал, тот и сейчас вкалывает… А знаешь, почему я здесь самый богатый? Потому что я работаю больше всех! Когда они спали или языком болтали, я не спал и не болтал, я вкалывал! Думаешь, просто так мне все это досталось? Тут такое было! Снайпер на крыше, а я внизу, в песочнице, детским совочком окапываюсь. Спасибо Нилычу… Мину противотанковую под капот подложили, гады… Как рвануло! Тебе задницу мою показать? Показать?

– Не надо, папа, – устало попросил Илья, подтягивая плед к подбородку.

– Трое насмерть, я живой, – продолжил Печенкин, горячась. – Ты только матери не говори, что я тебе рассказал. Мы как с ней хотели? Мы хотели, чтобы не видел ты всей этой грязи! У-у, тут такое было… Юрка Желудь пропал! Помнишь дядю Юру? У нас с ним первый частный бизнес в Придонске был – компания «Тугеза». Он гений – Юрка! Он был у нас мозг, я – все остальное… Выпили мы с ним маленько… Правда, я задремал… Просыпаюсь – нет Юрки! С концами! Как сквозь землю провалился! Знаешь, как я его искал? Как я его искал! И сколько на меня грязи вылили… И ведь до сих пор в Придонске думают…

– Папа, мне это неинтересно, – еле слышно проговорил Илья и закрыл глаза.

– Неинтересно? Ну и правильно, что неинтересно! Мне тоже неинтересно… Слушай, пошли в кино? Такой фильм! Я семечек купил…

Илья не ответил. Он спал.

Любил Печенкин кино. Любил ходить в кино, с детства это осталось: синенький билетик, поданный рукой невидимой кассирши в тянущее сквозняком окошечко кассы, равнодушно-строгие тетки на контроле, фотопортреты артисток и артистов на стенах фойе, прохлада сумрачного зала, скрип фанерных сидений, торопливое шарканье ног, приглушенные голоса, белый пока экран, сулящий полтора часа счастливой отключки, и семечки, конечно…

Потом это стало невозможным, так как все кинотеатры в Придонске приказали долго жить, тогда Владимир Иванович отремонтировал один – «Центральный», капитально отремонтировал, поставил мягкие кресла и заграничную аппаратуру, торжественно открыл и даже сходил туда пару-тройку раз, но – не понравилось, не было того, что раньше, да и охрана, страшась темноты, возражала.

И тогда пришла в голову эта гениальная идея… Однажды в Америке Печенкин узнал, что богатые американцы покупают в Европе старинные замки, разбирают их по кирпичику и перевозят к себе… «Мы, конечно, не американцы, но все-таки», – сказал тогда Владимир Иванович и дал отмашку. «Октябрь» – любимый с детства, где из‑за «Фантомаса» подрался с милиционером и где действительно познакомились с Галкой. Правда, строители объяснили, что переносить нет смыла – легче, да и лучше будет, если построить новый, точно такой же «Октябрь». Сказано – сделано. А тот, городской, снесли, он все равно разваливался. Получалось – как бы перенесли! Буквально за три копейки купил городскую фильмотеку, и следом пришел Наиль, который всю жизнь киномехаником в» Октябре» проработал…

Сначала смотрел все подряд, тыча в список пальцем, и так случайно наткнулся на виденный когда-то давно индийский фильм «Бродяга». Попросил поставить еще. И еще… И ничего другого больше уже не хотелось, потому что всякий раз случалась та самая счастливая отключка… С семечками, конечно.

Владимир Иванович сидел в зале один, лузгал семечки и с немым восторгом смотрел на экран. Радж Капур лукаво улыбался и объяснял:

– Экспорт-импорт? Это вещи отсюда туда, а оттуда сюда!

А Геля бросила курить и стала совершать по утрам оздоровительные пробежки. В одно такое раннее тихое утро, когда, кроме нее, не было на улице ни души, напротив, на обочине, остановился милицейский уазик. Из него выбрался милиционер, подбежал к Геле, отдал честь и сказал:

– Извините, женщина, нужна ваша помощь. Нам понятой нужен срочно.

Милиционер был молоденький, ясноглазый, и, хотя он хмурил брови, лицо его все равно оставалось улыбчивым.

Геля озабоченно вздохнула и спросила:

– Что-то серьезное?

Милиционер улыбнулся:

– Да нет, воришку поймали, куртку украл. Понятой нужен для оформления, а люди сейчас сами знаете какие…

Геля задумалась и посмотрела на часы:

– Это далеко?

– Да нет, не очень, – ответил милиционер и снова улыбнулся.

– Ну хорошо! – решительно согласилась Геля.

В уазике кроме водителя и молоденького милиционера был еще один, сидевший на переднем сиденье, грузный, неподвижный, с толстой пивной шеей.

Уазик ехал, милиционеры молчали, и тогда Геля заговорила сама. С досужим женским любопытством во взгляде она указала на погоны молоденького милиционера и задала вопрос:

– А вы кто?

Тот скосил глаза на свои плечи и ответил:

– Лейтенант.

– Значит, две звездочки – лейтенант? А три? Никак не могу запомнить, – шутливо пожаловалась Геля.

Молоденький милиционер понимающе засмеялся:

– А все женщины не могут. Моя Верка тоже не может. Сколько раз ей объяснял: одна звездочка – младший лейтенант, две звездочки…

– Ага, значит, вы – младший лейтенант! – Геля тронула за плечо сидящего впереди милиционера.

– Я майор, – обиженно поправил тот, с трудом поворачивая шею. У него оказался маленький и круглый, как яблочко-китайка, подбородок, вислые усы и большие выпученные глаза.

– А как же – одна звездочка? – растерялась Геля.

– Так то – маленькая! – воскликнул, веселясь, молоденький милиционер. – А это большая. Вы сравните!

– Ага, значит, есть маленькие и есть большие! – сообразила Геля, готовая и дальше постигать труднопостижимую для женского ума науку о погонах.

– Есть маленькие и есть большие! – повторил молоденький милиционер и сконфуженно вдруг засмеялся, и все засмеялись, даже водитель – беззвучно, вздрагивая сутулой спиной.

А уазик меж тем ехал и ехал, оставив уже позади город. Геля с удивлением посмотрела в окно на разрезанные лесополосами поля и громко и оптимистично обратилась сразу ко всем милиционерам:

– Так, ну и где же ваш несчастный воришка?

Но милиционеры не ответили – промолчали.

А уазик все ехал и ехал… И тогда Геля положила незаметно руку на свой живот и спросила дрогнувшим голосом:

– Куда вы меня везете?

Но милиционеры вновь не ответили, а как-то вдруг съежились, как будто даже испугались.

– Куда… вы… меня… везете? – потребовала Геля ответа, разделяя слова и произнося их громко и четко.

Уазик тряхнуло на колдобине, майор крякнул, повернулся и, улыбаясь в усы, проговорил смущенно и укоризненно:

– Неужели, Ангелина Георгиевна, вы думаете, что с вами что-то такое может случиться?