Анатолий Гурский - Лики земного родства (сборник)

Да так спешно, как будто получил вызов на поимку преступника. На резкие действия участкового не успел толком настроиться не только хозяин – даже сторожащий своих молодых подружек откормленный гусак. Уже беззаботно вздремнувший у входа в шалаш, он едва не попал под милицейский сапог. Просто вовремя «выпорхнул» из своего первого после нервного гусиного дня сновидения и с полузакрытыми глазами беззвучно отклонился набок. Но вот другая офицерская нога всё же зацепилась за это пушисто-белеющее в темноте тело и с неприличными для власти словами испуганно откинула его дальше. Оскорблённый лейтенантом гусак тоже злобно взмахнул крыльями и хотел было дать ему мужской сдачи. Но тут уж выскочил к ним и без того растерянный хозяин. Дрожащей рукой нащупал на стенке электровыключатель и, пытаясь быть в образе шутника, залепетал:

– Вы шо, случаем не погостевать решили у меня или как, уважаемый участковый?

– Не случаем, а по службе я, – покосился тот на застывшего в позе готового к бою гусака. – А вот насчёт «или как» ты не ошибся, смекалистый гражданин. Очень хочется посмотреть на последнего самогонщика нашего образцового села… Так что не стой, как под стрелой, а веди… веди в избу.

– Да шо вы… как же… почему я-я-я? – забормотал и сочно шмыгнул носом хозяин.

При этом ещё выше подтягивая и так почти подпирающие грудь вытертые временем брюки. Оба на миг замолчали, слыша лишь недовольный говор разбуженных гусей. И лейтенант подтолкнул невесело встречающего усача вперед. А когда переступили порог кухни, почти воскликнул:

– Куда я попал?! Да у тебя тут как у киношного Штирлица. И рюмашка с картошечкой, сальцем. И полумрак для думок душевных. Только вот вместо его камина почему-то самовар того времени стоит.

– А я того… шоб чайком вот побаловаться, – опять пошмыгивая красноватым носом, попытался тот отвести внимание участкового хотя бы от «булькающей» паром фляги.

– Чаёк-то, к твоему сведению, гражданин самогонщик, даже в этих краях всегда был д-д-другого цв… цвета! – начал труднее справляться с говорливостью своего языка и слегка пошатнулся в равновесии лейтенант. – И ч-ч-ай-то… чаю такая з-з-закусь не нужна… Или у тебя другой? Давай попробую.

«Так выходит, шо он тоже уже клюкнул, подшофе», – подумал хозяин и слегка вдохновлённый этим разлил по рюмкам набежавший в кружку первач. С хитрецой, конечно: ему – под завязку, а себе – вдвое меньше, «шоб быть трезвее».

– Ф-ф-фу, какая гадость тёплая! – перекосившись в лице, спешно хватанул прямо пальцами кусочек сала участковый. Прожевал и добавил: – Так не пойдёт, гражданин… Луч-ч-чшее в районе село… Даже к фермам ас-с-сфальт. Комбайны амер-р-риканские, к-к-коровы из Австралии, птицефаб-б-брика немецкая… К-к-кафе, джипы, банкоматы и… твой с-с-самопал впридачу? Не-а, с-с-составляю протокол ад-мнарушения, т-т-точка!

Вновь побледневший от этих слов хозяин задёргал руками, зашмыгал носом и с виноватостью кота, только что укравшего с их стола часть закуски, опустил глаза. Но тут же поймал себя на мысли: «Да не менжуйся ты, участковый-то уже почти готов, поухаживай за ним ещё маненько». Сдержанно улыбнулся такой внутренней подсказке, наполнил уже слабеющим самогоном рюмки и нарочито просящим голосом произнес:

– Твоя правда, товарищ лейтенант! Потому признаюсь сейчас только тебе, зуб даю… Тут такая подляна, шо угораздило меня появиться на свет в аккурат в годовщину той ленинской революции. За то и нарекли Октябрём, по батьке Ивановичем. ей вот завтра 90 исполняется, а мне 65 годков. Ну и решил попраздновать, так сказать…

– Ну, ты экземпляр, Октябрь Иванович… почти ис-с-сторический! – от неожиданности даже трезвея, перебил его участковый. Подумал немного на столь непривычную для себя тему и стукнул донышком пустой рюмки по столу: – Наливай! За твой день рождения, живой п-п-памятник октяб-б-бского пер-р-рворота!

Когда же осушил и эту «тару», откинулся на стенку и чуть не задел сапогом работающий по необычному профилю самовар. Соскользнул спиной по извёстке на топчан и, уходя в подхрапывающий сон, заключил:

– Ладно… штраф-ф-фовать не буду, а п-п-продукт твой коф-ф-фискую!

Озадаченный поведением незваного гостя хозяин мысленно улыбнулся: «Какая ж нелёгкая у них служба-то, прям на износ». Облегчённо вздохнул, утирая мозолистой рукой пот с лица, и на миг задумался. То, что его не станут срамить в самый юбилей документально, это уже полдела. А вот как бы ещё и сохранить так нужный на завтра самогон? Посмотрел почему-то на кота, лениво отошедшего от милицейской фуражки к стоящему поодаль ведру, и оживился неожиданной мыслью. О так называемой и близкой для него «торговой пересортице».

Едва закончил эту пропитавшую всю комнату сивушным запахом работу, как начал подавать признаки просыпания лейтенант. Октябрь Иванович спешно провёл задуманные манипуляции и вернулся к гостю. Шмыгнул синевато-красным носом и предложил ему «покемарить здеся уж до утра». Но тот глянул на часы и спохватился:

– Да ты что! Моё дежурство уже закончилось… Давай свой продукт.

«Не забыл-таки, кровопийца!» – мысленно воскликнул хозяин и, подтягивая без нужды брюки, с нарочитой гримасой обиды кивнул на дверь:

– Там, на выходе из шалаша… поставил, шоб остужалась.

Не до конца взбодрившийся участковый отодвинул его рукой и первым вышел из комнаты. Тот ещё не успел сзади включить свет в тёмном проходе, как всё время выжидавший за дверью гусак с шипением вытянул вперёд шею и с вздыбленными крыльями кинулся к лейтенанту.

– Кга-га-га… г-г-гад ты сапожный! Думаешь, раз власть, то и обижать всех нас можешь, га-га-га-а-а?! – хватанул его что есть силы за галифе и потащил к гусиной стайке. Мол, погогочите теперь и вы над этим смельчаком.

Тот от неожиданности попытался отскочить в сторону и споткнулся у самой пятилитровой баклажки. Растерянно зацепил её за ручку и почти на полусогнутых, поправляя другой рукой фуражку, матерно ринулся на улицу. Из наиболее приличных слов хозяин с гусаком только и услышали от него:

– … люблю твою мать, Октябрь, вместе с революцией той, гусями и самогоном. Всех вас… оптом и в розницу!

«Насчёт последнего-то, шо в баклажке, ты молоде-е-ец. Сделал, как я захотел», – весело подумал хозяин вслед шмыгнувшему за калитку лейтенанту.

Вернувшись на кухню, устало присел на топчан и словно ушёл за границу сновидений. Даже супруга не стала спозаранку будить: пусть, мол, вдосталь отдохнёт хотя бы в день своего юбилея. Накинула на себя рабочий халат и первым делом решила подоить их кормилицу-корову. Глянула на место, где стояло ведро, и удивлённо пожала плечами: «Не подарил же он его этому галифэшнику». Огляделась вокруг посапывающего мужа и вышла в шалаш.