Александр Цыпкин - О любви. Истории и рассказы

Однажды после полдника, когда распорядок предписывал нам расходиться по кружкам и спортивным секциям, я шел в сторону нашего отряда и увидел ее. Под березкой сидела моя Оля и горько плакала. Я подошел и молча сел рядом. Заглянул ей в глаза и предложил свою рыцарскую помощь. Оля рассказала мне трагическую историю: вчера ее посвятили в тайну проживания раненого воробья и позволили поучаствовать в обрядовом оказании ему очередной помощи. Оля отказалась от своего кусочка хлеба за обедом и от булочки за полдником, превратила все это в крошки для воробушка. Она ухаживала за воробьем, даже поплакала над ним. А сегодня после тихого часа девочки обнаружили воробья, проткнутого насквозь ржавым гвоздем прямо у себя домике.

– Они все думают, что это я сделала, потому что это случилось после того, как мне его показали, – горько плакала Оля.

Мне было ясно, что гвоздя у Оли не было. Даже сама мысль об убийстве была абсолютно невозможна для симпатичной девочки двенадцати лет с благородным профилем. Но как в этой ситуации избежать пионерского суда Линча? Где найти аргументы в ее защиту?

Мои размышления прервал отдаленный гул голосов: Олю шла бить целая толпа горящих праведных гневом девчонок и примкнувших к ним мальчишек из нашего и соседних отрядов. Я взял ее за руку и потянул за собой. Мы побежали. Возле качелей я увидел двух своих приятелей: Шурку и Лешку. Вне спортивных площадок они видели во мне лидера.

Я тут же придумал план операции по спасению Оли: Лешке поручил бежать с ней через дыру в заборе лагеря – туда мало кто решится за ними последовать, – а мы с Шуркой примем бой. А уж потом сообщим о ситуации вожатым. Мне пришло в голову, что девочкам очень важно всегда быть чистыми и красивыми, даже во гневе, – эту их слабость я и решил использовать в своей стратегии.

Мы спрятались за угольной кучей возле одного из корпусов. Когда толпа разъяренных девочек и их поклонников приблизилась, мы с Шуркой кинули в лужу перед ними по огромному куску угля. Грязная волна обдала с головы до пят всю группу жаждущих расправы, и мы тут же устранили две трети противников. Дальше большая часть девочек убежала в слезах менять платья, а наиболее принципиальные и суровые стали нас бить. Потом нас, конечно, разняли, отругали, вызвали на совет дружины и развели по корпусам.

В тот день после ужина была дискотека. Мы с Шуркой не ходили на танцы и просто проводили время в разговорах на пустующем в это время первом посту – будочке у ворот лагеря, через которую по выходным давали свидеться с родителями. Мы молча сидели. Шурке в драке сильно вывернули руку, мне разбили очки, и вообще поколотили нас изрядно, но мы были горды собой. Вожатые не дали нашим действиям оценки, но у меня было ощущение, что мы приняли верное решение. И вдруг… Я увидел Олю… Она шла к нам по дорожке от столовой.

Я заметался. Когда на меня несколько часов назад двигалась агрессивная толпа, я был полон решимости, а сейчас просто не знал, что делать. Она приближалась, и я опустил голову. Шурка мои метания почувствовал и сделал мудрый ход: поднялся и молча, чуть хромая, стал удаляться от первого поста. Оля подошла и села рядом. Наверное, это был первый случай, когда я почувствовал женскую энергетику. Более эротической сцены в моей жизни я не помню.

Оля повернулась, положила голову мне на плечо, уткнулась в меня носом и почти шепотом произнесла:

– Больно было?

Браво соврать я не смог, меня трясло от эмоций. Она провела своим носом по моей щеке, прошептала:

– Спасибо тебе!

И поцеловала меня в щеку. Коротко. Очень коротко и очень нежно.

Этот миг я помню совершенно отчетливо до сих пор: стояла июльская жара, и мы с девчонками отправились на «купалку» (так назывался пляж на нашем озере). Мы шли по песчаной дороге, уже издали были слышны возгласы купающихся. Вдруг я услышала голос – он отозвался в груди, и сердце бешено заколотилось. Это было совсем новое, непонятное чувство.

– Чей это голос? – спросила я подруг.

– Ты что, ничего не знаешь? Леха же вернулся!

С Лешкой мы ходили в детский сад. Маленьким я его помню смутно, помню только, что мы играли в «войну»: мальчишки арестовывали девчонок, закрывали их в сарае и там «пытали». Меня туда Леша почему-то никогда не пускал. Сейчас, когда я слушаю магнитофонную запись моего голоса, когда мне было лет пять или шесть, удивляюсь: неужели тогда у нас были какие-то чувства друг к другу?

– С кем ты будешь танцевать завтра на утреннике? – спрашивают меня. И я недоумеваю:

– Как с кем? С Лешкой, конечно.

Потом мы пошли в первый класс. Через два года родители увезли Лешу далеко, в другой город. Я не помню, чтобы это меня как-то обеспокоило, я вообще ничего из того времени не помню. И вдруг этот голос… Купаться я не пошла…

Мы встретились снова в сентябре, когда пошли в пятый класс. Лешка опять учился с нами. В октябре я пригласила всех одноклассников на день рождения, пришел и ОН. Подарил мне большую куклу и предложил дружбу. Между нами была необычная дружба, а может и обычная, я не могу об этом судить даже сейчас, когда я уже зрелая, умудренная опытом женщина.

Мы вместе ходили в музыкальную школу, где я играла на фортепиано, он – на гитаре, были солистами в хоре. У него прекрасный голос, талант от Бога! Потом шли в спортзал, играли в баскетбол, и он провожал меня домой. Я была диковатой: мы шли на расстоянии, я не разрешала ему даже держать меня за руку. В общем, как раньше говорили: гуляли «как пионеры».

К седьмому классу все изменилось. Лешка резко повзрослел, стал любимцем компаний, потому что играл на гитаре, пел, и его обожали девчонки, часто даже старше его. Он ходил на дискотеки, в походы с ночевкой, гонял на мотоцикле, знал толк в моде, и его интересы не совпадали с моими. Я жила с бабушкой, была отличницей, сидела дома за уроками и всякими «глупостями» не занималась. Он делал мне замечания по поводу прически и одежды, мне было обидно, но я прислушивалась к его советам. Потом Лешка занял первое место на всероссийском конкурсе юных исполнителей, его взяли без экзаменов в Гнесинку. Он уже написал заявление, но отец запретил, считая, что быть певцом – несерьезно. И он поступил серьезно – после восьмого класса уехал в другой город, стал работать.

К десятому классу у меня было много поклонников – ценителей «чистой красоты». Вообще, я была бойкой, дерзкой, смелой девчонкой (только при встрече с Лешей все это куда-то девалось). После школы я поступила в педагогический на заочный и работала в школе пионервожатой.

Потом у нас начался период странных отношений. Как только я привязывалась к кому-нибудь серьезно, на горизонте нежданно-негаданно появлялся Лешка и расстраивал мои отношения. Было ощущение, что он всегда держал меня в поле зрения и неукоснительно следил за тем, чтобы в моей жизни что-то впервые случалось только с ним!