Галия Мавлютова - Последний час декабря (сборник)

– Два года. Я… раньше в Москве жила.

– И сюда переехали? – Олег отчетливо удивился. – Из Москвы, города нереальных возможностей? Сбежали от суеты?

– Так получилось. – Вите он нравился, но не хотелось ничего объяснять. – Вы ведь тоже здесь.

– Я в основном на Нижний работаю, тут-то рукой подать. И мне здесь неплохо. Воздух чище, несмотря на завод. И люди хорошие.

Товарняк тянул мимо вагоны, грохочущие на стыках, тянулся бесконечной коричневой гусеницей.

– Люди хорошие, – согласилась Вита. – Вы… послушайте, если я вас… обременяю… – Ей все время казалось, что она его втянула в свои робингудовские дела, а этому симпатичному постороннему человеку вовсе не это было надо.

А что ему надо?

Олег постучал пальцами по рулю и сказал задумчиво:

– Все-таки современная жизнь сделала из нас очень подозрительных людей… Слушайте, Вита, давайте проясним дело. Мне их, этих старичков, жалко не меньше вас. И мне правда нечего делать сегодня. И вы мне нравитесь. И я не разорюсь на мандаринах. Судьба – штука хитрая, ее надо слушать. Если уж я не сижу в отеле на склоне Альп и не жду выхода на трассу, а тут с вами ищу, кто пакет потерял, давайте искать… задорно. Поиграем в Деда Мороза и Снегурочку или просто отнесем им это все… Вы, кстати, помните, что было в пакете? На случай, если найдем владельца.

– До последнего фрукта, – поклялась Вита, которой стало очень весело.

Может, и правда так бывает в современном мире. Может, бывает, что ты от тоски и желания как-то улучшить мир идешь тридцать первого декабря разносить подарки незнакомым людям. Может, бывает, что случайно встреченный в ночном супермаркете хмурый человек вдруг улыбается тебе и говорит: давай вместе. И тоска немного отступает.

В магазине они закупились основательно и с запасом. Вита решила, что гулять – так гулять, и сунула в каждый пакет, кроме того, что шло по списку, дополнительные «бонусы», как назвал их Олег. Кому-то – упаковку шоколадных конфет с весело щурящимся Дедом Морозом, кому-то еще колбасы, кроме краковской, кому-то – баночку меда. Вите хотелось скупить весь магазин, однако здравый смысл подсказывал, что даже вдвоем с Олегом они это просто не утащат.

Они вернулись к старым домам и пошли по квартирам. Где-то не открывали, где-то оказывались молодые семьи, где-то сразу несло алкогольным духом. А где-то дверь немного приоткрывалась, и тогда Вита начинала говорить. Она говорила, а Олег молчал, просто стоял за ее спиной, и Вита все время чувствовала его теплое, живое присутствие.

На середине третьего по счету дома пакеты закончились, а хозяйка того, самого первого, осевшего теперь в другой квартире, так и не нашлась. Но это было уже не настолько важно. Вита видела, как светятся глаза стариков, когда им протягивали подарок. Во время второго заезда в супермаркет Олег снял с полки две новогодние шапки и красную нахлобучил на себя, а синюю молча протянул Вите. Открывать стали охотнее.

К концу четвертого дома «пионеры» перешли на «ты».

К середине пятого, густонаселенного, поехали в супермаркет снова – и обнаружили, что сгущаются сумерки.

Фонари, золотые глаза драконов, только приоткрывались, светили бледно, и от этого казалось, будто засыпанная снегом улица дремлет. Машин у магазина было немного, большинство людей уже сидело дома и смотрело телевизор – что там показывают? Опять «Иронию судьбы»? И можно посмотреть, почему нет…

Вита и Олег натаскали в машину побольше, сели и некоторое время просто сидели, никуда не ехали.

– Слушай, если тебя все-таки где-то ждут в гости, езжай, – сказала наконец Вита. – Я сама закончу.

– Нигде меня не ждут, – пробормотал Олег. – В смысле, могу к друзьям поехать, но они не обидятся, если не приду. А тебя?..

– Меня тоже не ждут.

– Мне кажется, мы с тобой немного ошибаемся, – сказал Олег, заводя машину. – Кое-кто нас ждет, хотя и не знает об этом. – И он указал на заднее сиденье, где громоздились не влезшие в багажник пакеты с мандаринами и краковской.

К последней двери подошли в восемь вечера.

До того снова были лестницы, шуршание полиэтилена и непрерывное изумление в глазах. В одной квартире пожилая семейная пара усадила «пионеров» пить чай, в другой старичок долго благодарил, да так, что просто уйти оказалось неловко. Где-то отказывались, и приходилось уговаривать, где-то уговаривать не нужно было вовсе, да и пакет вроде не пригодился бы, но Вите было не жалко. Какая разница, кто как живет. Какая разница, есть ли у этих людей дети, внуки и достаток. Если у нее имеются пакеты, вокруг новогодний вечер, а рядом сопит замечательный лыжник-альпинист, так приятно побыть Снегурочкой.

Несколько дней назад Вита с грустью представляла себе тридцать первое декабря и следующие за ним каникулы, тянущиеся, как приклеившаяся к подошве жевательная резинка. Вита с некоторых пор не любила новогодние праздники, когда вся жизнь в необъятной стране сводилась к ничегонеделанию, замирала, чтобы медленно и нехотя войти в колею после десятого. И вдруг оказалось, что уже восемь часов, а ей совсем не грустно. Ей легко и немного тревожно, как бывает, когда разделась до купальника на берегу июньской речки, стоишь, ежишься под ветерком и пробуешь ногой воду – теплая, нет?..

Последняя дверь, как и предыдущие, ничего особенного собою не представляла. Олег позвонил, и ему открыли.

– Заходите, – велела без всяких приветствий стоявшая на пороге пожилая женщина и, не дожидаясь ответа, двинулась в глубь квартиры. Олег и Вита переглянулись.

– Зайдем? – предложила она нерешительно. Он кивнул и двинулся первым.

Здесь жили, как бы сказала Витина мама, бедненько, но чистенько. Ковер с оленями на полу, фотографии на стенах – черно-белые и новые, цветные, неожиданно много. Елочка, переливающаяся гирляндовым хрустальным светом, – крохотная и настоящая. Круглый стол посреди комнаты накрыт, что-то томится под салфеткой, что-то подфыркивает паром из кастрюльки.

– Садитесь, – пригласила женщина; видно было на свету, какие у нее глаза за стеклами очков – светло-зеленые, словно бутылочное стекло. – Целый день ходите и не поели небось.

– Откуда вы знаете, что мы ходим целый день? – спросил Олег с подозрением.

– Молодой человек, я не слепая. Из окна прекрасно видно, как вы шастаете. А я тут всех знаю, а вас не знаю. Я и позвонила Маргарите Валериановне из второго дома. Маргарита Валериановна поведала мне, что вы зачем-то принесли ей мандарины и краковскую, которую она совсем не любит, зато очень любит шоколад, который вы ей тоже принесли. Поэтому мы с Маргаритой Валериановной посовещались и сделали предположение, что до меня вы тоже дойдете. А я вас без ужина не отпущу. Садитесь.

Вита, которая слушала краем уха и с любопытством разглядывала фотографии, вдруг обнаружила, что на них много детей. Очень, очень много детей, гораздо больше, чем может быть у этой женщины в ее «хрущевской» квартирке.