Наталья Рубанова - Анфиса в Стране чудес

4) Цели и задачи практического курса «Методики и методологии» как цели и задачи чел-ка разумного.

Анфиса поморщилась и аккуратно поинтересовалась у сзади сидящего типа, нет ли у того конспектов за этот семестр, на что тип хмыкнул и поднял глаза в потолок, разведя руками. Тогда Анфиса решила выкручиваться сама, пока ее не стошнит, и постепенно белый лист начал заполняться обрывками безумных с точки зрения Homo Sapiens'а мыслей, и достаточно неглупыми с точки зрения методологического процесса, зерна которого догнивали в верхнем бессознательном Анфисы, спасибки за ликбез бесплатной вышке.

На первые три вопроса Анфиса кое-как удовлетворила отпрыск Евы, но вот с «целями и задачами» Анфису переклинило, так как, находясь если не совсем в здравом уме, то, по крайней мере, в твердой памяти, она никак не могла их определить, абсолютно уверенная в том, что их нет – да так оно и было.

Чадо Евы потерло руки и перешло к наводящим и дополнительным восклицаниям, перемежающимся с огнеупорными наставлениями:

– Вы, Анфиса, разве не знаете, что цели и задачи решают попутно повышение эффективности всего процесса? А совершенствование навыков и умений? Разве это не продуктивно?

(Анфиса сглотнула то, что осталось от слюны в пересохшей гортани, и кивнула).

– На втором этапе, о котором, кстати, идет речь, – продолжало чадо Евы, – доминирующей является работа по выработке стратегии и тактики! Это очень важно, чувствуете, Анфиса?

(Анфиса снова попыталась сглотнуть, но только кивнула).

– Значительное внимание уделяется именно формированию первичных умений по переработке и закреплению! Да как же вы не понимаете таких простых вещей? А что вы можете сказать о коррекции умений и навыков? И вообще – о содержании первого этапа? – деловито осведомилась среднеродность.

…Анфиса себя еще чувствовала, но плохо. С каждым вопросом она тупела все больше и больше, с каждым вопросом все сильнее и сильнее хотелось промочить горло, сбежать куда-нибудь – она уже согласна была даже скатиться с лестницы, ведущей на инститамскую курилку, но это казалось областью фантастики: ради «зачета» с препо ддавательской фамилией «Точизна» она уже согласилась потерять немного нормальной энергии, но – лишь немного (так она, по крайней мере, сама себя успокаивала).

– Не вдаваясь в анализ социокультурных факторов, – как сквозь сон слушала Анфиса, – способствовавших возникновению этой проблемы…

Анфиса мысленно надела на себя стеклянный колпак, как советовали в рекламном журнале «Вампир-донор» для домохозяек, прочитанном в туалете во время экспромтного запора, удивилась и ощутила облегчение.

Точизна, выговорившись и увидев блуждающие глаза Анфисы, изрекла:

– Ну, хорошо, я поставлю вам зачет, если вы ответите вот на что… – она на секунду замялась, но лишь на секунду. – Что вы можете сказать о подскоках?

– О чем-о чем? – переспросила Анфиса.

– О подскоках, милочка, о подскоках, – улыбнулась Точизна, и Анфиса поняла, что зачета ей не видать, как ни Парижа, ни Берлина в околодоступном радиусе, и вышла в коридор.

В коридоре стало лучше; недолго думая, Анфиса глотнула воздуха и направилась к буфету. За последним столиком у окна в гордом одиночестве пила чай Лисицына.

– Хочешь вина? – гостеприимно спросила она Анфису.

Анфиса взглянула на стол; на нем не было ничего кроме чая.

– Я не вижу вина, – заметила она.

– Да его и нет, – сказала Лисицына.

– Ты опять перечитываешь Кэрролла? – спросила Анфиса.

– Я устраиваю безумное чаепитие, – отозвалась Лисицына. – А сурок опять заснул!

– Мы даром теряем время, – сказала Анфиса, обводя взглядом инститам. – Пора кому-то отрубить голову.

– Кстати, в детстве это был мой любимый мультик, – Лисицына отхлебнула чаю.

– Без вопросов, – отозвалась Анфиса и подумала: «Как странно! Что это за дверь? Посмотрю, что такое за нею».

…Отворив дверь, она очутилась в малознакомой комнате с крутящимся в центре небольшим стеклянным столиком.

– Столик, столик, – попросила общения Анфиса. – Не расскажешь ли мне о подскоках?

Столик, не прекращавший своего движения несколько тысячелетий, как не прерывает своего звучания «ОМ», внезапно поскользнулся и выругался.

Тогда Анфиса извинилась и, набравшись смелости, спросила снова:

– Столик, столик, скажи, а есть ли ТАМ что-нибудь? Или все только ТУТ, как в инстике?

Столик закашлялся, но все-таки разрешил Анфис присесть:

– Можешь отдохнуть, а потом уйти и напиться чаю, – проскрипел он.

– Please, dear table, please, – напрягла остатки английского Анфиса. – Мне нужна помощь!

– Ха, всем нужна помощь, – рассмеялся хрипло столик.

– Но мне нужна, очень срочно нужна! Иначе я умру, – Анфиса произнесла это, впрочем, без особого сожаления, но женственно и меланхолично, произведя впечатление.

Столик с минуту-другую думал, а потом спросил:

– Единственное, что я могу для тебя сделать, это научить правильно умирать. Гипотетически, так сказать. А, может, даже концептуально. Если ты правильно будешь умирать, то потом – ТАМ – уже не будет, как ТУТ. Хочешь? Будешь везде круто себя позиционировать.

– Конечно, хочу, – Анфиса ведь только и мечтала о том, чтобы различать инстиТУТ и инстиТАМ . – Это очень дорого стоит?

– Да нет, всего лишь один выход из некроп о ля.

– Из некроп о ля? – испугалась Анфиса.

– Да, а чего хотела-то? Между прочим, ты сейчас находишься в самом настоящем некроп о ле. Ты ведь еле дышишь! Я вообще не представляю, как у тебя еще хватило энергии здесь оказаться, ее почти всю выкачали, – заявил столик.

– Кто выкачал? – не поняла Анфиса.

– Кто, кто, сама знаешь, кто. Еще пара-тройка таких выходов, и твой выдох на зеркальце станет не заметен, – безоговорочно подытожил Столик.

Анфиса посмотрела в пол, но увидела только то, что увидела: обшарпанный линолеум и собственные незагорелые ноги в старых кожаных босоножках, состоящих из одних тонких плетеных ремешочков…

Анфиса подняла глаза и сказала столику, что, вообще-то, не очень дура, хотя, конечно, местами и очень, но про мир идей, вещей и теней слышала, по «И-цзин» гадала, монетки подбрасывая, «Жизнь после жизни» прочитала лет в тринадцать и даже отрывки из Египетской книги мертвых в «Науке и религии» – тоже, а еще, будто бы, придерживается закона сохранения энергии, хотя и весьма относительно.

Столик захохотал и раскрутился от этого:

– Давно я не слышал такого бреда от женщины! Ладно, а как насчет Тибетской?

Анфиса вопросительно посмотрела на него.

– Ну, «Тибетскую книгу» слаб о порепетировать?

– Что порепетировать?

– Что-что. Посмертный опыт и порепетировать.