Сергей Каратов - Тайны тринадцатой жизни

– Понимаю, но я умею сдерживать свои эмоции.

– Какая необходимость сдерживать? Через это, вообще, можно в полном вакууме оказаться.

– Может быть, ты и прав.

– А если мы сейчас пойдём в ресторанчик, да примем на грудь, да махнём куда-нибудь, то я стану трижды прав! – подытожил разговор Смычкин.

Охапкин в юности принимал участие в Старокачельских соревнованиях на лучшего едока. Таковые предпринимались в былые времена только в частном порядке. А нынешние инициативы нередко подхватывались руководством Старой Качели и становились общественными, с привлечением спонсоров и огромного количества желающих принять участие в очередном развлекательном шоу. На этих мероприятиях всегда можно было чем-то поживиться, на что-то поглазеть, тем более, что в Старой Качели уважение к труду перестало быть нормой общественной морали, а, значит, чем больше праздников, тем веселее жить.

В ту пору спор едоков вёлся на мясные беляши. В студенческой столовой они стоили по две шкробы за штуку. После лыжных гонок на 10 километров Охапкин так проголодался, что возьми да и ляпни, не подумав, что он сейчас мог бы десять беляшей съесть за десять минут. Зловредный Смычкин тут же подловил его на этом промахе и сказал, что готов оплатить десять беляшей, но только в том случае, если Охапкин их съест за указанное время. В противном случае, проигравший должен будет купить ему, Владлену, бутылку французского коньяка и к тому же оплатить беляши. Затраты предполагались солидные, но Охапкин был настолько уверен в победе, что тут же принял условие заядлого спорщика Смычкина.

Надо было видеть самодовольную улыбку Охапкина, когда Смычкин принёс ему поднос, на котором красовались самые крупные и жирные мясные беляши, какие только ему отобрала молодая и бойкая повариха, купившаяся на ухаживаниях юного донжуана. Но Смычкин честно отработал эту услугу студенческой кормилицы, посетив её частный дом на окраине Старой Качели в ту пору, когда её предки отсутствовали. Оказалось, что повариха не только хорошо готовила, но и хорошо принимала Владлена. В тот день у него подкашивались ноги так, как если бы студент вернулся с разгрузки вагона.

Разумеется, Охапкин навалился на беляши и сразу же махом начал поглощать один за другим, почти не запивая их предложенным чаем. Однако на шестом беляше он начал зависать, а от восьмого ему удалось только откусить один из трёх уголков душистого, сочного, поджаристого беляша. Он даже пожевал его, но понял, что проглотить этот кусок ему не удастся. Он сдался и обещал со стипендии купить Смычкину проигранный коньяк. Надо отдать ему должное: Охапкин сильно не переживал, потому что умел проигрывать с достоинством.

Вот и теперь, когда по предложению Смычкина он согласился на организацию соревнования на лучшего едока Старой Качели, давний приятель Владлена взялся за это дело рьяно и с полной отдачей. Пользуясь своими связями, он привлёк спонсоров, заинтересованных в рекламе продукции их фирмы, договорился с Председателем Старой Качели, и работа закипела.

Чтобы не раздражать население запахами беляшей, решено было заменить их на модный попкорн: и дешево, и сердито. К тому же за рекламу чужого попкорна в бюджет Старой Качели могла перепасть кругленькая сумма. Рекламировать же свои народные мясные беляши смысла не было никакого. Тем более, что такая выпечка не нуждалась в рекламе – это же не сникерс какой-нибудь завалящий. Принявший самое активное участие в соревнованиях Охапкин смолотил столько попкорна, что вся комиссия, куда входили и эксперты из книги рекордов Гиннеса, были поражены его прожорливостью. Этот герой съел втрое больше так называемой пищи, что равных ему просто не было. Даже скупой на добрые слова Смычкин не устоял и похвалил приятеля:

– Растёшь, брат Охапкин. Не ожидал, что ты так продвинешься в жизни. Теперь французский коньяк придётся покупать мне.

Охапкин был польщён таким высказыванием старого приятеля. Он понял, что достиг апогея, и значит, жизнь у него удалась. Ещё бы! Дождался похвалы Смычкина. Такое раз в сто лет случается.

Но молодость не даёт возможности останавливаться на достигнутом. Тут же к Охапкину пробрался сквозь толпу поклонников Гарик и высказал своё соображение:

– Витёк, если ты принял столько пищи, то интересно в таком случае, на скольких же баб хватило бы тебя?

– Это мысль! – поддержал своего друга Ося. Надо будет посоветоваться с Председателем.

Оказалось, что Председатель Старой Качели отнёсся заинтересованно. Тем более, что люди из комиссии по книге Гиннеса ещё не уехали. Надо срочно организовать соревнование по такому неожиданному направлению, чтобы скуку и унылость старокачельской жизни хоть на неделю да превратить в праздник. Пусть и у Старой Качели будет свой необычный способ утвердиться в сознании мировой общественности. А то какой-то край прославился своими карнавалами, где-то проведением песенных фестивалей, где-то запомнились тем, что швыряются апельсинами. А чем Старая Качель хуже других краёв? Все пришедшие упрашивать Председателя в один голос уверяли его:

– Пусть у нас будет столица соревнований лучших целовальщиков мира. Председатель в этой связи устроил собрание старокачельцев на Гужевой площади, и решение, принятое от фонаря, стало новой вехой в развитии Старой Качели. Идею, которую подбросил Председателю Ося, нашла отклик и поддержку среди множества собравшихся старокачельцев. Теперь озвученную мысль надо было начать воплощать в жизнь.

– Понятно, что соревнующиеся мужчины найдутся без труда. Но кто пойдёт на роль их партнеров? – высказал сомнение инженер Уклейкин.

– «Снисходительность и безразличие к людям объясняются невысоким мнением цезаря о роде человеческом». Так сказал Юстиниан о римском тиране, своем современнике, – включился в разговор старокачельский Юстиниан.

– Причём тут римский тиран? – удивился Ося.

– На это тоже есть высказывание Юстиниана: «Делать добро и пользоваться в то же время дурной славой – в этом есть нечто царственное».

– Намёк понял, – сказал Ося. – Юстиниан хочет сказать, что Председатель Старой Качели берёт на себя роль сомнительную, характеризующую его с дурной стороны.

– Что бы вы делали, если бы не мудрость Юстиниана, которая правильно понимает действия своего тирана: «Не приносящее пользы улью, не принесёт её и пчеле».

Смычкин не удержался и вставил своё слово:

– Юстиниан высказал сомнение насчёт женщин, дескать, кто решится прилюдно заниматься поцелуями? Найдутся говоруны, которые укажут на детвору и запретят подобные публичные состязания. Старая Качель всегда находилась под гнётом общественной морали. Не пора ли, не пора ли отказаться от морали! – закончил своё короткое выступление поэт Смычкин.