Гапарон Гарсаров - Песня сирены

– Ой, Глеб Валентинович, не надо, – запричитала выпускница, огорошенная такой неприятной новостью. – Вы же обещали, что здесь я смогу свободно передвигаться, что не будет никакой охраны и комендантских часов, что в Петербурге я буду абсолютно никому не нужна! Ну, Глеб Валентинович!..

– Папка, она права, к чему эти крайности?! – заступилась Марина за подругу, раскачиваясь в его кресле. – Мы с Лаврой так рассчитывали на глоток свободы, у нас столько планов. И тут ты их вдруг рушишь, это неправильно.

Последнее слово она выделила особо, чтобы подчеркнуть своё недовольство отцовскими установками. Володя лишь вздохнул.

– Доча, – совершенно спокойно произнёс Глеб Валентинович, – я в первую очередь забочусь о вашей безопасности. Думаешь, мне приятно знать, что вас обеих могут с лёгкостью прихлопнуть? И заметь, каким страшным способом – огнём…

– И керосином, – добавил Володя. – Я слышал, как спасатели говорили про топливо, которым облили выходы из нашего вагона.

– Это ещё ничего не доказывает, – отстаивала Марина своё мнение, перестав качаться в кресле. – Я вот, например, слышала, когда приехали спасатели, что в нашем вагоне ехал один известный бизнесмен и это его пытались спалить, а не нас.

– Пусть с этим делом разбираются следователи, – сказал господин Холодов, отходя к выпускнице. – Так или иначе, но сгореть в зверском пламени не самая приятная участь для молодых барышень вроде вас. Лавре известно, – он положил руку ей на плечо, – каково это быть в эпицентре пожара. И она понимает, что разумнее ограничить собственную свободу, чем снова оказаться в лапах бандитов. Я правильно говорю?

Во взгляде, направленном на неё, Лавра поняла, что лучше согласиться, из-за чего неловко кивнула. Марина на этот раз воздержалась от комментариев, угрюмо опустив голову и ковырнув ногтём матовую обивку стола.

– Правильно, – ответил за них господин Холодов. – Иного и быть не может. Первое время всё останется по-прежнему: за пределами дома вас будут сопровождать охранники, в позднее время далеко уходить я вам запрещаю и, по возможности, постарайтесь не ввязываться в глупые истории. Это касается и тебя, Рина, мне всё известно про сомнительных ребят из плацкартного вагона и про неудавшуюся драку. Сейчас лето, самый криминальный сезон. Так что будьте предельно осмотрительны. Лавра, я полагаюсь на твой чистый разум, не подведи меня, хорошо?

– Я попытаюсь, – промолвила Гербер.

– А моё новое авто, я от него ни за что не откажусь! – рявкнула Холодова и отодвинулась прямо с креслом к книжным полкам, на которых желтели толстенные тома. – Ты обещал мне новую машину!

– Мы её непременно возьмём, однако водить тебя пока будет мой человек, и это не обсуждается, – без права на апелляцию заявил отец. – И повеселее, девочки, эти ограничения всего лишь на неделю-другую, а там поглядим, насколько они себя оправдывают.

Стоит ли упоминать, что настроение у подруг было не самым летним после общения с главой семейства?.. И если одна из них ещё продолжала самоуверенно заявлять, что всё равно соберётся в какой-нибудь ночной клуб и погоняет по трассам Васильевского острова, то другая смирилась с неизбежностью жёсткого режима.

Помещение, которое отвели Лавре, располагалось в северной части квартиры Холодовых и по площади не было таким просторным, как, например, кабинет Глеба Валентиновича. Нет, гостевая комната выглядела очень обыденно, неброско, лишённая всяких излишеств в виде фигурной лепнины на потолке или доисторической люстры. Всё казалось знакомым и близким: однотонные обои, софа вместо широкой кровати, низкое кресло у задёрнутого простыми занавесками окна и столик-книжка, на котором едва умещалась соломенная ваза с торчащими в разные стороны искусственными розочками. Лавра медленно прошлась по спальне, изучая обстановку.

Чемодан сиротливо поджидал свою хозяйку у долговязого шкафа с высоким зеркалом, врезанным в его бурую дверцу. Надо бы разгрузить саквояж и пристроить одежду по полочкам и вешалкам, но после обеда накатила полнейшая усталость. Голова что-то не совсем хорошо воспринимала обстановку, особенно после общения с господином Холодовым. Может, прилечь на полчасика, всё равно в доме тихо и нечем заняться?..

Лавра сняла свои миниатюрные дамские часики, освободила безымянный палец от колечка с крохотным голубым камешком, а с шеи стянула тонкую золотую цепочку и сложила всё это «богатство» на столик рядом с вазой. Первым, что Лавра сделает, когда проснётся, это выкинет искусственные цветы. Они всегда ассоциировались у неё со склепом и могилой. Кому вообще может прийти в голову держать этакую мерзость в собственном жилище? Подумать об этом девушка не успела, проваливаясь в сон.

Сначала была темнота, но она очень скоро сменилась чем-то тёплым, жгучим, игривым. Никак солнце? Оно самое, слепит и не даёт спокойно лежать. Лавра открыла глаза, подвела к ним ладонь и попыталась укрыться от яркого света, но как бы не так. Коварные лучи пролезали между пальцев, грели кожу, и волей-неволей пришлось подняться.

– Ой, – вздрогнула Лавра, обнаружив вокруг себя сверкающую водную гладь и огромное пространство до самого горизонта, где синее небо сливалось с зеленым морем.

Лавра огляделась, пытаясь понять, где находится. Тёплый ветер временами налетал на неё, шевеля волосы. Под собой она ощущала что-то прочное и не совсем ровное, по крайней мере, не похожее на удобную мягкую софу, которая служила ей теперь кроватью. И действительно, Лавра лежала на двух каменных плитах. Они были единственным выступом на всём водном пространстве.

Девушка подобрала под себя ноги, ощупала грудь и живот. Как странно, во сне на ней была какая-то красная туника с узорчатой вышивкой. «Какие красивые сны», – промелькнула в голове новая мысль, и Лавра окунула ноги в океан. Вода оказалась жутко холодной. Ноги вдруг что-то укололо, и Гербер тут же отдёрнула их. На пятках выступила кровь.

– Не советую трогать воду возле острова Кирки, – подметил чей-то голос сбоку, и Лавра испуганно обернулась.

Перед ней из воды выглядывала бледная девица. Чёрные кудри незнакомки почти полностью закрывали её лицо.

– Тебя эта вода съест в пару мгновений, так что старайся не касаться её, – поведала странная девушка, хотя сама при этом оставалась в опасном море.

Она отплыла на несколько метров и вдруг исчезла.

– Эй, погоди! – крикнула ей Лавра, но тут же чья-то холодная, как лёд, рука тронула её за бедро.

– Узнала меня? – спросила девица, и из-под воды мелькнул рыбий хвост.

– Русалка? – отстранилась от неё Гербер. – Аида???

Та вылезла на плиты, стряхивая с себя остатки едкой жидкости, и пристроилась рядом с напуганной девушкой. Мокрые волосы она уложила назад, открывая лоб, впалые щёки и белые губы. Обнажённую грудь русалка отёрла когтистой рукой и со злорадством уставилась на бывшую сокурсницу.