Валерий Терехин - В огонь

Попытки некоторых молодых читателей подражать в жизни литературным героям стали называть нигилизмом, а модных петербуржских литераторов-демократов – воспринимать как реальных нигилистов, ниспровергателей традиционных ценностей.

Ответом на «Что делать?» стал русский антинигилистический роман – особая традиция, которая сложилась в отечественном словесном искусстве во второй трети XIX века. Наиболее известны: «Бесы» Ф. Достоевского; «Некуда», «На ножах» Н. Лескова; «Обрыв» И. Гончарова; «Взбаламученное море» А. Писемского; «Марина из Алого Рога», «Бездна» Б. Маркевича; «Вне колеи» К. Орловского (К. Ф. Головина); «Кровавый пуф» В. Крестовского; «Марево» В. П. Клюшникова.

Русские писатели-реалисты выстраивали действие в бытовой плоскости, вводили в повествование антигероя – «нового» человека, индивидуума с животным, социал-дарвинистским восприятием жизни, возомнившего себя сверхличностью. В повседневной жизни нигилист пытается внедрить в российскую действительность выдуманные им (или вычитанные из «прогрессивной» литературы) евроамериканские «базаровско-рахметовские» позитивистские, социал-дарвинистские псевдосоциалистические принципы; прикрываясь ими, стремится перекроить существующий общественный порядок себе на пользу.

Если сопоставить приемы моделирования сюжета, схемы расстановки персонажей, коллизии и перипетии, которые в замысловатых комбинациях кочевали из произведения в произведение, то можно выстроить классическую конструкцию антинигилистического романа.

…В некоем губернском или уездном городе царит спокойствие на всех ступенях социальной лестницы. Внезапно, при попустительстве городской администрации в лице мягкотелого губернатора-либерала, на авансцену общественной жизни выступают дерзкие личности из самых разных социальных слоев, именующие себя нигилистами.

Покой в городе нарушен: попирая закон, «новые» люди в своих поступках выказывают всяческое презрение к нравственным устоям, к религии, к правопорядку, к семье. Среди них выделяется один, превосходящий собратьев в подлости, цинизме и беспринципности – сверхнигилист, антигерой. На словах этот человек исповедует идеалы позитивизма и социализма, а в повседневной жизни ведет себя как истый социал-дарвинист (Петр Верховенский – «Бесы»; Горданов – «На ножах»; Ардальон Полояров – «Кровавый пуф»; Волк – «Бездна»; Лев Неродович – «Вне колеи»). Он намекает на свою связь с зловещей подпольной организацией «Земля и воля», но на самом деле лишь марионетка в руках польской повстанческой группировки «Ржонд народовы».

Прикрываясь хлёсткой демагогической фразой, оправдывая любой свой поступок терминами из арсенала социал-дарвинистов вроде «борьбы за существование», спекулируя именем Герцена и хвастаясь своей дружбой с лидером российской политической эмиграции, сверхнигилист безжалостно эксплуатирует остальных членов «революционного» кружка – изгоев общества, неспособных к созидательному труду, аморальных типов, которых сам презирает. Все это прикрывается разговорами о таинственном «деле».

Зачастую, по ходу повествования подручные сверхнигилиста с помощью фальшивых грамот с «царевой печатью» подбивают к бунту тёмных крестьян в отдалённых уездах. В этих «золотых» грамотах объявляется о ликвидации России как государства: об открытии границ, о роспуске армии, о бесплатной раздаче земли, и пр. Одновременно сверхнигилист или его сообщник из дворянской среды подталкивают губернатора выслать регулярные части на подавление бунта.

В одном из сёл происходит столкновение, заканчивающееся гибелью крестьян и массовыми арестами.

Немедленно сверхнигилист возбуждает общественное мнение в городе, устраивает акции протеста, вроде «панихид по убиенным», делает всё, чтобы дестабилизировать обстановку и овладеть реальной административной властью. По мере нагнетания событий упоминается центральный комитет «Земли и воли» в Петербурге или за границей, в Лондоне, откуда координируется развал страны.

Сверхнигилист проявляет себя и в быту: подталкивает к преступным деяниям юношей, поддавшихся тлетворному влиянию новомодных западных теорий об абсолютной свободе личности, о «естественном отборе» людей в обществе; совращает одну или нескольких девушек, увлёкшихся идеями эмансипации; совершает уголовные преступления, пытаясь завладеть родовым дворянским имуществом.

Планы сверхнигилиста вот-вот осуществятся, однако на его пути возникает неодолимое препятствие в лице молодого человека благородного происхождения, который, поддавшись на демагогию о скорейшем социальном переустройстве России, на какое-то время примкнул к «новым» людям (Хвалынцев – «Кровавый пуф», В. Крестовский; Подозеров – «На ножах», Н. Лесков). Осознав пагубность нигилизма для государства, герой-охранитель вступает в борьбу с бывшими единомышленниками. Ему помогают люди из светского общества – добропорядочные граждане.

Не всех удается вызволить из беды: убиты один или несколько состоятельных землевладельцев (при этом по ложному навету сверхнигилиста незадачливый губернатор отправляет на каторгу невинно оклеветанного), накладывает на себя руки или умирает в нищете соблазнённая и брошенная сверхнигилистом девушка, истинных же исполнителей убийств – каторжников и бродяг, «убирает» сам сверхнигилист. Во многих из антинигилистических романов события достигают кульминационной точки в Польше, где разгорается мятеж местных националистов и где преследованиям и издевательствам подвергаются православные русские люди (которых мучают и убивают католики-фундаменталисты, руководимые католическими ксендзами). Повествование переносится в Польшу, куда по зову совести отправляется герой-охранитель, принимающий участие в войсковых операциях по подавлению мятежа. Ценой невероятных страданий он окончательно прозревает и расстается с прежними увлечениями навсегда.

Финал антинигилистического романа оптимистичен: спокойствие в уездном городе восстановлено. Вернувшийся на родину герой-охранитель женится на девушке, верной дореформенным устоям; его антагонист – антигерой-сверхнигилист или скрывается в неизвестном направлении (Петр Верховенский), или как истый социал-дарвинист приспосабливается к среде, вливается в ряды ура-патриотов и становится преуспевающим чиновником в «нашей» Польше (Ардальон Полояров).

Ключевую нагрузку в архитектонике антинигилистического романа несут женские персонажи. Любовные коллизии решаются здесь весьма своеобразно: сверхнигилисты без особого труда овладевают теми женщинами, которых долго и безуспешно добивался положительный герой (что, кстати, становится косвенной причиной гибели этих женщин). Неудачи положительных героев в личной жизни как бы наводили читателей на мысль о недостаточной силе героев-охранителей в борьбе с нигилистами, их неспособности к самовыживанию в обществе, которое начало жить по законам социал-дарвинизма.