Евгений Сивков - Чувства

«Господи, да что это со мной? У них здесь водка какая-то особенная, что ли?» – пронеслось в голове ошалевшего от внезапно нахлынувшего счастья Коптюхина.

И тут он понял: с его души свалился огромный чудовищно тяжёлый камень, который непрестанно давил на него долгие годы.

«Вау, я ушёл от Никсы, как колобок ушёл, как Винни-Пух улетел! – лицо Андрея исказила широченная улыбка, – Один, совсем один… нет, не один. Мы с Алинкой! Вот оно, счастье. Алинка рядом, а ещё рыбалка. Там, говорят, такие меч-рыбы водятся!»

«Алинка, рыбалка, – снова и снова проносилось в сознании Андрея, – надо будет девушку приобщить к этому делу. Жалко, она не узнает, что такое зимняя рыбалка, Уругвай – это вам не Россия. Ну, ничего, я ей расскажу. Вот вырастет она побольше, сядем мы с ней вечерком у бассейна… или у камина… у камина с бассейном, и я ей напомню, как здорово у нас на реке зимой было рыбачить».

«Каждую зиму у нас в посёлке по паре человек тонуло. Посреди реки, конечно, лёд толстый, а вот в заводях у дальнего берега даже в январе можно провалиться. А мы за шукой как раз туда ездили. Нужно осторожно маршрут прокладывать. Как-то весной был случай. Тепло уже. Промоины. А у нас на обратной дороге кишкотряс заглох. Гришка с приятелем чинит, а я на разведку вперёд пошёл, ледок проверить. Метров через двести у развилки накатанных дорог решил прилечь отдохнуть. Тепло уже, солнышко, благодать! Вижу, едут. Останавливаются: “Что случилось, зачем лежим?” На льду взаимовыручка нужна, рыбак рыбака без помощи никогда не оставит. “Так, отдыхаю”. Слезли. Достали. Лежим. Наливаем. Солнышко светит, благодать, водочка – как к себе домой заходит. Едут. “Всё нормально?” Слезли. Отдыхают. Приезжие городские в кишкотрясе смотрели-смотрели, как местные водочкой разговляются, – не выдержали, тоже достали и прилегли. Когда через час Гришка кишкотряс починил и к месту привала подъехал – на лежбище уже человек двадцать таких речных котиков обнаружилось! Очень мне та рыбалка запомнилась».

Коптюхин приоткрыл глаза и посмотрел на дочку. Та увлечённо рассматривала картинки с кроликами. Андрей заказал стюардессе новую порцию водки и продолжил мысленную беседу с повзрослевшей дочерью у камина рядом с бассейном.

«Ты вот, дочь, всё говоришь: снегоход, снегоход. Снег-то сама хорошо помнишь? А ведь зимняя рыбалка – это тебе не горнолыжный курорт. Поэтому я считаю – только кишкотряс! Если нормальный человек раз в жизни глупость сделает и возьмёт для зимней рыбалки снегоход – он всегда привяжет к машине сзади верёвку метров двадцать длиной. Снегоход под лёд камнем уходит, не все спрыгнуть успевают. За верёвку его потом вытащить можно. А кишкотряс – смотри, шины какие – в проруби, как сам знаешь что, болтается. Я за семь лет два раза проваливался – все живы-здоровы. Причём один раз в январе температура была ниже двадцати. Протока, там ручей в реку впадает. Вода парит, мы по полынье плаваем. Смотрю – стульчик рыбацкий уронили. А вода прозрачная – я удочку забросил и с глубины метра в два стул зацепил и вытащил. Делали эти машины местные умельцы. Была на “Спортмаше” попытка их в серию запустить, но не пошли как-то кишкотрясы. А местные их из бросовых деталей собирали. Двигатель от “Планеты” или “Юпитера”, задний мост обычно от “Москвича”. Камеры только от МАЗа или КамАЗа. Для обмотки шин клиновидные ремни с комбайнов снимают. Транспортёрная лента тоже пойдёт. Ну, тебе, девочке, это понимать особо и не надо».

Эйфория потоком заливала сознание Андрей, он всё глубже погружался в воспоминания о счастливых моментах своей рыбацкой жизни.

«Нет, русалок из проруби доставать не приходилось. И барракуды у нас на реке не водились. Мой рекорд через лунку – шука около шести килограммов. А ещё у нас случай был. Флаг на лунке раз пять поднимался. Подбегаем – нет рыбы. В шестой раз Либерман первым до флага добегает, тащит. Поймал! Багром шурует в проруби. Подходим. Вдруг Витька (ты его не помнишь, килограммов под сто двадцать мужик), прыгает от проруби, как Бруммель на Олимпиаде. “Там рука! Ребёнок утонул!” Вытащили. Оказалась ондатра. Это она пять рыб у нас сожрала, а потом в леске запуталась. Её тащат, а она задними лапами в края лунки упирается. И лапы у неё голые, действительно на детские ручонки похожи. Вытащили, а она по льду носится, как пёс цепной, только на леске, своего обидчика Либермана за ноги укусить норовит. Прижали её общими усилиями ко льду и консилиум устроили. Кто-то убить вредную тварь предложил. Но большинством голосов коллегия присяжных животину оправдала. Леску отмотали, выпустили, а она снова на нас бросается! Еле в лунку ондатру эту бешеную обратно запинали. Но всё равно не обидели, не покалечили зверушку. Мы же не охотники-живодёры, чтобы теплокровных братьев меньших жизни лишать. А рыба – холодная, склизкая, её не жалко. И Веронику – не жалко… Я тебе потом всё объясню, почему мы больше с мамой не живём, когда ты совсем взрослая станешь. Ведь нам с тобой правда хорошо? Лучше не бывает… лучше не бывает… не бывает».

Алиса оторвалась от чтения и посмотрела на Игоря.

– И что? Где здесь доказательства?

– А вы дочитайте. Пока вы находитесь в точке, когда мы с Маргаритой Терентьевной сняли ник эмоций. Это были чувства счастья и свободы. Блюдо удалось на славу; хоть и материал был не первый сорт, а значит, и вкус счастья подкачал. Но сейчас не об этом, вы дочитайте.

Алиса перевернула страницу. Там она обнаружила коротенький текст.

«Самолёт сильно тряхнуло.

Связь с «Боингом-747», совершавшим перелёт по маршруту Москва – Монтевидео, прервалась, когда самолёт подлетал к Азорским островам.

Среди прочих следов крушения спасатели обнаружили размокшую иллюстрированную книгу про декоративных кроликов.

Серёга так и не получил открытку из Уругвая».

– Теперь вы понимаете? – Игорь Александрович смотрел в глаза Алисы с надеждой на прощение.

– Кажется, да, – протянула она, закрывая тетрадь. – Получается, вы это знали и поэтому…

– Именно так, моя дорогая, именно так. Я не просто знал, вернее, не это знание послужило отправной точкой. Наш блестящий бизнесмен должен был распроститься с жизнью за десять лет до этой катастрофы. Судьба уготовила ему тоже катастрофу, но только автомобильную. Но мне он был нужен, и я позволил ему пожить, я воспользовался случаем. Правда, для него это особо ничего не поменяло, но всё же десять лет жизни, согласитесь, это щедрый подарок. И в судьбе его я ничего особо не испортил.

– Хорошо, я уловила мысль. Конечно, доказательств его неминуемой смерти десять лет назад у нас нет, и придётся поверить вам на слово, но даже так я стала думать о вас лучше. Хотя, знаете, вы же могли спасти его и в этот раз.