Олег Бажанов - Приговоренный жить

Он уже задремал перед мигающим красками экраном, когда услышал, что подал голос дверной звонок. Иванов через силу заставил себя открыть глаза и взглянуть на часы – половина первого. Кого это принесло? Иванов, отыскав под рукой пульт, отключил телевизор. Вытащив из-под подушки пистолет, он осторожно, чтобы ничем не выдать своего присутствия, не зажигая свет, босиком прокрался к входной двери. Раздался еще один звонок. Иванов затаился. За дверью не было слышно какого-либо движения. Он решил подождать. Тишина. Подумав о том, что такую крепкую дверь ночью ломать не станут, Александр решил проверить окна и балконную дверь. Но вначале послушал, не отключился ли еще недавно работающий телефон? Снятая трубка отозвалась длинным гудком. Это немного успокаивало. Дверной звонок задребезжал снова.

– Саша! – услышал Иванов приглушенный голос за дверью. – Открой! Это я, Юля. Я знаю, что ты в квартире!

Иванов, не веря своим ушам, уже не скрываясь, отворил деревянную дверь и посмотрел в глазок:

– Юля? Ты одна? – удивленно спросил он, увидев искаженное оптикой лицо Красовской.

– Одна, Саша. Мне нужно с тобой поговорить!

– Сейчас открою. – спрятав пистолет на верхней полке платяного шкафа и включив свет, Иванов повернул ручки замков и толкнул железную дверь.

– Как ты меня нашла? – вместо приветствия спросил Иванов и с удивлением стал смотреть на переступившую порог гостью.

– Дверь закрой, – напомнила Юля, расстегивая норковую шубку.

Иванов кинулся исполнять. Потом помог гостье скинуть шубу и повесить ее в шкаф.

– Было несложно, – смотрясь в зеркало и поправляя прическу, произнесла поздняя посетительница. – Когда ты звонил, я была у Ларисы.

– У Ларисы? – вырвалось у Иванова. – Так это ты подняла трубку?

– Что тебя удивляет? Ты не забыл, что мы подруги? – молодая женщина, отойдя от зеркала, посмотрела на него снисходительно и прошла в комнату словно хозяйка.

В зале на дальней стене горел только один бра стиля «техно» под металлическим абажуром, изливая в полумрак комнаты мягкий неяркий свет. При этом свете Иванов оглядел свою ночную визитершу: в длинной темной юбке и тонкой кремовой кофточке, через которую просвечивал кружевной бюстгальтер, она определенно ему нравилась.

– Ты можешь пока одеться, – бросила Юля, одарив стоявшего в одних трусах Иванова снисходительным взглядом. Пришлось ему направиться в спальню.

– Чайник ставить? – прокричал он оттуда.

– Ты посмотри в холодильнике, там стоит коньяк, – громко ответила женщина, усаживаясь с пультом в руке в кресло у телевизора. – И лимон есть. Еще коробка шоколадных конфет должна лежать на подоконнике.

Иванов, надев брюки и рубашку, трусцой проследовал на кухню.

– Нашел? – через некоторое время поинтересовалась Юля.

– И коньяк нашел, и фужеры, и лимон, и конфеты и уже несу… – промурлыкал Иванов, появляясь в зале со всем перечисленным в руках. Глядя на Юлю, он уже не жалел о том, что не смог поехать домой.

– За что пьем? – Иванов разлил по бокалам французский коньяк и, ощутив его настоящий запах, с благоговением посмотрел на сидящую напротив красивую женщину и подмигнул ей. – Вещь!

– За твое возвращение, – тихо сказала Юля, взглянув Иванову в лицо.

– И за нас с тобой, – добавил Иванов, со звоном чокаясь с ней своим прозрачным пузатым бокалом.

– Давай – и за нас, – улыбнулась Юля, пригубив напиток. Но Иванов увидел в ее глазах грусть.

– Что-нибудь произошло? – спросил он, выпив коньяк, и потянулся за долькой лимона.

– Много всякого, – вздохнула Юля и, поставив пустой бокал на стол, устало откинулась на спинку кресла.

– А может, оно и неважно? Зачем грустить? – Иванов, поморщившись от кислого привкуса лимона, тоже удобнее расположился в кресле. – Все пройдет. Пройдет и это…

– Я волновалась за тебя… – произнесла Юля, глядя куда-то в сторону.

– А я соскучился по тебе, – признался Иванов, стараясь поймать ее взгляд.

– Не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, – сказала она.

– Когда ты рядом, я понимаю, что ничего плохого не произойдет. Почему-то я в этом уверен.

– Иди сюда, – позвала Юля. Иванов поднялся и, обойдя журнальный столик со стоящим на нем коньяком, подошел и сел на подлокотник кресла. Юля немного потеснилась. – Садись рядом, – показала она рукой. Иванов опустился ниже, почувствовав тепло женского тела.

Они сидели в полумраке, прижавшись друг к другу, и молчали.

– Я волновалась за тебя, – повторила женщина.

– С этой колонной как-то все сразу пошло не так… – начал Иванов и замолчал, не окончив фразы.

– Расскажи мне, – попросила Юля.

Он стал рассказывать про то, как неожиданно оказался в составе колонны, как произошел захват, как они втроем бежали, скрывались, как чуть не попали в руки милиции, как он оказался здесь.

– Ты думал обо мне? – спросила Юля.

Он не мог видеть ее лица, потому что сидел очень близко, но чувствовал, что женщину взволновал рассказ. Нашел ее руку и мягко пожал.

– Думал, – не солгал Иванов. Он хотел сделать Юле приятное. – Я даже стихотворение о тебе написал. Хочешь прочитаю?

– Прочитай, – вполголоса воскликнула женщина, с удивлением глядя на Иванова. – Ты стихи сочиняешь?

– Баловался когда-то, – поскромничал Иванов и, не отводя взгляда от Юли, начал читать наизусть:

Ты сидишь передо мною, так обманчиво близка,

Я коснусь тебя рукою, но ты все же далека.

Так огромны расстояния, разделяющие нас,

Мое время не стояло, твое время не настало,

И об этом я скажу тебе сейчас.

Не могу тебе стать близким, так как близким стал другой,

Но не хочет знать прописки сердце, полное тобой.

Расстояние в две жизни никогда не сократить.

Только сердцу не расскажешь, только сердцу не докажешь,

Что ему никак нельзя тебя любить.

Пусть грущу, но грусть прекрасна. Я тебя благодарю,

Что ты есть. Я этим счастлив. Я тебя боготворю.

И в глазах твоих красивых я стараюсь уловить,

Что почти неуловимо, что совсем необъяснимо,

Почему я не могу тебя забыть?

– Врешь, – выдержав небольшую паузу, вздохнула Юля. – Это стихотворение не может быть посвящено мне. Это ты сейчас решил мне подыграть. Когда мы расстаемся, ты никогда обо мне не думаешь – я знаю. Впрочем, все мужики – вруны! А само стихотворение очень хорошее. Спасибо!

– Честно: стихотворение – о тебе! – решил не сдаваться Иванов. – А ты ночью ехала на другой конец города, чтобы спросить о том, думал я о тебе или нет?

– Не только… – Юля, мягко высвободив пальцы, поднялась и пересела на диван. – Я хочу тебя попросить… – она остановилась на середине предложения. Ее глаза не мигая смотрели на Иванова.