Элайн Нексли - Вивиана. Наперекор судьбе

– Да, господин. Это объясняет тошноту девушки и отсутствие аппетита. Но ты, милочка, все равно обязана есть ради ребенка. Вот, это настойка, предотвращающая рвоту и боли. Ты еще слишком молода, поэтому выносить малыша – нелегкая задача. Нужно как можно больше отдыхать и не находиться на палящем солнце.

Девушка обреченно вздохнула, с нежностью погладив еще плоский живот. Это неожиданное известие перечеркивало все планы. Отослав лекарку, Джамиль склонился над молодой женщиной, и, аккуратно поцеловав ее в щеку, проговорил:

– Надеюсь, ты понимаешь…

– Я знаю, что ты будешь говорить, но я не отступлюсь. Мы поедим в пустыню, – округлив глаза, словно при виде призрака, принц укоризненно покачал головой:

– Ты отдаешь отчет в своих словах? Виви, любимая, ты под сердцем носишь наше дитя, и обязана хранить его, как самый ценный клад всего мира. Неужели ты не хочешь этого ребенка?

– Дело не в этом, – дочь графа поднялась, и, приложив руку наследника к своему животу, тихо прошептала: – Этот малыш – плод нашей любви, я готова на все, лишь бы он родился здоровым. Но пойми меня, я не успокоюсь, зная, что надо мной все еще нависает смертельная опасность. Маддалена ослеплена болью от потери детей, и она не позволит мне родить. Лишь уничтожив ее, наша семья будет в безопасности.

– Я понимаю твой страх, но порой мне кажется, что это ты ослеплена местью. Ты свергла Афифу, теперь пришел черед итальянки. Откуда в твоем сердце столько ненависти и злости?

Вивиана улыбнулась, хотя глаза внезапно застелили жгучие слезы: – Я страдала, молила о смерти, корчилась от боли… Маддалена едва не убила меня, Афифа собиралась уничтожить нас, разлучить. В чем моя вина? В том, что я отчаянно борюсь со смертью, с судьбой? Не забывай, что ради нашего счастья я осознанно, своими руками подлила яд в вино, зная, что его выпьет Лиан, но не шейх! Я видела его смерть, страдания, крики!.. Думаешь, мне было не больно? Я не требую ничего, Джамиль, кроме твоей любви и верности, в ответ я готова дарить то же самое, но знать, что ты меня не предашь! – едва сдерживая рыдания, выпалила дочь графа. Девушка попыталась вырваться, но принц прижал ее к себе, и, гладя по волосам, стал шептать:

– Прости, я не хотел твоих слез. Я люблю тебя и всегда буду только с тобой. Мы вместе создадим наш счастливый мир! – внезапно раздался настойчивый стук в дверь. Вытерев слезы, молодая женщина отстранилась от араба:

– Ничего не говори ему о моей беременности, – наследник не успел возразить, как в комнату ворвался возбужденный Амбруаз. Вытерев пот с побагровевшего лица, француз опустился на стул, став быстро говорить:

– Вы не поверите, я такое узнал! Оказывается, пирамида «Аль-Царица» не простая. Все тайны этого сооружение знает одна старуха. Кто называет ее доброй прорицательницей, кто – злобной ведьмой, но в этой женщины находятся очень редкие книги и даже папирусы времен Древнего Египта! Каждая пирамида для нее – не просто постройка, а целый клад тайн и приключений! Ведьма живет здесь неподалеку, в бедном доме на окраине базара. Говорят, она ютится в одной комнатушке, тогда как книги и различные бумаги тысячами заполняют все остальные помещения. Старуху зовут Разан, но она кличет себя Рамлой, что в переводе с египетского означает «предсказательница». Гадалке пора уже на тот свет, но говорят, что она живет благодаря чарам, ведь ей уже перевалило за девяносто.

Запыхавшись, мсье де Куапель закончил свой рассказ, внимательно следя за выражением лиц друзей, на которых ни одна черта не шевельнулась: – И ты веришь в эти сказки?

– Вивиана, это не сказки, предсказательница и вправду может помочь нам. Но, а ты что думаешь, Джамиль? – принц простодушно пожал плечами, с улыбкой пригубив стакан с холодной, подсоленной водой:

– Не знаю. Мне кажется, Виви права. Сколько прорицательниц я видел на своем пути, и ни одна не сказала правду. Но, ради интереса, можно попробовать. Сегодня сходим к ней.

– И желательно не затягивать с этим, – ответила девушка, и, подойдя к небольшому окошку, стала расчесывать черные, как смоль, волосы: – Сегодня мы отправляемся в пустыню.

– В таком случаи, пойдем прямо сейчас, – путешественники направились к выходу, оставив на столе нетронутый завтрак.

Вивиана вскликнула и вжалась в стену от крика птицы, что пролетела прямо над головой. В такую рань пустовал даже базар, всегда наполненный громкоголосыми торговцами, резкими звуками и перемешанными запахами. Девушку бросило в жар при виде пустынной дороги, ведущей к какому-то захолустному домику, имевшему, на удивление, огромные размеры. Солнце еще не вышло из-за горизонта, и в этой рассветной дымке виднелась проваленная крыша, служащая приютом для летучих мышей.

– Это точно здесь? – глухо спросила дочь графа, когда они подошли к самой двери.

– Да, дом под номером 15, – над крохотным окошком висела выгоревшая, пыльная дощечка с почти вытертыми цифрами. Перекрестившись, Амбруаз постучал. На несколько секунд воцарилась трепетная тишина, но потом ее нарушил противный, словно царапанье кошачьих ногтей, сдавленный, хриплый голос:

– Входите, – француз слегка толкнул тяжелую дверь, и та, словно по мановению волшебной палочки, с легкостью открылась. Но впереди была лишь темнота… Окна, завешанные темной тканью, не пропускали уличного света, и старуха, сидя прямо перед входом, казалась призраком во мраке. Чья-то костлявая, морщинистая рука зажгла свечу, что озарила стол и сидящую за ним гадалку. Сгорбленная, с седыми, редкими волосами, собранными в пучок, Разан вполне напоминала злобную колдунью. Но волосы были лишь ничтожеством по сравнению с лицом, от которого кровь застывала в жилах. Огромные, темно-карие глаза казались нечеловеческими на худощавом, длинном лице с впалыми, почти белыми щеками. Полное отсутствие бровей и ресниц подчеркивали темно-алые язвы, разбросанные по лбу. Крючковатый нос, узкие, сухие губы и острый подбородок заканчивали эту неблагоприятную картину. Но, видно, ведьма пользовалась неплохой репутацией в этом районе, ибо разложенные карты и еще горячий воск в воде говорили о недавнем посетителе.

Гадалка улыбнулась, обнажив зубы, вернее, их полное отсутствие. Дверь вдруг с грохотом захлопнулась.

Пытаясь справиться с нахлынувшей паникой, Амбруаз вежливо проговорил: – Доброе утро, предсказательница Рамла, – старуха показала на стулья, и когда путники подошли к ним, хрипло прошептала:

– Лишь девушка, – закутанная с головы до ног в черную чадру, Вивиана испуганно посмотрела на Джамиля, и, уловив едва заметный кивок головы, покорно присела на стул, сцепив похолодевшие руки на коленях. Старуха несколько минут молча рассматривала гостью и только потом громко приказала: – Дай ладонь, – Вивиана вздрогнула, когда ледяные пальцы гадалки заскользили по ее руке: – Красота, молодость, уверенность, отвага – ты словно цветок, собравший в себе все эти качества. Ты уничтожила опытного садовника, который собирался сорвать тебя и растоптать. Он поглотил яд собственной пыльцы.