Лариса Теплякова - Ключи к чужим жизням

– Хорошо, деточка, хорошо, – защебетала Жанна Ивановна, ставя тарелки на поднос. – Мы, Марьяночка, у себя в комнате пообедаем. Знаешь, дорогуша, начался потрясающий фильм по телевизору. Посмотри и ты. А ещё должна тебе сообщить, что сегодня мы с Сержиком открыли для себя прозу Леонида Бородина. Совершенно чудно излагает. Я дам тебе прочесть. А что ты в салат добавила? Брынзу? М-м, чудно! Вите отложи побольше пирожков. Ну, все, деточка. Я пошла кормить своего Сержика. Брось мне на поднос салфеточек, а то мне самой уже не дотянуться. А что Димочка? Рисует? Вот и умничка.

На маленькой кухне все было под рукой. Марьяна выдвинула ящик буфета и извлекла бумажные салфетки. Жанна Ивановна, словно японская гейша, с большим подносом в руках мелкими шажочками направилась к любимому супругу.

Жанна Ивановна часто культурно просвещала свою дочь подобным образом. Она сама стала читать много журналов и книг, умиляя этим Сергея Николаевича. Он мог обсуждать с женой прочитанное неторопливо и обстоятельно. Их роман имел литературную основу, а отношения развивались гармонично вопреки обстоятельствам и возрастной разнице.

Виктор вернулся после четырех часов дня. Он тщательно вымыл руки, обнял жену позвал на кухню сына. Марьяна присела за стол со своими мужчинами. Вся семья редко собиралась одновременно. Виктор и Сергей старались не докучать друг другу. Они были совершенно разными людьми. Виктор позволял себе громко разговаривать, а Сержик любил тишину. Конечно, это было не самое главное их различие. Противоречий существовало гораздо больше, но их не выпячивали и не выносили для общего обсуждения. В этом не было смысла. Худой мир, несомненно, лучше бесполезной ссоры.

И все же квартирный вопрос в семье стоял очень остро. Все надеялись когда-нибудь разъехаться. Каждый из мужчин обещал своей жене разрешить эту наболевшую проблему по-своему. Имелось в виду, что Сержик в скором времени завершит какую-то важную научную книгу, и ему выделят однокомнатную квартиру, как гонорар. Виктор же был свято уверен, что Родина не забудет своих воинов-интернационалистов, которые почти мальчишками были заброшены в афганские горы. Пройдя ужасы той войны, наглотавшись пыли и песка в чужих краях, получив ранения, он был убежден в своем праве на отдельную жилплощадь.

Приходилось надеяться и терпеть. По вечерам было ещё ничего, вполне сносно. А по утрам все суетливо кружили по душному пространству между ванной и кухней. Вещи и люди находились в тесном вынужденном соседстве. Обретаясь вместе, каждый драматически ощущал свою отдельность. Даже Димочка. Каждый в душе гордился своей индивидуальностью. Кроме Виктора. Он хотел иметь нескончаемую сопричастность со своей женой Марьяной. Но, увы, он не всегда понимал её.

Веселые гости в доме стали редки. Их было попросту негде пристойно принять. Кухня едва вмещает троих. У Жанны Ивановны и Сержика все завалено книгами. В комнате молодых полно игрушек, коробок с лекарствами и даже есть трехколесный велосипед. По всей квартире там и тут расставлены банки с вареньями к зиме. Так что общение с внешним миром происходило по телефону и вне дома. Для Марьяны очень важными были её отношения с подругами. С ними она отводила душу. Самых близких у неё было две – Светлана и Анна.

Они сблизились давно, еще в подростковом возрасте. Учились девочки в разных школах, но их с ранних детских лет водили в одну танцевальную студию. С танцами лучше всего выходило у Светы, зато училась она неважно в отличие от подружек. Они вообще были мало схожи характерами, но их трепетная привязанность росла год от года. Даже среди семейных забот Марьяна помнила о подругах и, немного освободившись, обычно звонила по телефону безо всякого повода, чтоб соприкоснуться душами.

В то воскресенье Марьяна набирала номер Светланы уже два раза, но муж подруги, Олег, спокойно отвечал, что Светланы нет, и вернется она нескоро. Марьяну разбирало элементарное любопытство, и тихонечко сосала тоска. Где же проводит свой выходной Светлана? И почему сама не позвонит ей? Марьяна всегда удивлялась тому, как разнообразно и насыщенно позволяет себе жить Света. Со стороны кажется, будто ей все удается играючи. Всего, правда, Марьяна не знала, но смутно догадывалась. Подруга доброжелательна, отзывчива, но всегда окружена легкой дымкой тайны.

Виктор занимался с сыном. Молодой папа не жалел своего свободного времени на Димочку. Виктор был очень хорошим отцом, а это значит, что он умел запросто нырять в детство и органично пребывать там вместе с сыном. Они сообща уже две недели собирали точный макет крейсера. Димочка обожал мелкую, кропотливую работу. У него проявлялось недетское терпение, и даже таланты. Для дошкольника он уже хорошо рисовал, выбирая темой для картин сложные технические конструкции и прописывая их детально. Димочка хорошо лепил из пластилина под увлеченным руководством заботливого отца. Они создавали свою миниатюрную эскадрилью самолетов. Несколько пластилиновых аэропланов уже стояли в большой картонной коробке из-под зимней обуви.

Марьяна смотрела на белесую макушку своего худенького мальчика, и внутри у неё все плавилось от любви к хрупкому, болезненному умнице-сыну. Пожалуй, этот не по-детски серьёзный человечек еще крепче удерживал Марьяну подле мужа, скреплял их брак смыслом своего существования и вызывал в родителях сильные чувства.

Марьяна набрала телефонный номер Ани, второй своей подруги. Та оказалась дома. Поговорили о житейских пустяках. Обсудили скучный осенний день и себя со своими заботами в этом отрезке бытия. Обе подивились, где же пропадает Светланка.

– И Олег почему-то не знает, где она, – сообщила Марьяна Ане. – Разве такое возможно?

– Завтра вызнаем. Попытаем с пристрастием, – пошутила Анна. – Может, к матери зашла. Может, к Марине, парикмахерше. А, может, по магазинам бегает. Ты ведь знаешь её – такая непоседа! Никакая погода не удержит. Ну, до завтра?

– Магазины уже закрылись, а многие и вовсе сегодня не работали, – педантично заметила Марьяна в заключение. – До завтра.

Каждое утро мне необходимо увидеть своего сына. Я частенько возвращаюсь домой, когда сын уже спит, поэтому на следующий день стараюсь готовить ему завтрак сам. Начало дня – наше с ним время. Этот мальчик, Листов Паша, удивительно похож на меня самого, Александра Листова, в его возрасте. Мои детские фотоснимки достоверно подтверждают это сходство. По утрам я стремлюсь осторожно приникнуть к его миру детского восприятия действительности, нам, взрослым, уже недоступному. Мы там уже гости.

Утро – прекрасное время для общения. Дневные, суетные заботы дня ещё не давят на психику, не калечат её. Мой сын распахивает голубые глаза и мгновенно подключается к каким-то особым энергетическим каналам мироздания. Он в ожидании чудес и приключений. Павлуша великодушно впускает меня в свою Страну детства. Я подключаюсь к Паше, и вместе мы, Листовы, готовы к свершениям. Утром легко верится, что все получится.